Тайная тюрьма

Бриджес с минуту вникал в этот вопрос. И будто встрепенулся:

— Я поговорю с начальником базы. Думаю, десять сигарет в сутки вас устроят.

«Хоть что-то практичное я выжал из своих мозгов, — улыбнулся Абрамов. — Глядишь, скоро будут выводить на прогулку».

Его неожиданный удар пришелся в центр мишени. Потому что Бриджес прервал разговор. Но ведь он хотел что-то узнать, что-то спросить у капитана. Он оказался настолько растерянным, что не сразу ответил на последний вопрос.

Об этом капитан думал в своей одиночной камере. Он был сильным человеком и поддерживал форму даже за решеткой: отжимался от пола, каждый день делал тысячу приседаний.

Не прошло и часа, как дверь открылась на ширину ладони; дальше ее не пускал ограничитель. Капитан подошел и увидел охранника в камуфляже. Тот прикурил сигарету и подал ее заключенному.

— Не отходите от двери, — предупредил он.

«Молодец, Саня, — похвалил себя Абрамов. — Ты не можешь сидеть без дела. Ты не тот человек, который ждет у моря погоды».

Свои дальнейшие размышления капитан мог отнести к бреду, на который недавно сослался Рэй: "Может быть, Бриджес созреет и начнет вынашивать планы побега, чтобы рвануть в Россию. Вместе со мной.

Главное — посеять зерно сомнений, теперь дело за всходами".

Капитан гнал мысли о помощи. Просто не мог представить, как и в какую форму она может вылиться. Он мог рассчитывать только на свои силы и опыт разведчика.

22

«Бред, бред, — думал Бриджес. — Все слова русского разведчика — бред. Что он знает обо мне? Только то, что сказал? Или приберег кое-что для очередной беседы? Он знает мои оперативные псевдонимы — это раз. Второе. Он знает о Стюарте. Он не назвал его по имени, а лишь обозначил его как номинального лидера. Третье: моя информированность о секретных тюрьмах ЦРУ».

Информированность. При этом слове у Рэя мурашки пробежали по спине. Он был настолько информирован, что порой боялся самого себя. Как там сказал Крис Веллер: "Все мы увязли в «Матрице»? Может быть, русские подозревают ЦРУ в грязной игре с пленными террористами, регулярно выходящими в эфир?

Рэй понимал, что одному ему не справиться с лавинообразным потоком вопросов. Только один человек на базе мог помочь ему разобраться в этом нагромождении.

Он застал Криса Веллера в трейлере. Майор забежал принять душ и сразу сослался на занятость.

— Я зашился, Рэй! На меня столько всего свалилось! С минуты на минуты ожидаю оперативников ЦРУ.

Сука, чувствую себя задолбанным интендантом. Они не жрать сюда едут, а у меня странные мысли в голове возникают: где их разместить, чем накормить, чем потрафить. Молю бога, чтобы американская проститутка с французским именем поскорее ублажила их. Я скоро с ума сойду! Я на следующей неделе в Куонтико собрался. Вот именно, собрался...

— Ты можешь меня выслушать?

Крис выставил два пальца:

— Две минуты. — Не теряя времени, он разделся в крохотной прихожей и скрылся за шторкой душевой кабинки. Тотчас оттуда раздался плеск воды и блаженные охи. Бриджесу ничего не оставалось, как вести разговор через полупрозрачную штору.

Веллер прервал его на полуслове:

— Кто тебе давал полномочия допрашивать русского?

— Раньше меня никто не спрашивал, — огрызнулся Бриджес. — В спину подталкивали: «Вперед, Рэй! Выбей из этого парня мозги, а заодно и показания». Я брал разведгруппу Абрамова. Он здесь месяц, и никто не задал ему ни одного вопроса. Что, в Лэнгли забыли о его существовании?

— Это не наше дело, — сердито отрубил майор. — Подай полотенце. Поищи в верхнем ящике комода.

Веллер вспомнил нелицеприятный разговор с шефом африканского отдела Оливером Кейси. Тот натурально наорал на командующего базой. Майор согласился с ним: да, он совершил ошибку, поместив в лагерь, где содержались одиозные личности от террора, русского разведчика. И выслушал в ответ шепелявую скороговорку: «Стены — особенно тюремные — имеют огромные уши. Умеющий уши да услышит».

У Веллера и в мыслях не было поиграть на триумфе. Согласно запоздалой инструкции из Лэнгли Абрамова следовало поместить в КПЗ окружного суда Катваны. Майор же действовал автоматически: мертвым русским диверсантам в «Матрице» нечего делать, а живому там самое место.

Майор вытерся насухо и прошел в гостиную. Приготовил свежую майку и носки. Пока он одевался, Рэй закончил свой рассказ. Веллер под ним тут же подвел черту:

— На то он и разведчик, чтобы подцепить любого на свой крючок. Сейчас он действует по принципу «выживание, уклонение, сопротивление, побег». Не пойму, чего ты всполошился.

— Кто мог сказать русским, что я на этой базе?

— О!.. — майор многозначительно округлил глаза. — База — ты прав. Но только база данных. Вот и все, Рэй. Хотя... — Веллер присел на оттоманку и на минуту задумался. — Задача Абрамова носила разведывательные функции, да?

— Я писал в рапорте. У русских спецназовцев не было взрывчатки, детонаторов, саперных проводов. Ничего, что бы указывало на диверсию. Его группе была поставлена задача найти лабораторию и зафиксировать ее на пленку.

— Я помню, у них был фотоаппарат с набором объективов.

— И очень хороший аппарат. Можно муравья в профиль снять, а можно — режимный объект с километрового расстояния. Ты-то чего насторожился?

— Возможно, Абрамов отвлекает тебя своими бредовыми идеями от главного. От лаборатории. Ты помнишь, какой скандал разгорелся вокруг рицина полгода назад?

— Да, — кивнул Бриджес. — Газеты писали о секретной лаборатории, находящейся под крышей ЦРУ. Якобы до двухсот граммов рицина было продано частным лицам.

— Русские обеспокоены этим фактом. Рицин может попасть и в Россию. Пусть не из этой партии, но из другой. Я не знаю, кто и кому продает отраву, но лаборатория находится под охраной моего подразделения. Она может эффективно существовать только в одном месте, где есть сырье для изготовления ядов и отравляющих веществ. Так вот, русские могут под шумок одной послать другую разведгруппу. Они фанатики, для них главное — выполнить задание. Я понимаю, ты не начальник базы. Однако я узнал о вашем разговоре. Ход Абрамова не стоит и выеденного яйца. Но он так или иначе привлечет к себе наше пристальное внимание. Наконец-то ему начнут задавать вопросы, но уже на другую тему, и он уведет нас в дебри своего бреда. Он отыграет время и подарит его другой разведгруппе. Он уже это делает, поскольку мы с тобой пошли у него на поводу: кумекаем, строим планы, пытаемся влезть в его мозги.

— Что ты предлагаешь?

— Сделаем так. Ни ты, ни я, ни кто-либо другой не вызовет его на допрос. Пусть мается в своей одиночке.

— Давай снимем последний вопрос: почему Абрамов подставился, грубо нарисовавшись перед аптекарем и черножопым майором.

— Бабангида. Себе на уме парень. — Майор сделал неожиданную сбивку. Он кивнул на дверь и покачал головой: — Когда я один в своем трейлере, мне кажется, что вокруг никого. Тишина, покой, уединение. Но стоит выйти наружу, и все меняется. Зеленые майки, зеленые штаны. «Тюлени» разминаются на спортплощадке, бегут по периметру. Мне они живыми не кажутся. Двести мертвых душ. Какой-то русский писатель написал книгу с таким названием. Может быть, Достоевский, потому что я больше никого не знаю. Слушай меня, Рэй. Ты возьмешь под контроль подступы к лаборатории.