Тайная беременность. Девочка Громова

– Можешь купить себе нормальной одежды заодно, – взгляд постоянно касается пупка и плоского животика. Блять, ну какого чёрта она так передо мной ходит? Знает, что я мужик. А ещё у меня потребности есть, чёрт возьми.

Секса мне надо.

А она драконит, соплячка.

– Не. Мне так много не надо.

– Яр-ра, – чуть не рычу. – Не зли. Не ты ли мне сегодня лекцию читала, что я тебя без денег оставил? Вот, бери. И не лезь ко мне.

Она хмыкает, всё же принимает карту. Кусает демонстративно лаваш.

– Ты кушай, кушай, – издевательски кивает на шаурму. – Или люди богатые руками не едят?

– Едят. Я не хочу.

Отодвигаю покупку от себя.

– Сама съешь, растущий организм. Ныть же начнёшь через час, что есть хочешь.

– А я себе другую куплю. Я думаю, ты просто есть её не умеешь.

– Я не умею? – выгибаю бровь.

Понимаю, что сучка эта на слабо берёт. А я, как пацан, ведусь. Хватаю шаурму, кусаю и делаю вид, что не обращаю на неё внимания.

Нет, ну, вкусно. Соглашусь. Но вслух не скажу.

– Клёвая, да? Всегда у Ахчи беру.

М-да. С вышибалой подружилась, с шаурмистом тоже. Кто следующий? Бомж Вахтанг?

– Читай, – киваю на книги. – Пересказывать потом будешь. И электронку на стол положила. Больше не куришь.

– Там даже никотина нет.

– На стол, – указываю на край.

Вздохнув, достаёт электронку. Послушно кладёт на мой стол.

– Доволен, папочка?

Папочка.

Сука, что творит?

– Иди читай, соплячка.

Фыркает, садится на диванчик. Стараюсь не смотреть на неё. Надо точно ей одежды другой купить. В монашку наряжу её.

Нет-нет, нельзя.

Фантазию ещё сильнее плющит.

Стараюсь не обращать на неё внимания. Но то и дело взгляд падает на её ножки, пупок и двоечку. И каждый раз я тяжело вздыхаю и матерюсь. Про себя.

Не будь её здесь – поехал бы уже к любовнице. Но не всё так просто, соплячка. Я тебя не оставлю.

А ей вообще по барабану. Поев, тупо уснула на диване, перевернувшись на бок и закинув ногу на спинку дивана. Опять.

Пришлось накрыть её пледом, чтобы не заболела и задницей не светила.

Проснулась как ни в чём не бывало через час. Опять поела, села читать книги. Пришлось уехать, оставить её на полдня. Вернулся – а она уже вторую книгу дочитывала.

Пока вёз её обратно домой, расспрашивал по темам.

И ведь реально читала.

Рассказывала, что запомнила.

В таком темпе проходит и следующий день. С друзьями гулять не идёт. Ложится спать вовремя. Утром готовит нам завтрак.

Ярослава ведёт себя послушно, тихо. И это злит и волнует одновременно. Опять что-то задумала? Ожидаю, что выкинет.

Но надеюсь, что не сегодня. День тяжёлый. Для неё – так точно. Едет встречаться с тёткой и остальными родственниками в траурной атмосфере.

– Ты готова? – спрашиваю, заходя к ней в комнату и копошась в галстуке. – Если да, завяжи мне эту хрень.

Проклятая удавка. Ненавижу!

Отвлекаюсь на кровать. На девчонку в одной пижаме. Сидит у изголовья, накрывшись одеялом. Спрятала лицо в коленях и глухо выдаёт:

– Я никуда не поеду.

Глава 25

– Повтори.

Это что ещё за выходка?

Всё хорошее настроение улетучивается в один миг. И как по щелчку, заводит меня двумя словами. Хочется подойти, надрать ей зад. И показать, что она ничего здесь не решает.

– Я не хочу никуда ехать, – опять сипло выдаёт себе в колени. – Не хочу. Мне не нужны эти поминки. Я прекрасно вспомню их дома, одна.

– Яр-рослава, – предупреждающе проговариваю, не замечая, как вылетает гневный рык. Подхожу к кровати, хватаю её за руку. Опять хотел по-хорошему. Не выходит у меня.

Дёргаю за запястье, поднимая. Не сопротивляется, смотрит на меня своими карими, полными слёз глазами. И застываю, не в силах сказать ей пару «ласковых». Хрен знает почему. Так стало жалко её в один миг, что захотелось прижать к себе, утешить, успокоить.

Но это ведь Ярослава. Неугомонная, дрянная девочка. Мегера. Кошка с коготочками, которыми располосовала мне не раз лицо. А тут я её жалею?.. Быть того не может.

Но нет.

Грудную клетку сдавливает, когда вижу дрожащие губы. Вот-вот расплачется.

Не пытается выбраться. Лишь молча сверлит меня взглядом, способным убить. И пробудить сострадание и, мать его, совесть.

– Можно я никуда не поеду? – уже не утверждает, а буквально просит. – Не хочу смотреть в глаза родне, которой абсолютно наплевать на меня, на родителей. Да они даже Лесе не нужны. Делает вид, что хорошая, выставляя меня дрянью, которая не занимается поминками, как будто мне наплевать на собственную семью. А я не могу. Понимаешь?.. Не могу находиться в доме, в котором прожила большую часть своей жизни. Всё напоминает о маме, о папе. Там до сих пор остался их запах.

С каждым словом у неё сильнее наворачиваются слёзы.

Неожиданно подползает ко мне, встаёт на колени, тянется своими руками к моему лицу.

– Пожалуйста. Я буду хорошей, обещаю. Только давай я не поеду?

Холодные ладони дотрагиваются подбородка.

Отдёргиваю их, не давая дойти до цели.

– Ладно, останешься дома.

Ничего из горла больше не лезет. Раньше я думал, что она снова вредничает, но сейчас… Вижу, как её по-настоящему задевает. Дрожит вся, губы красные, с откусанной кожей.

– Спасибо, спасибо, спасибо, – она внезапно подаётся вперёд, обнимает меня, утыкаясь носом в напряжённый торс.

– Перестань, – глухо осекаю её. Не только из-за поведения Яры, но и от внезапно нахлынувшего воспоминания. Её лицо, которое я вижу не впервые, забирается в подкорку моего мозга, разрушая его на мелкие части. Как и сердце, вновь на мгновение почувствовавшее ту боль.

Пятнадцать лет назад

– Эмин, – я резко оборачиваюсь, услышав любимый, но в то же время травмирующий голос. Плевать мне становится на поднос, на гостей, которые ждут свои заказы. Меня волнует только она. Лида. Первая любовь и, скорее всего, последняя.