Тайная жизнь моего мужа
Шрифт:
Наоборот, возражения Игната действовали на нее словно красная тряпка на быка, только еще больше заводили. Чем спокойней был сын – тем больше сердилась мать. И так было всегда…
– Хорошо, мама. Я отведу тебя на вечер, а потом помогу добраться до дома. А завтра мы решим, что делать дальше.
– А что делать? Ничего не делать. Зачем что-то делать!
Игнат отвел ее на вечер в парк.
Сегодняшнее представление посвящалось композитору Вилену Сильнову, восьмидесяти четырех лет. Известному автору песен, которые были популярны в прошлом, да и сейчас их охотно исполняли в ресторанах.
Вилен напоминал сытого, здорового
«Да что ж такое, – думал Игнат, сидя неподалеку от веранды, где танцевали пожилые пары, и мать с Виленом в том числе. – Как же мне удрать отсюда? Как уехать из Кострова? И, главное, с матерью ведь невозможно нормально поговорить. Вот просто невозможно, и все тут!»
К Игнату подходили несколько раз – и дамы, подруги матери, и кто-то из местной администрации. Все восхищались Ларисой Игоревной и свысока наказывали Игнату беречь ее. Он вежливо улыбался, кивал и ничего не чувствовал при этом. Ни любви, ни ненависти. Ни раздражения к людям. Об Алисе он тоже старался не вспоминать.
Он думал о своей работе и о том, что бы еще усовершенствовать в его ингаляторе, позволяющем людям обрести полное дыхание.
Дарья себе места не находила. Она, когда нервничала, испытывала потребность в движении, в разговоре, в каком-то действии…
Вот и в этот раз, поссорившись с Игнатом, Дарья сначала помыла все полы и окна в доме, сварила сложный обед из трех блюд, а затем, поздно вечером, побежала к Игнату, чтобы еще раз попросить у него прощения.
На него это всегда благотворно действовало – когда Дарья являлась мириться первой.
Но в этот раз чего-то не получилось. Дарья позвонила ему, попросила выйти. Не в дом же ей заходить, ведь там Лариса Игоревна. Игнат выйти отказался и заявил, что все бесполезно и мириться он не намерен. Сообщил, что, как только уладит дела с матерью, то уедет из города.
Дарья испугалась и принялась рыдать. Игнат в ответ сказал, что слезы не помогут, ему очень жаль, но он твердо решил уехать, и все тут. Затем связь прервалась, вероятно, он нажал на «отбой».
Дарья рыдала всю ночь, а на следующий день отправилась к Катерине, своей старшей сестре. Она в тяжелые моменты жизни именно к Катерине бежала за утешением, как и в детстве когда-то.
Сестра жила за городом, она работала бухгалтером при огромном агрохолдинге, где выращивали овощи, фрукты и зелень; этими дарами природы питалась вся область, часть уходила в соседние регионы и даже в Москву.
Агрохолдинг – своего рода завод, по сути; с полями, парниками, садами, где трудились наемные работники.
Это была какая-то другая, новая жизнь, непонятная Дарье. Она с детства думала, что все сельскохозяйственные товары поставляются в город из деревни, крестьянами.
Оказывается, не совсем так. Да, еще существовали фермерские хозяйства, напоминающие прежний, старый быт, но помимо них были и такие вот сельскохозяйственные предприятия, «заводы» на земле – агрохолдинги.
Мир изменился. Живя в городе, никто и не задумывался, откуда берутся продукты на полках супермаркетов…
Последние пару лет Дарья и в своей специальности стала сомневаться. Она работала учительницей географии в школе, и чем дальше, тем сильнее распространялось дистанционное обучение.
А что, если скоро
и вовсе учителя станут не нужны? Их заменят специальные программы… Дарью подобные перспективы пугали. Она пока еще не понимала, что происходит, становится жизнь лучше или, наоборот – хуже, сложнее…И в этом, новом, незнакомом мире оказаться вдруг одной, без надежного мужского плеча рядом – страшно.
Катерина уже ждала Дарью, в доме сестры пахло яблоками и корицей.
– Привет, родная. Штрудель испекла… Мои-то в отъезде, через неделю только вернутся. – Катерина говорила о своем муже и сыновьях, давно уже взрослых.
– И хорошо, посекретничаем вдвоем, как раньше… – обняла ее Дарья.
– Что случилось, на тебе лица нет, – забеспокоилась Катерина.
– Кажется, Игнат меня бросил, – пожаловалась Дарья и разревелась.
Потом, уже за столом, начала рассказ о том, что произошло.
– …Игнат вдруг заявил, что устал. Ему, как он выразился, надоела моя двойственность.
– Двойственность? Это что-то новенькое! – удивилась старшая сестра.
– Он говорит, что я все понимаю, но ничего не делаю. Что я обманула его – с детьми, например. Но я не обманывала! У меня своих трое, помню, как тяжело было с ними, еще маленькими, и тут четвертого рожать? Я хотела подумать, осознать…
– Не надо было ему ничего обещать с самого начала. Отвечала бы – «посмотрим, как получится». Но и он тоже хорош, взял женщину с тремя детьми, какой еще четвертый?
– Вот, Игнат тоже о том – почему я отказалась официально с ним расписываться? Но, если мы распишемся, то как с наследством-то? А мои дети как?
Поначалу Катерина мало что понимала из рассказа сестры. Но потом, постепенно, ее лицо приняло какое-то грустное выражение… словно она, наконец, сделала выводы и эти выводы оказались совсем неутешительными.
Дарья взмолилась:
– Катя, ну скажи, что ты об этом думаешь? Он гад? Он разбаловался? У него другая?
– Тут сложно сказать, – пожала плечами старшая сестра. – У вас с ним с самого начала как-то… и правда не по-настоящему было. Когда вы не пойми кто друг другу – ни муж, ни жена… Ни отец он твоим детям и ни отчим. Брак, конечно, тоже мало что гарантирует, но вот при подобном сожительстве, когда все на тоненькой ниточке висит и ничего определенного годами не происходит… то это тоже плохо. Это другая крайность, понимаешь. Ниточка, в конце концов, порвалась.
– И что делать теперь? – испугалась Дарья.
– Он хороший мужик-то, твой Игнат. Надо было тебе замуж идти, когда он предлагал.
– Но дом…
– Плевать на дом, человек важнее, – сдержанно произнесла Катерина. – Вот что тебе этот дом?! Дети все равно из него разлетятся. Люда вон уехала, скоро и Маша с Колей тоже уедут.
– Понимаешь, я еще за девочек боялась, как, чужой мужчина рядом…
– Ты же Игната хорошо знала. Он не маньяк, не тайный извращенец.
– Но все пишут…
– Вот именно, «пишут»! Да, в соцсетях только об этом и пишут, но ты же с живым человеком жила, ты его видела…
– И передач столько об этом, и в новостях! А у меня девочки…
– Тогда вовсе не надо было с мужчиной связываться, – устало произнесла Катерина. – Ты вот и в этом тоже… действительно двойственная. Нет, нет, не хочу сейчас на тебе топтаться, обвинять только тебя… И Игнат, наверное, тоже в чем-то виноват, не проявил вовремя настойчивость… Хотя какая настойчивость. Тебя же не переупрямить!