Тайная каста Ассенизаторов

обличии человека.

– Дракон?- до меня доходит смысл его слов, впервые пытаюсь себя оглядеть. О да, какие

мощные лапы, когти сияют чёрным обсидианом, чешуя горит, словно начищенная бронза!

Повожу плечами, словно звучит громовой раскат, это развернулись огромные крылья,- а

ты знаешь, мне нравится мой новый облик.

– Кирилл!!!- некто в сильнейшем страхе пискнул с земли.

Глянул вниз, там, ломая в отчаянье пальцы, с мольбой смотрит на меня женщина.

Да это же Рита! Она страдает, раны еще не все стянулись, тело залито кровью, в душе

вспыхивает жалость.

– Что ты с ним разговариваешь, сожги его, он блефует, не успеет наслать проклятие,

временем не располагает, - слышу ещё один писк. Катя всё ещё держит свой камень, но

кровью не поит.

Внезапно в душе возникает упрямство. Вот ещё! Будет мне эта рыжая указывать,

что делать! Эти мысли словно сбрасывают меня на землю, я вновь человек. На теле нет

страшных ран, необъяснимая бодрость, а в мышцах чувствую небывалую силу, лишь

одежда изорвана в клочья, опять мать будет расстраиваться.

Рита бросается мне на шею, в стороне с неудовольствием шипит Катя, Эдик

продолжает целиться в упырей. Отставляю в сторону Риту, спокойно иду к упырям.

Несколько из них бросаются ко мне, но Вита-с отдёргивает окриком. Останавливаюсь

рядом с ним:- Вот скажи мне, упырь, кем ты себя представляешь? Одет с иголочки,

пользуешься хорошим одеколоном, изысканная речь, могу даже представить, ты не в

гробу спишь, а на атласных простынях в мягкой кровати. Ты же нежить, зачем тебе нужен

этот цирк? Вон, твои друзья, воняют трупами, грязные, злые, таким и должен быть

настоящий упырь.

– Сейчас не пещерный век, Кирилл, совершенствуемся, люди тоже не всегда были

цивилизованными, да и сейчас, иной раз, ведут себя так, в пору нам брать с вас пример.

Мы простые хищники, нам нужна ваша кровь, иногда мясо. Когда мы сыты, людей не

трогаем, а вы всегда голодные, косите себе подобных миллионами, нам такое и не

снилось,- он цинично улыбается,- я так понимаю, ты нас отпускаешь?

– Ты хоть и прыскаешь на себя одеколон, а воняет от тебя тухлятиной, обоняние не

выдерживает, буду рад если сгинете отсюда и как можно быстрее.

– Всегда знал, русские грубые, невоспитанные, в Прибалтике совсем другой народ,

высокообразованный и нравственный, а какие там тихие хутора,- Вита-с облизнулся,- но

твоя хамская речь приносит мне истинное удовольствие.

Вита-с внезапно преображается, на спине со скрежетом выползают перепончатые

крылья, лицо искажается, вытягивается, чем-то стало напоминать морду летучей мыши.

Всюду раздаётся треск, хлопанье крыльев, писк, скрип когтей об камни. Армия упырей

собирается в долгий путь.

– Я не прощаюсь с тобой,- с угрозой противно скрипнул голос прибалтийского упыря.

– Летишь на свои хутора?- ехидно замечаю я.

– Сначала в Таллинн, затем посмотрим,- словно пронёсся вихрь, упыри то один то другой

взлетают в чёрное небо, курс – на Запад.

– Что ты наделал, зачем отпустил упырей?!- Катя даже топает ногой в бессильной ярости.

– А что? Очистил севастопольскую землю от нежити,- пожимаю плечами.

– Где-то убыло, где-то прибыло,- растягивая в улыбке бороду, цинично заявляет Эдик.

Рита прижимается ко мне, с восторгом заглядывает в глаза:- Ты не медведь и не

тигр, ты круче! Здорово! Надо срочно Леониду Фёдоровичу сообщить ему это, вот

обрадуется!

– Не уверен,- мрачнею я,- можно тебя попросить?- я смотрю в её чистые глаза.

– О чём угодно!- девушка даже краснеет от переизбытка чувств.

– Пусть это будет нашей тайной. Никому не говори, нам нужно время самим во всём

разобраться.

– А как же … - на лице возникает упрямство, затем вздыхает,- а папе можно рассказать?

– Никому,- целую её в носик.

– Вот что подруга, если ты в нашей команде, все наши тайны должны остаться в нашем

кругу,- Катя пристально смотрит на неё, глаза горят гипнотическим светом.

Рита вздрагивает, отводит взгляд:- Вы такие другие, мне иногда так страшно с

вами, а иной раз сердце выпрыгивает от восторга,- искренне сознаётся она.

– Уходить надо, столько шума наделали, милиция скоро пожалует,- Эдик суёт в кобуру

пистолет.

– Милый, ты ничего не забыл?- одаривает его нежной улыбкой Катя.

Эдик в упор смотрит ей в глаза, Катя не выдерживает его взгляда, в краешках губ

мелькает улыбка, она отводит взгляд.

– А стоит ли их развязывать, пусть милиционеры их освобождают. Люди сейчас так

напуганы, начнут среди развалин носиться, не ровен час, в колодец свалятся. А у нас

времени нет, мигалки видите?- Эдик кивает в сторону милицейского пункта.

Действительно, там мелькают красные и синие отблески, где-то шевельнулись

заросли, нас окружают.

– Нам дорогу перекрыли, единственный свободный путь, выход к морю,- озабоченно

говорю я.

– Предлагаешь искупаться, так вроде не сезон,- фыркает Катя.

– А у нас есть выход?

– Выход всегда есть!- над телом Риты вспыхивает призрачный контур питбуля.

– Жарко, я б поплавал,- усмехается Эдик, почёсывая бородку.

– Хватит смертей, подруга!- одергивает её Катя и несётся на пляж.

Незаметно проскальзываем к пришвартованной с незапамятных времён ржавой

барже. Краем глаза замечаю позади нас силуэты людей в серой форме, всё же единственно

правильное решение - идти в море, снимаю обувь, делаю шаг. Сырость и холод мигом

вздыбливает кожу, озноб ухнул между лопатками и выбил дробь зубов.

– Ледяная,- останавливаюсь в раздумье.

– Хм,- сунула в воду ножку Катя и так же вздрагивает, как и я,- не месяц май.

– Ребята,- обречённо пискнула Рита,- может, всё же прорвём оцепление?

Эдик спокойно заходит в море, не делая лишних телодвижений, окунается и