Тайная Миссия

Так наступил странный и, как понял тогда Спиндл, переломный момент во всей истории народа кротов.

Триффан, очевидно, тоже ощутил его значимость, потому что не стал отвечать сразу. Он встал, сделал несколько шагов, окинул взглядом уходящие на север и запад долины и что лежало за их пределами и только после этого сказал:

— В учении о Камне нет запрета на то, чтобы грамоту знал каждый. Об этом нигде не говорится. Нужно лишь найти писца, который будет готов обучить тебя.

— Потрясающе! Прямо немыслимо! Невероятно! — объявил Мэйуид.

Триффан рассмеялся, но Брейвис даже не улыбнулся.

— А что тебе хотелось бы написать? — внезапно, уже совсем иным, серьезным тоном, спросил Триффан.

Мэйуид озадаченно наморщил лоб и впервые за время их знакомства не нашелся сразу. Затем со щемящей тоской и робостью он оглядел всего себя — от растрескавшихся когтей до изъеденных болезнью боков — и тихо произнес:

— Мэйуид начертал бы свое имя — только и всего. А потом показал бы это другим, чтобы они поняли, что Мэйуид — не грязное отребье, что с ним можно водиться, раз он умеет вывести целиком свое имя.

Триффан что-то тихо шепнул Спиндлу и ушел.

— Что он сказал? Плохое или хорошее, добрый Спиндл?

— Сказал, тебе необязательно чертить свое имя, ты и без того вполне достойный крот, Мэйуид.

— Да? Так и сказал? — воскликнул Мэйуид.

— Так и сказал — и сказал вполне искренне.

— Неужто? Ах-ах-ах!

Вскоре кроты вырыли удобные норы и создали небольшую, но удобную систему ходов с тем, чтобы приближение чужих не застало их врасплох и в случае необходимости у них были надежные пути к бегству. Скинт со Смитхиллзом трудились в северном и западном направлениях и вырыли прочные, солидные ходы, как это было принято у них на родине. Спиндл копал к востоку и к югу, у него ходы получились затейливые, он ловко использовал осколки и мелкие камешки в почве, так что его тоннели привлекали своей непредсказуемостью: то тут, то там были устроены небольшие ниши и неожиданные приспособления для большего комфорта. Триффан впервые за много месяцев тоже целиком отдался этому занятию: его тоннели, выполненные в данктонском стиле, были просторными, в них легко дышалось, а входы и выходы были отделаны с особым тщанием. Мэйуиду они понравились больше всех, и он расположился неподалеку от самого Триффана. Триффан же вскоре оставил всякие попытки уследить за передвижениями Мэйуида. Он понял, что у того свой собственный уклад жизни, и Мэйуид не потеряется: у него природный дар находить дорогу и укрытия в самых, казалось бы, неожиданных местах.

Для Брейвиса Спиндл вырыл нору между своей и норой Триффана с выходом на юг, чтобы солнце весь день освещало ее: после долгого заключения и напряжения сил во время бегства писцу требовался полный покой и отдых.

На девятый день их пребывания в Хэрроудауне Скинт и Смитхиллз объявили, что следующим вечером собираются немного повеселиться и попеть, потому что это будет праздничная ночь Середины Лета. Они не знают, как отмечают ее камнепоклонники, но у них, северян, принято веселиться, а без песен да без занятной истории какое веселье?

— Каждый пускай празднует, как ему хочется, а остальные вольны принимать или не принимать участие, — решил Триффан.

Все разбрелись кто куда и стали готовиться к торжествам Короткой Ночи. Из нор Смитхиллза и Скинта доносились пение и смех, из приюта Виллоу — монотонная тихая мелодия: она повторяла речные песни детства; из пещерки Брейвиса слышались молитвы писцов Священных Нор. Спиндл припоминал приличествующие торжеству забавные рассказы; Триффан же, одиноко растянувшись на солнцепеке, наслаждался теплом и звуками летнего дня. Один Мэйуид словно был не в себе: он хмурился, не находил себе места и в конце концов отправился бродить один. Вечером он долго потерянно смотрел на звезды, словно силясь что-то отыскать, но что — и сам не знал. Все следующее утро он не вылезал из своей норы и ни с кем не разговаривал.

Рассвет Середины Лета выдался на редкость красивый. Каждый готовился к торжеству на свой лад. Однако к Камню никто из них не подходил; было известно, что ночью все они встретятся именно возле него. Брейвис с Триффаном, вероятно, прочтут молитвы, остальные же могут просто постоять рядом.

Миновал долгий ленивый день, и настал тихий вечер. Последние лучи сверкнули в водах Темзы, далеко внизу прокладывавшей себе путь среди полей и древесных кущ; кое-где замелькали огоньки в жилищах двуногих; на миг вспыхнули глаза ревущей совы, потом она отвернулась, свет исчез, и на Хэрроудаун легли сумерки.

— Где Мэйуид? — спросил Триффан. Среди собравшихся его не оказалось.

— Весь день его не видел, — отозвался Смитхиллз.

— Последнее время у него очень подавленный вид, — добавил Спиндл.

— Утром сидел в своей норе, но сейчас его там нет, — сказал Скинт.

Триффан предложил немного подождать. Они стали ждать, уже совсем стемнело, и взошел молодой месяц, а Мэйуид все не появлялся. Его искали, звали, но он не откликался.

— Ладно, будем начинать. Он придет, — сказал Триффан, глядя в темноту, где, возможно, скрывался тот, кто хотел к ним присоединиться, но не знал, как это лучше сделать. — Он придет обязательно, — мягко проговорил Триффан.

И праздник начался. Они пели, смеялись, шутили, рассказывали диковинные истории, отмечая каждый на свой лад Середину Лета; они наблюдали, как поднимается над деревьями месяц — все выше, выше, выше… А какую прекрасную песню исполнил Смитхиллз, какую чудную мелодию напела им Виллоу, как красиво помолился Брейвис об их будущем! А Спиндл?! Спиндл рассказывал им презабавные истории о первых днях Брейвиса в Священных Норах, и все смеялись до упаду! Затем Триффан снова поглядел в темноту и сказал намеренно громко:

— Как жаль, что с нами нет Мэйуида! Мне так его недостает?

— И нам! И нам! — закричали все.

Но Мэйуид так и не вышел, и тень, мелькнувшая, как показалось Триффану, среди деревьев, исчезла.

Затем Триффан принялся рассказывать им о Данктонском Лесе, о тех, кто обитал там еще до мора. Захватывающие это были истории, их стоило запомнить, хотя они и отошли в прошлое. Ночь шла своим чередом. Они закусывали, потом снова пели, а под конец все собрались у Камня, чтобы попрощаться с Серединой Лета.

Они веселились, и никто не заметил ухода Триффана. А если и заметили, подумали, что он отлучился на минуту-другую.

Встревоженный Триффан тем временем направлялся к западной оконечности рощи, обращенной к Слопсайду. Он потянул носом воздух, посмотрел вперед, а затем стал быстро спускаться вниз, время от времени принюхиваясь, словно отыскивал знакомый след. Так он оказался над берегом потока. Вода немного убыла, но поток выглядел по-прежнему довольно грозно.

— Мэйуид! — тихонько позвал он в темноту. — Мэйуид, я знаю, что ты там!

Ответа не последовало. Тогда Триффан спустился к самой воде и, теперь уже не на шутку встревоженный, стал прочесывать берег пядь за пядью, принюхиваясь и время от. времени зовя Мэйуида.

Он нашел его наконец. Нашел по чистой случайности: Мэйуид затаился под сгнившей веткой, выброшенной весенним паводком. Весь мокрый, покрытый грязью, он дрожал, словно осиновый лист, припав к земле, и беззвучно плакал.

— Мэйуид! — ласково произнес Триффан, и Мэйуид заплакал навзрыд. Триффан положил лапу на его плечо и терпеливо ждал, пока плач уймется и он сможет говорить.