Тайная слава

Восхитительный восторг, блаженный экстаз нарастал в сердце мальчика по мере того, как он убеждал себя, что оказался свидетелем, хоть и единственным, старой веры, веры загадочных, прекрасных и исчезающих тайн, веры столь отличной от веры футболиста, задиры и лицемера, от "мысли школы, как вдохновляющего мотива в жизни" — о чем говорилось в последней воскресной проповеди. Мейрик обнажил свои руки, поцеловал пурпурные шрамы и помолился, чтобы всегда было так, чтобы и телом, и духом, и умом он был избит, оскорблен и осмеян за священные вещи, чтобы всегда он был на стороне презренного и несчастного, чтобы его жизнь всегда была в тени — в тени тайны.

Он подумает о месте, в котором находился, об отвратительной школе, ужасном городе среди мрачных равнин тускло-ко-ричневого пейзажа центральных графств, уходящих в темный, безнадежный горизонт; и мысли его возвратились к волшебным холмам, лесам и долинам Запада. Он вспомнил, как давным-давно отец разбудил его очень рано в тишине и волшебстве летнего утра. Весь мир был безмолвен и спокоен, таинственный запах ночи поднимался от земли, а когда они пересекли лужайку, тишину нарушила чарующая песнь птицы, вспорхнувшей с колючего дерева. Густой белый туман окутывал небо, и только они знали, что поднимется солнце и сорвет этот покров, серебря леса, луга и воду в веселом ручье.

Они пересекли дорогу и ручей на краю поля по старому пешеходному мостику, шаткому от ветхости, и начали подниматься по крутому склону горы, которую каждый мог видеть из своих окон: преодолев хребет горы, мальчик попал в неведомый мир: перед ним раскинулись глубокие тихие долины, омываемые стекающими с гор потоками; бесшумные леса, наполненные волшебным утренним воздухом; извилистые тропинки, убегавшие куда-то в даль. Отец вел его вперед до тех пор, пока они не достигли вершины (путь, не превышающий двух миль, показался мальчику путешествием в другой мир), а там, на горе, обратил внимание Амброза на несколько разрозненных следов на земле и прошептал:

"Берег морском — обитель Илтид [167] ,

Девятой волною алтарь омыт,

В смятенном гробнице земли — Моргана [168] .

Град Легионов [169] — обитель Деви [170] ,

Ему алтарей повинуются девять.

Хвалебную песнь ему хор поет.

Гвент сокровенный — обитель Сиби [171] ,

Девять холмов его охраняют,

167

Илтид (Иллтад) — один из трех святых, в честь которых назван город Ллантрисант (в пер. "Церковь трех святых"). По преданию, этот кельтский святой основал в Уэльсе монашеский колледж, который был известен как центр духовного влияния на кельтскую церковь.

168

Моргана — ирландская богиня войны, смерти и загробного мира Морриган (Morrigan), принимающая облик вороны; впоследствии она стала предтечей бретонской феи рек Морган и единоутробной сестры короля Артура феи Морганы.

169

Град легионов — Карлион-на-Аске в южном Уэльсе (Caerleon переводится как "город легионов"), бывшая столица Си-лурии Iska Silurum (Иска Силурийская). В этом городе родился Артур Мейчен. По преданию, Карлион возник на месте легендарного Камелота короля Артура в Логрском Королевстве, духовной мекке Англии, Англии великих деяний и еще более великих легенд. В Уэльсе и по сей день сохранились римские виллы и укрепления, воздвигнутые после завоевания Англии Клавдием (главным образом в эпоху Адриана), здесь и сегодня — пусть в искаженной и деградированной форме — живы друидические практики, и сюда, в Гластонбери, пришли первосвятители Англии — ученики апостола Филиппа и Иосиф Аримафейский, а позже — святой Давид, патрон Уэльса, и Августин Кентерберийский.

170

Деви — уэльский Dewi (520–600, день памяти — 1 марта), в английской традиции известен под именем Давид; св. Деви (Давид) — покровитель Уэльса. О его жизни известно немного. Согласно работам уэльских исследователей, он был сыном вождя Санта. Именно ему приписывают заслугу подавления ереси в кельтской церкви. Давид основал многочисленные церкви в Южном Уэльсе (более 50 церквей в Уэльсе до сих пор носят его имя). Канонизирован Римским Папой в 1120.

171

Сиби (Саби) — кельтский святой, покровитель Гвента.

Девять песен о нем вспоминают [172] ".

"Видишь, — указал он вперед. — там девять холмов". И отец рассказал мальчику историю святого Сиби и его священного колокола: по легенде, плавал Сиби через море от Сиона и входил в Северн, в Аск, в Соар и Кантвр; однажды, прогуливаясь вдоль маленького ручья, который почти окружал холм в своем изгибе, Сиби увидел колокол, "сделанный из металла так умело, как не дано сделать ни одному смертному", колокол плыл по ручью под ольхами, возглашая:

172

Девять песен о нем вспоминают. — Число девять встречается в кельтской традиции столь часто, что его называют "северным аналогом священной семерки" культур Ближнего Востока. В валлийских законах, например, говорится, что крестьяне должны строить для короля девять домов, а собственный дом крестьянина должен состоять из центрального зала и восьми других помещений. В произведениях Гутора Глуна (XV в.) постоянно упоминаются дома, состоящие из девяти малых домов, или отдельных покоев, и это подтверждает существование валлийской традиции, согласно которой законченный дом должен включать в себя девять элементов. Можно вспомнить о девяти орехах мудрости, которые растут у истока семи главных рек Ирландии. Ирландская литература изобилует "компаниями из девяти человек", и в большинстве случаев совершенно ясно, что девятка состоит из вожака и восьми равноправных членов. Так, с королевой Медб в "Похищении быка из Куальнге" всегда ехало девять колесниц — две впереди, две позади, по две с каждой стороны от нее, а ее собственная колесница посередине. Когда король Лойгайре послал своих людей задержать св. Патрика, он снарядил для этого девять колесниц, "как было в обычае у богов". У Кухулина было по девять штук каждого вида оружия, причем восемь маленьких и один большой. И так далее, и тому подобное. В средневековом валлийском обществе девятое поколение было признано пределом родственных отношений; даже человеческое тело, как принято было считать, состояло из девяти частей. Важное место число девять занимало и в календаре кельтских народов, у которых была девятидневная, а точнее — "девятиночная неделя", поскольку счет времени они вели не по дням, а по ночам.

"Свято, свято, свято,

Я приплыл от Сиона [173]

К святому Сиби!"

"И так сладко звучал колокол, — продолжал Николас Мейрик, — что всем казалось, будто им была дарована радость ангелов, ym Mharadwys, и шло это не от земного, а от прославленного небесного Сиона".

Амброз стоял в разреженном прозрачном воздухе утра, на ровной земле, похожей на то место, где святой однажды приносил свою жертву, где были произнесены оживляющие слова после Старой мессы британцев, и, затаив дыхание, слушал отца:

173

Сион (Дион, т. е. солнечный) — одна из гор Иерусалима, древняя крепость Иевусеев (Нав. 15:63), которая была взята Давидом и стала главною крепостью нового царского города, называемого "город Давида" (2 Цар. 5:7,9; 1 Пар. 11:5). В нем был похоронен Давид (3 Цар. 2:10). По древнему преданию предполагалось, что Сионом называлась юго-западная высота, одна из тех, на которых был построен Иерусалим. Однако же слово "Сион" часто употребляется по отношению к восточной высоте Иерусалима, горе, на которой был построен храм.

"Затем пришла Желтая Ведьма Чумы и забрала тела Кимру [174] , за ней — Красная Ведьма Рима, что увела с праведного пути их души; последней появилась Черная Ведьма Женевы, отправляющая тела и души в ад. С тех пор перестали почитать святых".

По дороге домой Амброзу все время слышался звон откуда-то из самой глубины Сиона, громко возвещающий: "Свято. Свято. Свято!" И звук этот, казалось, отражался от застывшей воды маленького ручья, что струился, кружась, мимо блестящих камней, огибая одинокие холмы.

174

Cymru — Уэльс, уэльсцы (валл.).

Они совершили странное паломничество по любимой земле, уходя все дальше и дальше от родного дома. Они посетили самое сердце лесных чащоб, где таились глубокие родинки, рядом с которыми были разбросаны разрушенные камни — возможно, останки уединенного жилища. "Ffynnon Ilar Bysgootwr — родник Святого Илара-Рыбака", — объяснял Николас Мейрик. И заводил рассказ об Иларе, о котором никто не знал, откуда он родом и кем были его родители. Маленьким ребенком его нашел на камне в реке в Арморике и спас Король Алан [175] . И с тех пор подле камня в реке, где лежал ребенок, каждый день плавала серебристая рыба, этой рыбой и питался Илар. Вот так он и появился в окружении святых в Британии, и бродил по всей земле.

175

Король Алан — бретонский король, брат Паскветэна. Алан, прозванный впоследствии "Великим", собрал под свои знамена всех бретонцев. Норманны были разбиты в сражении у Кес-тембера в 890, после чего они не решались высаживаться у берегов Бретани в течение нескольких лет. Начало легенде Алана Великого было положено. И в самом деле, до конца его правления Бретань восставала понемногу из своих руин, материальных и духовных. Однако все рухнуло со смертью Алана в 907. Его наследник, граф Гурмаэлан, не был достаточно хорош для своего высокого предназначения и не смог объединить страну в тот момент, когда это было так необходимо.

"В конце концов святой Илар пришел в этот лес, носящий ныне имя св. Гилария, ибо люди забыли про Илара. И был он утомлен своим странствием, да и день выдался жаркий; поэтому остановился Илар у родника и начат пить. И на огромном камне увидел он сияющую рыбу и остался там, и построил алтарь и церковь из ивовых сучьев, и принес жертву не только для живых и мертвых, но и для всех диких тварей лесов и рек.

Когда святой Илар звонил в свой священный колокол и начинал возносить молитвы, приходили не только принц и его слуги, но и все живые обитатели леса. Там, под ветвями деревьев, можно было увидеть зайца, что так легко убегает от людей, — падая ниц, он горько стенал о страстях Сына Девы Марии. Словно раскаявшиеся грешники, печальной песне зайца вторили горностай и горный барс; а волки и ягнята вместе поклонялись Илару; и люди видели слезы, текущие из глаз ядовитых змей, когда Илар говорил тихим голосом ’Господи, помилуй’ — змея, что со злобной скорбью пришла в этот мир, обрела знание. И когда, во время священных обрядов, потребовалось объединиться в многоголосый хор и пропеть многократное Аллилуйя, святой Илар задался вопросом, как это сделать, ибо никто в лесу не владел искусством пения. Но свершилось великое чудо, со всех веток леса, с каждого куста и с каждого дерева раздалось Аллилуйя, долго лившееся в волшебном звучании, и никогда епископ Рима не слышал в своей церкви такого сладостного пения, какое ему довелось услышать в лесу. Ибо и соловей, и дрозд, и черный дрозд, и славка-черноголовка, и все их собратья, в едином порыве возносили хвалу Богу, соединяя различные ноты и голоса в мелодию восхитительной сладости, — такова была месса Рыболова.

Но и это не все: однажды, когда святой молился у родника, он вдруг увидел, что вокруг его головы кружит пчела — она тихо жужжала, но не пыталась ужалить его. Пчелка полетела впереди Илара и привела его к старому изогнутому дереву неподалеку; тут же появился целый рой пчел, оставляющий позади себя огромные запасы воска. Это была их жертва Богу, из воска святой Илар изготовил свечи высокого качества, которые зажигали во время жертвоприношения; и с того дня чела — святая, поскольку ее воск помогает творить свет, озаряющий Священные Дары".

Вот часть той истории, что рассказал Амброзу отец: и они снова отправились в путь, чтобы увидеть Святой Родник, мальчик смотрел на развалины камней, позволяющие отлить этот источник от обыкновенных родников; а в глубине темного леса, сквозь сплетенные сучья, в летнем полдне он услышал необыкновенный звук колокола святого, увидел лесных существ, спешащих по земле, чтобы присутствовать во время жертвоприношения. Горностай бил себя по маленькой грудке за свои грехи; крупные слезы текли по доброй мордочке зайца; гадюка рыдала в пыли; а хор птиц возносил к небу песню: "Аллилуйя, Аллилуйя, Аллилуйя!"