Тайна Звезды Запада

– Нет, по-моему, они познакомились совсем недавно. Но послушайте, Пуаро, не думаете же вы, в самом деле...

Пуаро предостерегающе поднял руку.

– Не спешите с выводами, друг мой. Разве я не сказал, что я ещё ничего не думаю? И вообще, все, что я говорил, это то, что случай действительно на редкость любопытный. Но пока мы с вами блуждаем во тьме. Ни малейшего проблеска света...кроме разве что имени леди. А кстати, как её зовут, Гастингс?

– Стелла, - холодно ответил я, - но я не понимаю...

Ехидный смешок Пуаро прервал меня на полуслове. Похоже, что-то в моих словах крайне его развеселило.

– А "Стелла" означает "звезда", не так ли? Великолепно!

– Во имя всего святого, о чем вы...?

– А звезды порой светят ярко! Вуаля, Гастингс! Успокойтесь, друг мой. И, умоляю вас, не сидите с таким надутым видом - вам это совершенно не идет! Собирайтесь. Сейчас мы с вами отправимся в Монтегю Мэншенс и зададим несколько вопросов.

Ничего не поделаешь, пришлось отправиться вместе с ним. Мэншенс представляли собой целый квартал прелестных домиков в прекрасном состоянии. На пороге нужного нам дома, греясь на солнышке, нежился швейцар. Именно к нему и обратился Пуаро.

– Прошу прощения, не могли бы вы мне сказать, не в этом ли доме проживают миссис и мистер Робинсон?

Судя по всему, швейцар предпочитал не тратить слов попусту и к тому же не любил совать нос в чужие дела. Едва удостоив нас взглядом, он хмуро бросил:

– Квартира четыре. Третий этаж.

– Благодарю вас. А не скажете ли, давно они здесь живут?

– Полгода.

Я в изумлении вытаращил на него глаза. Челюсть у меня отвисла. Искоса бросив взгляд на Пуаро, я заметил на его лице торжествующую ухмылку.

– Невозможно!
– вскричал я.
– Вы, должно быть, ошиблись.

– Полгода.

– Вы уверены? Эта леди, о которой я говорю - высокая, довольно привлекательная, с густыми рыжевато-каштановыми волосами и...

– Она самая, - бросил швейцар.
– Въехала на Михайлов день *, точно. Ровнехонько шесть месяцев назад.

Почти сразу же потеряв к нам интерес, он вернулся в привратницкую. А я вслед за Пуаро вышел на улицу.

– Ну, как, Гастингс?
– с коварной улыбкой спросил мой маленький приятель.
– Что скажете, друг мой? По-прежнему будете утверждать, что прелестные женщины всегда говорят правду?

Я предпочел промолчать.

Прежде, чем я успел спросить, что он намерен предпринять и куда мы идем, Пуаро повернулся и зашагал по Бромптон-Роуд.

– К агентам по найму, - бросил он в ответ на мой невысказанный вопрос.
– У меня вдруг появилось сильнейшее желание подыскать себе квартирку в Монтегю Мэншенс. Если не ошибаюсь, очень скоро здесь должно произойти нечто крайне интересное.

На этот раз счастье улыбнулось нам. Квартира номер 8, на пятом этаже, с мебелью, сдавалась за десять гиней в неделю. Пуаро тут же снял её на месяц. Снова оказавшись на улице, он решительно пресек все мои попытки возмутиться.

– Но у меня нет недостатка в деньгах, Гастингс. Так почему бы мне не позволить себе эту маленькую прихоть?! А кстати, друг мой, у вас есть револьвер?

– Да...кажется, где-то есть, - слегка опешив от неожиданности, ответил я.
– Но, Пуаро, неужели вы думаете..?

– Что он вам понадобится? Вполне вероятно. Судя по вашему лицу, это вам по душе. Романтика и приключения - это ваша стихия, Гастингс!

Утро следующего дня застало нас уже на новом месте. Обставлена квартира была роскошно. А расположение комнат - точь-в-точь, как у Робинсонов. Обе квартиры были одна над другой, только наша - на два этажа выше.

Следующим днем после нашего переезда было воскресенье. Время уже перевалило за полдень, когда Пуаро, встрепенувшись, вдруг приоткрыл дверь и сердитым шепотом подозвал меня к себе. Где-то внизу под нами хлопнула дверь.

– Гляньте-ка вниз, Гастингс...туда, в пролет. Это и есть ваши знакомые? Кажется, они собрались выйти. Только, умоляю вас, не высовывайтесь вы так, не то вас заметят!

______________

* Михайлов день - 29 сентября

Я свесился через перила.

– Да, это они, - просипел я сквозь зубы.

– Отлично. Давайте немного подождем.

Примерно через полчаса на лестничной площадке появилась аляповато и безвкусно одетая молодая женщина и направилась к выходу. Только после этого Пуаро, испустив удовлетворенный вздох, на цыпочках вернулся обратно в квартиру.

– Прекрасно. Сначала хозяин с хозяйкой, а теперь вслед за ними и горничная. Стало быть, квартира сейчас пуста.

– Что это вы затеяли?
– заподозрив неладное, встревожился я.

Не удостоив меня ответом, Пуаро рысцой поспешил на кухню и дернул за веревку угольного лифта-подъемника.

– Вот так мы и спустимся - словно мешки с мусором, - с самым жизнерадостным видом пояснил он, - и ни одна живая душа не узнает об этом! Как это водится у вас в Англии - воскресный концерт, воскресный "выход в свет", и, наконец, сладкий послеобеденный сон после воскресного ростбифа все это позволит мне без помех заняться своими делами! Прошу вас, друг мой!

Он без колебаний шагнул на грубо сколоченную деревянную платформу. Помявшись, я последовал за ним, впрочем, без особого энтузиазма.

– Мы что же, собираемся проникнуть в чужую квартиру?
– на всякий случай спросил я. Затея Пуаро нравилась мне все меньше и меньше.

Нельзя сказать, чтобы ответ Пуаро очень меня обнадежил.

– Ну, скажем так - не сегодня, - буркнул он.

Потянув за веревку, мы медленно опускались все ниже и ниже, пока не оказались на уровне третьего этажа. Я услышал, как с губ Пуаро сорвалось довольное восклицание - деревянная дверца, ведущая в кухню, оказалась не заперта.

– Заметили, Гастингс? И ведь так всегда! Никому и в голову не придет днем запереть на щеколду эти дверцы. А ведь кто угодно может подняться или спуститься - вот как мы с вами - и никто него не заметит! Ночью - да, запирают, хотя, боюсь, твердо ручаться за это тоже нельзя. Впрочем, на этот случай мы с вами предпримем кое-какие меры предосторожности.

С этими словами, к моему глубочайшему удивлению, Пуаро извлек из кармана какие-то инструменты и, не колеблясь ни минуты, приступил к делу. Насколько я мог понять, мой приятель задался целью ослабить болт таким образом, чтобы его легко можно было незаметно извлечь. Вся эта операция заняла не больше трех минут. Закончив, Пуаро сунул инструменты в карман и мы, к немалому моему облегчению, поднялись к себе.

* * *

Утром в понедельник Пуаро исчез из дома чуть свет. Его не было целый день. Вернулся он только поздно вечером и, проковыляв к креслу, с облегченным вздохом рухнул в него.