Тайная жизнь Сталина

Пожалуй, это единственный случай, когда можно позволить себе шутливый тон по отношению к сексуальным предпочтениям вождя.

* * *

У моего отца была любимая присказка: «У них (вождей) любая ложь на правду похожа». В этой фразе «правда» всей Сталинской эпохи. Даже сейчас очень трудно отделить домыслы, клевету и достоверные факты в судебных делах репрессированных Сталиным людей. Безгрешных людей, как известно, нет и быть не может, тем более среди тех, кто властвует. Другое дело, каков характер этих грехов. Троцкий как о достоверном факте писал, что Сталин собирал в своем личном архиве досье с компроматом на каждого крупного партийно-государственного деятеля [457] . Потом за ним это же повторяли многочисленные исследователи. В современном архиве Сталина я таких дел не видел, и если они не уничтожены после его смерти, то, скорее всего, до сих пор хранятся в недрах архивов спецслужб или в Архиве Президента РФ. Генрих Ягода в бытность свою наркомом внутренних дел действительно собирал материалы на высших партийных деятелей, инициируя вербовку в качестве информаторов прислуги, шоферов, любовниц. С тех пор это стало устойчивой российской традицией. Когда же его самого арестовали, то при обыске нашли сотни порнографических фотографий, десятки кинофильмов такого же содержания – предметы, которые ныне продаются в секс-шопах. Материалы о сексуальных похождениях Яна Рудзутака, Авеля Енукидзе, Льва Карахана до сих пор хранятся в закрытых архивах [458] . И все же доля истины есть и в том, что Сталин также собирал у себя документы на самых крупных своих врагов. Но делал это после того, как расправлялся с ними. Он явно старался подбирать такую информацию, которая раскрывала бы будущему исследователю, сколь двуличной и гнусной была душонка осужденного врага и сколь нечистоплотен был его моральный облик, чтобы показать, как велико было терпение и великодушие вождя. До сих пор производят неизгладимое впечатление личные письма и прошения на его имя о снисхождении и помиловании приговоренных к смерти большевистских вождей.

457

Троцкий Л. Портреты революционеров. Моск. рабочий, 1991. С. 241.

458

См.: Радзинский Э. Сталин. М., 1997. С. 338.

Для того чтобы поднять на головокружительную высоту волну репрессий 1937 года, Сталин-«буревестник» начал «раскачивать» ситуацию загодя, с 1934 года. Сейчас не время говорить обо всех обстоятельствах раскачки этой волны, отмечу только, что начал он ее очень энергично.

В мае 1934 года по инициативе Сталина была образована правительственная комиссия для разработки принципиально новых учебников истории СССР. В том же году Сталин лично поручил Берии написать лживую историю о своей дореволюционной деятельности в Закавказье, которая затем была торжественно обнародована летом 1935 года. Но гребень волны «1937 года» начал разбег с убийства С.М. Кирова (1 декабря 1934 г.) и продолжился арестом и осуждением Зиновьева и Каменева (16 декабря 1934 г.), «Кремлевским делом» (январь – июнь 1935 г.), а затем – дискредитацией одного из самых близких сталинских друзей – Авеля Сафроновича Енукидзе (зима – лето 1935 г.). Как раз к этому времени подоспела и книга Берии.

Авель был всего лишь на год-два старше Сосо, они дружили еще со времен работы в революционных организациях Тифлиса и Баку. Авель был крестным отцом Надежды Аллилуевой, то есть по традиционным понятиям почти родственником, и поэтому со Сталиным он всегда был на «ты». В архиве Сталина действительно есть папка с документами Енукидзе, явно препарированная по распоряжению хозяина. В ней содержатся документы, датированные с 1924 года, согласно которым видно, что ряд членов Политбюро: Зиновьев, Каменев, Троцкий, Цурюпа, Молотов и другие неофициально получали значительные суммы денег на отпуска и лечение. Дело в том, что Енукидзе с 1922 и до середины 1935 года занимал должность секретаря Президиума ЦИК СССР и фактически через него проходили основные блага, которые он распределял с санкции Сталина и своего непосредственного начальника М.И. Калинина, а часто и по своему усмотрению. Как секретарь ЦИКа, он по должности подписывал все, в том числе самые подлые законодательные постановления, часто просто продиктованные Сталиным. Так, например, было подписано постановление об «упрощении» судопроизводства, принятого после убийства Кирова, после чего перестали соблюдаться даже формальные процедуры. Я не знаю достоверных случаев, когда бы Енукидзе активно сопротивлялся принятию подобных решений. Но роль неофициального защитника гонимых он выполнял исправно. Советские деятели разных калибров и члены их семей знали, что если нужны средства, теплые должности для близких, путевки, а главное – если требуется замолвить слово за репрессированного родственника, то надо обращаться к Авелю. Знали также, что он, одиноко живущий в своей квартире в Кремле, был большой любитель очень молодых женщин и что можно использовать эту его слабость.

Вторая группа архивных документов содержит переписку Сталина и Енукидзе. Особо доверенных лиц (на то время, пока они оставались таковыми): свою жену, Молотова, Бухарина, Рыкова, Кагановича, Енукидзе и других – Сталин просил писать во время своего отсутствия в Москве или во время их поездок по стране, требуя, чтобы они нелицеприятно сообщали обо всем виденном или слышанном. Среди такого рода писем Авеля Сталину находятся трогательные записки Кобы, заботящегося о здоровье и своевременном отдыхе друга и родственника.

Третья группа документов содержит завязку «дела Енукидзе»: его брошюру «Большевистские нелегальные типографии», вышедшую в начале декабря 1934 года с провокационными пометами Мехлиса и Сталина и объяснительная записка автора брошюры. Дело явно оформлено таким образом, чтобы доказать потомкам, что Енукидзе, находясь у государственной кормушки, симпатизировал врагам, что доверчивый вождь заботился о здоровье и отдыхе друга и во всем ему доверял и что негодяй Авель сознательно фальсифицировал историю большевиков Закавказья, с тем чтобы принизить роль Сталина и преувеличить свою. Как видим, Сталин предугадывал моральные оценки «дела Енукидзе» будущими историками и с помощью специально подобранных архивных документов пытался посмертно опорочить бывшего друга и обелить себя. С 1940 года, после окончательного уничтожения деятелей революции и Гражданской войны, Сталин почти перестал прибегать к «архивным инсценировкам». Подобная «инсценировка» означает, что ни один документ в деле не является подложным, все подлинные, но зато они так подобраны, что в целом создают лживую картину.

Возня вокруг истории большевизма в Закавказье, в которой ключевую роль сыграл Лаврентий Берия, была важным, но лишь одним слоем в «деле Енукидзе». Вторым слоем была его связь с «врагами народа», то, что он оказывал содействие их молодым родственницам и якобы им самим и даже участвовал «в заговоре» против Сталина. Последнее тем более примечательно, что Енукидзе никогда ни в одной оппозиции не участвовал. Именно за «связь» с «врагами народа» он и был на скорую руку расстрелян в 1937 году.

В марте 1935 года, когда вовсю закрутилось его «дело», был распространен проект сообщения Политбюро ЦК, которое выработали Сталин, Молотов, Каганович и Ежов. Последние трое – наиболее доверенные люди Сталина и самые беспринципные негодяи. Главный упор в сообщении делалось на то, что при попустительстве Енукидзе в аппарате ЦИК окопалась контрреволюционная молодежь из бывших княгинь, дворянок, детей белогвардейцев и других враждебных групп. Многих из них, говорилось в проекте, «тов. Енукидзе лично принял на работу и с некоторыми из них сожительствовал» [459] . Сталин сделал все, чтобы содержание этого письма стало широко известно не только членам Политбюро, но и кандидатам в члены Политбюро, особенно М. Горькому и, судя по всему, еще более широкому кругу людей. Ответное письмо Горького, гневно осуждающее Енукидзе и поддерживающее Сталина, было распространено по инициативе последнего среди партийной верхушки [460] . Наряду с этим письмом Сталин сам содействовал распространению слухов о сексуальных увлечениях недавнего близкого друга. Если по поводу обвинений в искажении истории большевистских организаций Закавказья Енукидзе в январе 1935 года сначала пытался сопротивляться, то против обвинений в моральном разложении выступить не посмел. Уже 22 марта 1935 года, то есть на следующий день после появления «проекта сообщения», Енукидзе направил письмо в Политбюро, в котором признал правильность критики в свой адрес. Но слухи продолжали шириться, и особенно после доклада Ежова на июньском пленуме ЦК. В этих «слухах» была масса пикантных подробностей, о которых даже Ежов «скромно» умолчал. Но о них 28 июня 1935 года написала в своем дневнике Мария Анисимовна Сванидзе (жена А.С. Сванидзе – брата первой жены Сталина): «Потом (Сталин. – Б.И.) спросил меня – “Довольна ли я, что Авель понес наказание” и улыбнулся – он знал, как я его презирала всеми фибрами души за его разложение личное, за его желание разлагать всех вокруг себя.

459

См.: «Заменить вас некем». Письма М. Горького И.В. Сталину // Источник. № 5. 1999. С. 117.

460

См.: «Заменить вас некем». Письма М. Горького И.В. Сталину // Источник. № 5. 1999. С. 117.

Я сказала то, что думала. Сказала, что я не верила в то, что наше государство правовое, что у нас есть справедливость, что можно где-то найти правый суд (кроме Ц.К., конечно, где всегда все правильно оценивалось), а теперь я счастлива, что нет этого гнезда разложения морали, нравов и быта. Авель, несомненно, сидя на такой должности, колоссально влиял на н[аш] быт в течение 17 лет после революции. Будучи сам развратен и сластолюбив – он смрадил все вокруг себя – и ему доставляло наслаждение сводничество, разлад семьи, обольщение девочек. Имея в своих руках все блага жизни, не достижимые для всех, в особенности в первые годы после революции, он использовал все это для личных грязных целей, покупая женщин и девушек. Тошно говорить и писать об этом, – будучи эротически ненормальным и очевидно не стопроцентным мужчиной, он с каждым годом переходил на все более и более юных и, наконец, докатился до девочек 9—11 лет, развращая их воображение, растлевая их, если не физически, то морально. Это фундамент всех безобразий, которые вокруг него происходили. Женщины, имеющие подходящих дочерей, владели всем, девочки за ненадобностью подсовывались другим мужчинам, более неустойчивым морально. В учреждение набирался штат только по половым признакам, нравившимся Авелю. Чтобы оправдать свой разврат, он готов был поощрять его во всем – шел широко, навстречу мужу, бросавшему семью, детей или просто сводил мужа с ненужной ему балериной, машинисткой и пр. Чтобы не быть слишком на виду у партии, окружал себя беспартийными (аппарат, секретарши, друзья и знакомые из театрального мира). Под видом “доброго” благодетельствовал только тех, которые ему импонировали чувственно прямо или косвенно. Контрреволюция, которая развилась в его ведомстве, явилась прямым следствием всех его поступков – стоило ему поставить интересную девочку или женщину и все можно было около его носа разделывать» [461] .

461

Иосиф Сталин в объятиях семьи. Из личного архива. Изд-во «Родина», 1993. С. 182.

Из этой гневной филиппики видно, что слухи о сутенерской роли Авеля Енукидзе широко циркулировали по Москве задолго до начала его «дела». Кстати, об этом хорошо был осведомлен и Троцкий, который хоть и находился за границей, но, как он говорил, через сеть «сообщающихся сосудов» владел достоверной информацией. Правда, он считал, что не мораль является истинной причиной падения Енукидзе, а тайное сочувствие бывшим членам оппозиции. Он ошибался, просто-напросто Енукидзе непростительно много знал личного о вожде, и о его прошлом, и о его настоящем. И в прошлом, и в настоящем он ему теперь мешал одним лишь фактом своего присутствия.

Когда Авеля расстреляли, Троцкий написал хорошую статью, посвященную его памяти: «Газетная травля против Енукидзе совершенно неожиданно началась вскоре после процесса Зиновьева – Каменева в 1935 году. Его обвинили в связи с врагами народа и в бытовом разложении. Что значит “связь с врагами народа”? Весьма вероятно, что Енукидзе, человек доброй души, пытался прийти на помощь семьям расстрелянных большевиков. “Бытовое разложение” означает стремление к личному комфорту, преувеличенные расходы, женщины и пр. И в этом могла быть доля истины» [462] .

462

Троцкий Л. Указ. соч. С. 233.

Как я уже говорил, Сталин виртуозно умел перемешивать правду и ложь, раздувать менее значимые и скрывать истинные причины гонений. И в этом случае причины гонений на Авеля состояли не только в том, что он действительно был неудобен как высокопоставленный советский чиновник, обросший многочисленными связями. И не только в том, что он мешал начать широкомасштабную фальсификацию истории, и тем более не в том, что он действительно помогал родственникам гонимых. Это, без сомнения, делалось открыто и с согласия Кобы, а не за его спиной. Убежден, что помимо этого и Авель и Коба в свое время по-мужски сошлись на любви к юным, скорее даже – чересчур юным особам. Теперь, когда мы проследили некую тенденцию в интимной жизни Сталина, нетрудно поверить в то, что Авель поставлял девочек не только безымянным «нужным людям», но и другу молодости – Кобе.

Когда Сталин бесстрашно и безошибочно ударил Енукидзе за вполне очевидные для всех признаки «бытового и морального» разложения, он тем самым не только убрал важнейшего свидетеля, но и обезопасил себя от возможных разоблачений с его стороны. И совсем не случайно именно в том же 1935 году среди обслуги вождя появляется Валентина Истомина. Для всех становится очевидным, что он приличным образом навсегда обустроил свою интимную жизнь. Однако слухи о том, что Сталин втихомолку постоянно заводил интрижки то с артистками театров, то с танцовщицами из кордебалета, продолжают циркулировать и в наше время. Но о том, что он был склонен к педофилии, знали, возможно, только Енукидзе и Каганович. Один за свое знание «по совокупности» поплатился жизнью и честью, другой был вознагражден смертью в собственной постели и в преклонном возрасте.