Тайная песня
Шрифт:
Он нетерпеливо ждал, пока придут граф и Дария, и в уме повторял слова мессы. Впрочем, это не имело значения. Эдмонд Клэр не понимал по-латыни, просто повторял, как попугай, ответы; Роланд заранее убедился в этом, когда расспрашивал прежнего священника графа, толстого малого, который был очень рад принять деньги, предложенные Роландом, и покинуть Тибертон и его фанатичного владельца. Что касается остальной паствы, то, насколько Роланд мог слышать, она едва говорила на английском.
Дария первой вошла в часовню. Она была одета в толстый шерстяной плащ. Судя по всему, девушка уже не раз появлялась здесь. Ее голова была покрыта мягким белым покрывалом, глаза опущены долу. Она была либо
— Святой отец, — тихо и очень почтительно обратился к нему Эдмонд. Роланд кивнул:
— Садитесь, дети мои, и возблагодарим Господа за его щедроты и восславим его благодеяния в наших молитвах.
Он перекрестился и окинул доброжелательным взглядом двоих прихожан. Когда они сели, Роланд затянул нараспев низким и проникновенным голосом:
"Nos autem glorlarl oportet in cruce Domini nostri Jesu Chrlsti: in quo est salus, vita, el resurrectio nostra per quern saluati, et llberati sumus».Дария чувствовала, как ее наполняет чистая, торжественная латинская речь. Отец Коринтиан читал замечательно, и было ясно, что он хорошо образован в отличие от многих полуграмотных священников, поскольку понимал, что говорит, и это придавало его словам особый смысл.
Дария в уме переводила:
«…Но нам надлежит восславить нашего Господа Иисуса Христа, в ком наша жизнь и воскресение, кем мы спасены и рождены…»"Alleluia, alleluia. Deus misereatur nostri, et benedicat nobis: illuminet vultum suum super nos, et misereatur nostri. Gloria Patri».Это было изумительно — и слова, и тихий, успокаивающий голос. Дария не могла отвести глаз от его прекрасного лица, которое в эту минуту было ликом самого Бога, глаголящего в темной часовне. Его руки словно обнимали ее, и у нее захватывало дух от трогательной красоты этих слов.
"Аллилуйя, аллилуйя. Пусть Бог сжалится над нами и благословит нас, пусть свет Его божественного сияния осеняет нас, и Он не оставит нас своей милостью. Слава Отцу Небесному». "Hoc enim sentite in uobis, quod et in Christo Jesu:Qui cum in forma Dei esset, поп raplnam arbitratus est esse se aequalem Deo: sed semetipsum…»Слова лились с его уст и проникали в самую душу…
«Пусть владеют вами те же мысли, которые владели Иисусом Христом, не считавшим преступлением быть равным Богу, но отдавшим себя…»Отец Коринтиан вдруг замолчал и затем продолжил тихой скороговоркой:
«Neque auribus neque oculie satis consto…»Нет, это было невозможно, однако она не ошиблась. Дария впилась в отца Коринтиана взглядом, когда он повторил по-латыни:
"Я теряю зрение и слух».«Hostis in ceruicibus alicuinus est…»Девушка
прошептала эти слова по-английски:"Враг следует за нами по пятам»."Nihil tibi a me poslulanti recusabo. — .Opfate mihi contingunt… Quid de me fiet?.. Naves ex porta solvunt… Nostrl circiter centum ceciderunt… Dulce lignanum, dulces claws, dulcia ferens ponelera: quae sola fuist'i digna sustinere regem caelorum, et Domininum. Alleluia». "Я ни в чем не откажу тебе… Мои желания осуществились… Что станет со мной?.. Корабли уходят из гавани… Около сотни наших людей пали… Благословен деревянный крест, благословенны гвозди, держащие благословенное тело; они одни достойны держать царя небесного и Господа нашего. Аллилуйя».Дария была потрясена. Она сразу догадалась, что граф, запрокинув голову и закрыв глаза в экзальтации, не понимал, что его новый священник, его образованный и эрудированный бенедиктинец, перемежает мессу бытовой латынью. Однако он делал это не по незнанию, как предыдущий священник. Нет, этот человек умел жонглировать словами и заменять их, но…
Остаток мессы пролетел быстро, и отец Коринтиан больше не упоминал о врагах или отрезанных головах. Он благословил графа и Дарию, воздев руки и воскликнув: «Dominus vobiscum», и граф отозвался: «Et cum spiritu tuo».
Отец Коринтиан выжидательно взглянул на Дарию, и она тихо сказала: «Capilli horrent».
Роланд едва не выронил из рук хлеб и эль, а девушка без всякого выражения повторила снова:
"Capilli horrent».
Маленькая плутовка знала латынь! Черт возьми, она смеялась над ним, она могла его выдать! Роланд старался не выказать своего удивления, когда Дария отчетливо произнесла: «Bene id tibi vertat».
Он склонил голову, а ее слова продолжали звучать у него в ушах: «Я желаю вам успеха в вашей миссии».
Роланд сделал шаг назад и поднял руки: «Deo gratias».
Он улыбнулся графу, у которого был такой вид, словно сам Бог только что даровал ему свои милости.
— Благодарю вас, святой отец, моя душа ликует оттого, что вы здесь, — граф молитвенно сложил свои огромные ладони. — Я переживал, что в моем замке нет Божьего человека, который бы заботился о наших душах. — Он повернулся к Дарии и заметил неодобрительно:
— Что ты сказала отцу Коринтиану?
Она даже не изменилась в лице.
— Я не запомнила ответ и поэтому придумала набор звуков. Извините, милорд, извините, святой отец.
— Это богохульство. Я попрошу доброго отца Коринтиана научить тебя правильным ответам. Стыдно не знать их, Дария.
Девушка смиренно потупилась:
— Да, милорд.
— Твой дядя пренебрегал своими обязанностями по отношению к тебе. Ты проведешь следующий час с отцом Коринтианом.
— Да, милорд.
Граф еще раз поклонился Роланду и ушел. Они остались одни в промозглой часовне.
— Кто вы?
— Вы спрашиваете сразу в лоб, — заметил Роланд, не сводя глаз с закрытой двери. — Я должен убедиться в том, что в коридоре никого нет.
— Даже если там подслушивает дюжина людей, они ничего не услышат. В этом проклятом склепе дверь такая же толстая, как и каменные стены.
Тем не менее Роланд подошел к двери, распахнул ее и медленно закрыл снова. Затем повернулся к ней.
— Кто вы? — повторила Дария.
— Вы говорите по-латыни.
— Да, я говорю по-латыни. Вы этого не ожидали?