Тайная дочь
Шрифт:
— Ничего не попишешь. Зато я каждый день забираю шестилетнюю дочь из школы.
Она улыбается и пожимает плечами. Интересно, во взгляде Питера действительно мелькнуло разочарование или это у нее разыгралось воображение?
— Отлично! А у нас два мальчика, шесть и десять. Не расслабишься, да?
— Это точно.
— Ну, мне пора выдвигаться в сторону аэропорта, Сомер. Я был рад тебя встретить. Кстати, никогда не забуду, как здорово ты диагностировала неонатальную волчанку, когда была еще младшим ординатором. За годы я пересказал эту историю не один раз. И я всегда буду доверять вам, доктор Уитман.
Сомер опять улыбается.
— Сейчас уже доктору Тхаккар. В любом случае, мне приятно это слышать. Рада была увидеться, Питер.
Стоя
Она прячет эту неуверенную личность куда подальше и бежит за Ашей в школу, где учителя знают ее как миссис Тхаккар, а мамочкам она известна просто как «мама Аши». Все эти женщины, которые проводят с детьми куда больше времени, чем она, выглядят спокойными, у них крепкие отношения, и оттого они счастливы. А у Сомер не хватает времени на родительский комитет и школьные ярмарки выпечки. У нее нет времени даже на саму себя.
Она не смогла реализовать себя в профессии; материнство тоже не предоставило такой возможности. Конечно, и работа врача, и материнство важны для нее. Но у Сомер нет ощущения, что она живет полной жизнью. С детства она думала, что будет все совмещать, но никогда не предполагала, что столкнется с неудачами в обеих сферах. Сомер успокаивает себя тем, что жизнь — это всегда компромисс и ей придется примириться с таким положением дел. Но вообще эта гармония выглядит весьма хрупкой.
Сомер сидит на скамейке, прихлебывая теплый сладкий кофе, и наблюдает за болтающейся на перекладинах Ашей. За последний год девочка стала гораздо смелее. Она лазает, висит и качается везде, где только может. От ее детской осторожности не осталось и следа, сбитые коленки тому доказательство.
Сомер нравится гулять с Ашей в парке. Они переехали в этот район несколько лет назад, когда ребенку было два года. Покинуть Сан-Франциско, где они стали семьей, было нелегко. После стольких лет страданий они с Кришнаном наслаждались новой жизнью: каждые выходные ходили на пляж Бейкер Бич, где Аша полюбила подкрадываться на цыпочках к самой линии воды, а потом с визгом убегать прочь от накатившей волны. Сомер с Кришнаном вновь начали доверять друг другу. Их разговоры больше не сводились к одной медицине, а отношения, которым пришлось преодолеть столько испытаний, постепенно восстановились ради ребенка.
Супруги не собирались брать пример с друзей, массово бежавших из города. Но как только Аша подросла, их перестал устраивать маленький двор и качество обучения в окрестных школах. Когда Крис получил выгодное предложение по работе в Менло-Парке, в тридцати минутах езды к югу от Сан-Франциско, с хорошими школами в округе, они начали подыскивать в тех краях дом. Сомер устроилась в медицинскую клинику общей специализации.
— Аша, еще пять минут, — кричит Сомер, заметив, что солнце уже клонится к горизонту.
— Она такая миленькая, — замечает сидящая рядом женщина. — Мне кажется, я вас видела раньше. Мы здесь бываем почти каждый день, — поясняет она, показывая на копающегося в песочнице мальчика со светлыми волосами. — Ему тут нравится, а я всегда рада выбраться из дома.
— Да, Аше тоже здесь все пришлось по нраву. Скоро ее будет домой не загнать, — смеется Сомер.
— Приходите в пятницу после обеда, — говорит женщина. — Каждую неделю мы с другими нянями устраиваем здесь пикник. И детям вместе весело, и у нас есть своя взрослая компания.
Нянями? Выдержав вежливую паузу, Сомер встает и начинает собирать вещи.
— Я не няня, — говорит она женщине, — я ее мама.
— О, простите
ради бога! Я просто предположила… То есть я подумала, что из-за…— Все в порядке, — отвечает Сомер тоном, подразумевающим совсем противоположное. — Дочь больше похожа на отца, но у нее мой характер. — Она направляется к Аше. — Всего доброго.
Домой Аша едет на велосипеде. Сомер плетется позади, гадая, почему происшествие в парке так ее задело. Окружающим кажется естественным, что они с Ашей не родственницы. Ей придется привыкнуть к этому. Когда они появляются на людях втроем, все дважды оглядываются на Сомер. Она и сама замечала, как естественно Аша смотрится рядом с Крисом, когда сидит у отца на плечах или рядом с ним за столиком в ресторане. В такие моменты Сомер кажется, что удочерили ее саму.
На семинаре по усыновлению несколько лет назад им сказали, что процедура решает проблему бездетности, но не проблему бесплодия. Эту разницу Сомер теперь прекрасно понимает. Появление Аши дало им многое: любовь, радость, удовлетворение от жизни. Но все это не избавило ее от страданий, что поселились в ее душе после выкидышей, и не уничтожило желания стать биологической матерью.
Наедине с Ашей Сомер ощущает себя ее мамой и любит как свою. Она никому не говорит, что Аша — приемная дочь. И дело не только в том, что такое признание не всегда уместно. Просто ей не хочется, чтобы дочь воспринимала все именно так. Для Сомер не существует бросающейся окружающим в глаза разницы между ней и темноволосой, смуглой Ашей. Сейчас она смотрит на девочку, которая остановилась на углу улицы, глазами той няни из парка. Тонкая загорелая ножка находится на педали, вторая едва касается земли. Хвостик черных волос выглядывает из-под голубого шлема с божьими коровками. Сомер любуется своей дочерью, хотя та совсем на нее не похожа.
22
«ГОЛД СПОТ»
Бомбей, Индия, 1990 год
Кавита
Выбравшись наконец из открытого автобуса, Кавита делает глубокий вдох. Последние три часа они с Джасу и Виджаем тряслись в тесноте, окруженные потными людьми, которым был абсолютно не интересен пейзаж за окном. Многие ездили так каждую неделю, чтобы сбыть в городе товар. Хотя Джасу купил билеты на троих, место в автобусе нашлось только для Кавиты. Всю дорогу она держала на коленях Виджая, чувствуя, как у нее постепенно немеют ноги. Джасу все время был прижат к мужчине, который вез клетку с курами. Она постоянно качалась и била его по колену. Но никто не жаловался, потому что некоторым пассажирам вообще пришлось висеть на подножке или ехать, вскарабкавшись на крышу автобуса.
И вот они стоят у автостанции, в руках у них три сумки, которые вместили все их вещи. Виджай цепляется за подол Кавиты. У него закрываются глаза. Они планировали добраться до одного из центральных районов города, где, по их сведениям, можно остановиться на одну-две ночи за очень умеренную плату. Сейчас им нужно просто как следует выспаться. А завтра они начнут искать жилье и работу.
Кавита и Виджай еле поспевают за Джасу. Он тащит в руках чемоданы и иногда останавливается, чтобы спросить дорогу. Кавита одной рукой несет сумку, а другой держит за руку Виджая. Пока они бредут в сумерках по улицам Бомбея, Кавита поражается, как изменился город за шесть лет, когда она была здесь последний раз. Стремясь к невозможному, на улицы выходило еще больше людей, по дорогам ехало еще больше машин, а они распространяли еще больше шума и выхлопных газов.
Голова Кавиты занята лишь двумя мыслями: тем, как она тоскует по деревне, и горькими воспоминаниями, что она оставила в местном приюте Ушу. Эти думы донимают ее все сильнее, и Кавита борется с зарождающейся злобой на Джасу. Он заставил меня бросить ребенка. А теперь вынудил приехать в этот город, оставить все, что я любила. На мгновение она теряет Джасу в толпе и ускоряет шаг, чтобы догнать его. В этом месте у них нет никого, кроме друг друга. Кавита слышит успокаивающий голос матери. Ты должна доверять ему. Ты должна быть смелой ради них.