Тайная улыбка
Шрифт:
Я часто задумываюсь о положении членов семей и о различиях, которые оно вызывает. Стала бы я кем-то другим, будь я старшей? А Кэрри, если бы она была средней вместо меня? Могла бы она стать более уверенной, направленной на внешний мир и деятельность в нем, экстравертивной? Больше похожей на меня – или по меньшей мере на меня такой, какой считает меня моя семья? А Трой, дитя семьи, пришедший в этот мир через девять лет после меня? Если бы он не был предоставлен самому себе, очевидная ошибка, что бы это могло означать для него? Если бы у него были братья, которые могли научить его, как нужно забивать голы
Но остается то предназначение, которое нам дано. Кэрри пришла первая и должна была прокладывать путь, хотя ненавидела быть лидером. А я стала второй, ожидающей с нетерпением, когда я вырасту, стремящейся быть первой, всегда старающейся обогнать ее, убрать ее со своего пути. И Трой, третий, единственный мальчик, вполне вероятно, и последний, но вместе с тем и первый, с худенькими плечиками, широко распахнутыми глазами, мечтательный, странный.
Я вошла в квартиру. Это правда, что нужно вставать завтра рано утром, но какое-то время я не могла уснуть. Я лежала в постели, ворочаясь с боку на бок, в поисках более прохладного местечка на подушке. В моей квартире не было фотографии Кэрри, конечно, не было. Но все равно я ведь не поверила рассказам Брендана, поэтому имело ли значение, что ее нет? Он выследил Кэрри, потому что она моя сестра. Если посмотреть с определенной точки зрения, это может показаться даже романтичным.
ГЛАВА 4
Когда на следующий день я возвращалась с работы, дома расплывались в мелком дожде, их очертания казались неясными и туманными. Если бы такое же время суток было летом, еще долго оставалось бы светло, а сейчас люди закрывали окна занавесками и включали свет. Дома я сняла с себя все и постояла под тепловатым душем тридцать секунд, перед тем как переодеться в поношенные джинсы с пузырями на коленях и тенниску с длинными рукавами. Я встала перед зеркалом и втянула живот. Что там Брендан говорил о моем весе? Я повернулась к зеркалу боком и посмотрела на себя с разочарованием. Пожалуй, мне пора начинать бегать. Каждое утро перед уходом на работу. Что за ужасная идея!..
Телефон зазвонил, когда я собиралась уходить, чтобы встретиться с Лаурой.
– Миранда?
– Привет, мама.
– Я пыталась дозвониться раньше, но не дождалась ответа.
– Мой автоответчик испортился.
– Как поживаешь? С тобой все в порядке?
– Прекрасно.
– Точно?
Я не собиралась помогать ей.
– Все прекрасно, мама. Только чуть-чуть устала. Очень много работы, сейчас нет Билла. Как поживаете вы с папой?
– Я разговаривала с Кэрри. Она сказала, что вы все вместе прекрасно пообедали.
– Было приятно повидаться с ней. – Помолчав немного, смягчилась: – И с Бренданом.
– Миранда, ты очень хорошо поступаешь. Не думай, что я не понимаю, каких усилий это стоит. Мне жаль, что ты не рассказала нам все, когда это произошло. Страшно подумать, что ты была такой несчастной и ничего не сказала нам.
– Рассказывать было нечего. У всех сложилось неправильное представление.
– Если тебя это утешит, то Кэрри преобразилась. Ты видела, она стала выглядеть как ты. Она сделалась словно другим человеком. Я счастлива.
Но одновременно почти и напугана.– Ты имеешь в виду, что Брендан может оставить ее?
– О, даже не произноси это! В любом случае, кажется, он тоже обожает ее.
Я молчала целую секунду, и она резко сказала:
– Миранда! Ты так не думаешь?
– Они оба выглядят очень счастливыми, – сказала я.
– Ну а с тобой действительно все в порядке?
– Действительно. Но я скоро убегаю.
– Только перед тем как исчезнешь, скажи: ты заглянешь на выходных? Скажем, в воскресенье на ленч? Тогда мы сможем встретиться все вместе.
– Ты имеешь в виду с Бренданом тоже?
– С Кэрри и Бренданом, да.
У меня заныло в животе.
– Не уверена, что я тогда буду свободна.
– Я знаю, что для тебя это тяжело, Миранда, но чувствую, как это важно. Для Кэрри, я имею в виду.
– Мне совсем не тяжело. Совсем. Я просто не знаю, буду ли я свободна, вот и все.
– Мы можем перенести на субботу. Или даже на вечер, если тебя это устраивает. Или ты уезжаешь на все выходные?
– Хорошо. Воскресенье, – сказала я, сдаваясь.
– Все будет очень непринужденно. Тебе будет хорошо.
– Я знаю, что мне будет хорошо. Я не волнуюсь. Ни в малейшей степени. У всех сложилось неправильное представление.
– Может быть, ты кого-нибудь приведешь с собой?
– Что?
– Кого-нибудь. Ты знаешь. Если есть кто-то…
– Сейчас никого нет, мама.
– Прошло слишком мало времени.
– Сейчас мне уже пора уходить.
– Миранда…
– Да?
– О, не знаю. Просто… ну, тебе всегда везло. Пусть теперь наступит очередь Кэрри. Не стой на ее пути.
– Это глупо.
– Пожалуйста.
Я представила, как она крепко сжимает телефонную трубку, ее напряженное, нахмуренное лицо, прядь волос, всегда свисающую над глазом.
– Все будет хорошо, – сказала я только для того, чтобы остановить ее. – Обещаю, что ничего не стану делать, чтобы встать на пути Кэрри. А сейчас мне действительно пора идти. Увидимся завтра, когда я заберу Троя, ладно?
– Спасибо, дорогая Миранда, – сказала она прочувствованно. – Благодарю тебя.
– Я никогда не встречалась с ним, нет?
Мы сидели на полу, поджав ноги по-турецки, прислонившись спиной к дивану, и ели печеную картошку. Лаура положила на картошку сметану, а я, очистив, намазала толстым слоем масла и посыпала сверху тертым сыром. Очень приятно. На улице было темно и сыро.
– Нет, все произошло так быстро. Ты уехала в Барселону еще до начала, а вернулась, когда все уже было кончено.
– Это ты порвала с ним?
– Именно я.
– Так почему ты против?
– Не против, – успела произнести я до того, как у нее вырвалось:
– Ты против. Могу точно сказать, что ты против.
На мгновение я задумалась.
– Да, против. Потому что от этого бросает в дрожь. Возникает неприятное ощущение кровосмешения. А то, как об этом думают моя мама и, надо полагать, все остальные, убивает меня. Мне хочется сокрушить все вокруг.
– Понимаю, это должно быть болезненно, но и довольно смешно.
– Нет, – сказала я. – Никоим образом, совсем не смешно. Она называет его «Брен».
– Ну…
– А он называет меня «Мирри».