Тайная слава
Шрифт:
— Должен признаться, — продолжал он, — мне нравится впитывать этот аромат, нравится благоухать им. Словно я вновь возвращаюсь в тот жаркий удушливый полдень, от которого меня отделяет так много лет. Он был действительно слишком жарким — девяносто два градуса, как я прочитал в газете на следующий день, да к тому же, когда мы приехали в Сент-Панкрас, налетел ветер, подобный дыханию раскаленной печи. Солнца не было видно, небо нависало над городом мрачным шатром, а болезненный, дымно-желтый обжигающий ветер становился все сильнее, и пыль, вздымаясь, шипела на тротуаре. Знаете ли вы, что запахи борделя подобны лондонскому духу в жаркий полдень? Знаете ли вы, что в Лондоне имеется масса ограничений в такие дни — владелец бара, например, заботясь о вашем здоровье, не подаст вам холодных напитков, понимая, чем это чревато при такой запредельной температуре? Я знаю. Нелли, бедная девочка, пила теплый лимонад, а я — теплое пиво, или, правильнее сказать, теплые химикаты. Но аромат! Почему бы какому-нибудь ученому не прекратить впустую тратить свое время на огромное количество бесполезного мусора и не найти способ хранить в бутылках аромат прошлого?
Хотя… Если бы сие удалось, в склянке из редкого кристалла пробкой, надежной как притвор Соломона [267] , сына Давида, хранил бы лишь один, самый драгоценный
Вместе с чайным подносом появился кот. Это был черный кот, не очень большой, в меру упитанный, с намеком на мускулистую худощавость — худощавость расточителя жизни, а не бездомного заморыша. Его ярко-зеленые глаза, как заметил Амброз, излучали мудрость Египта: на мог иле этою кота хорошо бы смотрелась надпись: "Оправдан в Секте". Он торжественно шествовал перед хозяйкой, его тело изгибалось во всех направлениях, хвост величественно колыхался в воздухе, уши были прижаты к голове, а на морде светилось выражение лукавой хитрости. Кот, казалось, наслаждался "вседозволенностью", и когда Нелли почесала его спину, он издал громкий вопль радости и выразил готовность немного отдохнуть.
267
Притвор Соломона — восточная часть колоннады, окружавшей Иерусалимский храм; упоминается в Новом Завете (Ин. 10:23; Деян. 3:11; 5:12).
268
Литтл-Рассел-Роу — улица в Лондоне в районе Блумсбери.
Во время чаепития они так от души смеялись, что, когда хозяйка вошла забрать посуду, бесцельное веселье буквально искрилось в комнате.
— Я люблю видеть молодых людей счастливыми, — добродушно заметила хозяйка и с радостью отдала им ключ от входной двери на случай, если они захотят вернуться поздно.
Она рассказала им много интересного, в том числе и о своей жизни на Джадд-стрит, около Кингз-Кросс [269] — в этом противном и шумном прибежище людей низкого происхождения, как она считала. Ей приходилось сталкиваться с разными людьми, хорошими и плохими, и продолжать семейный бизнес, хотя он уже не приносил таких доходов, как во времена ее матери.
269
Кингз-Кросс — большой вокзал в Лондоне; конечная станция для поездов, обслуживающих север Великобритании; также пересадочный узел метро.
Они еще немного посидели на диване, держась за руки и обмениваясь шутками по поводу своего пребывания в Лондоне, а также весело представляя гротескную сцену внезапного появления мистера Хорбери или доктора Чессона. Потом они вышли побродить по улицам, полюбоваться городом — весело и непринужденно, без обязательного посещения туристических достопримечательностей вроде колонны в память пожара 1666 года, или Британского музея, или музея Мадам Тюссо. Не волновала их и проблема еды: они не знали, когда, где и как им удастся перекусить и совершенно не заботились об этом! Впрочем, Британский музей они все-таки увидели, koi да, гуляя, неожиданно оказались перед его мрачной массивной дверью.
Пройдя по Биг-Рассел-стрит, они вышли к Тоттненхем-Корт-Роуд [270] и дальше на Оксфорд-стрит [271] . Роскошные магазины и толпы куда-то спешащих людей, которым даже жара была нипочем, производили сильное впечатление — вне всяких сомнений. Лондон был великолепен. Амброз почувствовал, что он здесь дома: это ощущение было всепоглощающим: рвотный смрад в воздухе, отрава в воде и ряды фабричных строений на скудной земле уходили в небытие. И тут им вдруг захотелось изучить южные кварталы: как сказал Амброз, невозможно было предугадать, где они в результате окажутся.
270
Тоттенхем-Корт-Роуд — улица в центральной части Лондона; известна своими магазинами по продаже радиотелевизионной и акустической аппаратуры.
271
Оксфорд-стрит — одна из главных торговых улиц в центральной части Лондона.
Недалеко от Оксфорд-стрит он неожиданно стал менять направление: несколько поворотов направо, затем налево, пока они окончательно не заблудились. Незнакомые переулки выглядели таинственно, морской компас словно взбесился, путая восток и запад, север и юг, так что стал совершенно бесполезным; это было приключение в бездорожной пустыне, в австралийских джунглях, хотя и в более безопасном месте, но зато и на более интересной сцене с георгианскими и августанианскими декорациями.
Они шли по мрачным и почти пустынным темным улицам, где каждый дом мог бы поведать не одну историю: некогда величественные, эти здания были теперь унижены, став пристанищем для типографий, соляных складов и бесчисленных ремесленных мастерских, в которых ковали железо, изготовляли надгробия и тнгели. Но как замечательно было узнать, где создаются все эти вещи! Амброзу приходилось читать о разных ремеслах, но он всегда воспринимал их как нечто нереальное, а то и вовсе несуществующее. Однако в окна были видны вполне реальные тигели, странной формы глиняные горшки серо-желтоватого цвета, настоящие музыкальные инструменты, аравийские диковинки. И он уже не Удивился, когда, чуть позже, увидел клавесин, о котором Прежде не имел ни малейшего представления, хотя и слышал это название: красивый и богато инкрустированный клавесин был датирован 1780 годом, о чем Амброз узнал из надписи на инструменте.
Удивительная и прекрасная страна! Не успел Амброз осмыслить невероятную легкость, с какой здесь чуть ли не на каждом углу можно было купить оружие, как перед ним возник прекрасный костюм шестнадцатого века, со вкусом отделанный и красиво смотревшийся между двумя черными фраками. Эти улицы были сравнительно тихими; но стоило повернуть за угол, и о чудо! Всю дорогу, а не только тротуар, заполняло бескрайнее море людей — прогуливающихся, беседующих, смеющихся: женщины были коротко подстрижены, и со всех сторон неслось мелодичное французское "р", звучавшее как мотив счастливой песенки. Газеты в магазинах были сплошь французские, плакаты гласили: "Vins Fins", "Beaune Superieur" [272] ; табак продавали в квадратных синих, желтых и коричневых пачках; "Charcuterie" [273] представлял
смелое и привлекательное шоу. Рядом находился ресторан-кафе "Ch^ateau de Chinon" [274] . Пройти мимо заведения с таким названием было невозможно. Они должны пообедать именно здесь, решил Амброз, чтивший великого Рабле.272
"Тонкие вина" (франц.). "Бон Суперьер", вино, производящееся на виноградниках Кот-де-Бон в Бургундии.
273
"Колбасный магазин" (франц.).
274
"Замок Шинон" (франц.).
Вероятно, это был не самый лучший обед. Но ои намного превосходил качество обедов в Сохо в те дни, когда под натиском искусства, интеллекта и предместий стиль и обычаи некогда хорошей кухни были уничтожены. Амброз запомнил только два блюда: цыпленка-гриль и салат. Цыпленок показался ему и восхитительным на вид, и очень вкусным, а салат выглядел красиво, но был немного странный — с добавлением разнообразных трав, уксуса и провансальского масла в большом количестве, с chapon, или сухариками, натертыми чесноком и уложенными на дно салатницы, после того как "Madame" довела их до нужной кондиции, — тем не менее, это было блюдо из сказки. Таких салатов теперь нет во всем Сохо.
"Позвольте мне отдать должное прежде всего красному вину, — писал впоследствии Амброз в своих заметках. — Ни одни земной виноградник не способен родить виноград, из которого создан этот напиток, — его взлелеяла сердечность не видимого нами солнца и напоила влага не того дождя, что изливается из обычной тучи. И давили сей виноград, чтобы соки его устремились в горла сосудов, не на земле, даже такой священной, как земли Шинона, и сладостные звуки его брожения не раздавались ни в одном из прекрасных подвалов Нижнего Турена [275] . Ибо был он рожден там, где Ките распевал "Русалочью Таверну" [276] , — далеко-далеко на юге, среди звездных равнин, где раскинулась Terra Turonensis Celestis [277] — сказочная страна, которую Рабле созерцал в своем видении, где могучий Гаргантюа вечно пьет из неистощимых чанов, где Пантагрюэль вечно испытывает жажду, хотя и постоянно удовлетворяет ее. Там, на земле Коронованного Бессмертного Пьяницы, было создано это вино: созвездие Пса придало ему красный цвет, Венера наделила его волшебством, а Меркурий наполнил сверкающим счастьем. О редчайший и самый насыщенный совершеннейший из соков, творение звезд судьбы, благодаря тебе мы удостоились высокой чести попасть в товарищество той Таверны, о которой древний поэт говорил: "Mihi est propositum in Taberna mori!" [278]
275
Нижний Турен — историческая провинция во Франции, в бассейне Луары.
276
"Русалочья Таверна" — знаменитая лондонская таверна, в которой на рубеже XVI и XVII вв. собирались актеры, драматурги и поэты — Шекспир, Бен Джонсон, Уолтер Рэли и др. Джон Ките (1795–1821) в "Стихах о Русалочьей Таверне" пишет: "…напиток дивный / Распивающих со смаком / Где-то там за Зодиаком" (пер. М. Зенкевича).
277
Небесная Турская Земля (лат.).
278
"Mihi est propositum in Taberna mori!" — "Чего бы я хотел, так это — умереть в трактире!" (старобаварский) — первая строка из стихотворения вагантов "Завещание" (автор неизвестен) из сборника "Кармина Бурана" ("Carmina Burana", XIII в.), рукопись которого была обнаружена в 1803 в баварском городе Бенедиктбейрен (название памятника восходит к латинизированному наименованию города). "Завещание" представляет собой один из вариантов "Исповеди" архипиита Кёльнского (1163). В переводе Л. Гинзбурга первая строфа этого стихотворения звучит так:
Я желал бы помереть не в своей квартире,
а за кружкою вина где-нибудь в трактире.
Ангелочки надо мной забренчат на лире:
"Славно этот человек прожил в грешном мире…"
(БВЛ, т.23, М., 1974)
В "Ch^ateau de Chinon" было мало англичан — можно сказать, что их не было вовсе, если не считать одного уроженца Люптона. Этот единственный британец оказался весьма примечательным человеком по имени Кэррол. Он не состоял ни в каком обществе, не водил дружбу с журналистами и не посещал клубы, он даже отдаленно не был знаком хоть с кем-нибудь, кого можно было бы назвать действительно влиятельным или знаменитым. Незаметный литературный поденщик, он каждые пять-шесть лет издавал небольшими тиражами свои произведения: время от времени о нем вспоминали, когда не было дел поважнее или нечего было печатать, а иногда рецензент благосклонно хвалил его опус, отмечая, однако, что ему еще многому надо учиться. За год до смерти Кэррола читающая публика признала, что одна или две его вещи были действительно хороши.
Позже, когда он уже умер, все вдруг как будто прозрели, обнаружив, что пять его стихотворных сборников поистине уникальны, что от нас ушел самобытный поэт, поднявший английский язык на новую высоту, подаривший ему мелодию и волшебство. Больше его читать не стали, но книги начали раскупать одну за другой, издание за изданием, от большого quatro до последующего octavo [279] . Читающие интеллектуалы приобретают его произведения, отпечатанные на японском пергаменте, с иллюстрациями шести различных художников, упакованные в небольшие подарочные коробки. Эти поклонники его творчества не обсуждают статей о нем; они записывают свои имена в "Книге дней рождения Кэррола"; они хранят в своих будуарах календарь Кэррола; они цитируют его строки в Вестминстерском аббатстве [280] и в Соборе Св. Павла; они поют его стихи в известном кружке песен Кэррола; и даже сегодня новомодный американский драматург, самый лучший из всех, мечтает увидеть шедевры поэта на сцене.
279
Имеются в виду форматы книг.
280
Вестминстерское аббатство — особая королевская церковь в Лондоне; прекрасный образец раннеанглийской архитектуры; место коронации английских монархов; в ней похоронены многие выдающиеся люди, в т. ч. Исаак Ньютон, Чарлз Дарвин; построена в XI в., частично перестроена в XIII в.