Тайное братство

Уилл постучал в дверь солара, моля Бога, чтобы ее открыл не Жак, а Овейн. Но не отозвался никто. Он подождал, затем постучал снова, на этот раз сильнее. И опять без ответа. Оглядев коридор, Уилл осторожно толкнул дверь и заглянул в комнату. Рыцарские покои были пусты. Он начал закрывать дверь, но остановился, увидев на столе пачку пергаментов. Вошел, спугнув сидящую на оконном карнизе голубку.

Пергаменты разложены в три стопки. Уилл быстро их просмотрел, ища чистый листок. Все исписаны. Некоторые рукой Овейна — он узнал его скоропись, — некоторые заостренным угловатым почерком Жака. На одном пергаменте вверху стояла королевская печать из красного воска. Уилл опасливо посмотрел на дверь, затем его любопытные глаза быстро забегали по письму. Оно было адресовано Юмберу де Пейро с вежливым требованием пересмотреть условия передачи в залог королевских драгоценностей. Уилл потерял интерес после первых нескольких строчек и поспешно просмотрел остальные документы. Перечисление долгов короля Генриха, тоже не очень интересно. Просто не верилось, сколько назанимал у ордена тамплиеров король Англии за последние несколько лет. Уилл положил взятое на место и повернулся к шкафу. Поразмышляв пару секунд, подошел, открыл двойную дверь. Здесь на средней полке лежала небольшая пачка чистых пергаментов. Он начал вытаскивать один, и пачка сдвинулась. В самом низу виднелся какой-то документ. Уилл сложил чистый лист, сунул его под рейтузы, затем вытащил снизу хрустящий желтый пергамент. Ему стало любопытно, почему он лежит вместе с чистыми листами, а не в пачке с остальными письмами. Написано по-латыни, но почерк какой-то странный, слишком аккуратный. Как будто автор письма пытался его намеренно изменить. Подписи не было, как и имени того, кому оно было адресовано, и это тоже показалось Уиллу странным. Однако дата была указана.

1 апреля 1260 года

Прошу извинения, но сообщения отсутствовали, поэтому долго не посылал вестей. Прибыл благополучно весной прошлого года и сразу навестил наших братьев в Акре. Они шлют поклоны магистру и просят известить, что работа здесь идет хорошо, хотя и медленнее, чем мы бы хотели. Зимой отошел один из братьев, и нас стало на одного меньше. Здешние братья ждут твоего возвращения, чтобы привлечь в наш круг новых членов.

Есть и еще кое-что, отчего моя миссия здесь стала более трудной, чем ожидалось. В январе монголы взяли приступом город Алеппо и в марте двинулись к Дамаску. В прошлом месяце их нойон Китбога приказал своему войску взять город Наблус, и наше войско оказалось окруженным. Сюда пока война не дошла, но угроза побудила великого магистра Берара укрепить положение тамплиеров. Мы пытались начать переговоры, но пока с малым успехом.

Несмотря на эти препятствия, я сумел завершить свою миссию. Человек из стана мамлюков, с которым я установил связь, показал себя весьма полезным, и мы многое узнали. Братство уповает на будущее. Он занимает высокий пост в полку Бари, и значит, все случилось лучше, чем мы могли полагать. Этот человек сделает все, чтобы помочь нашему делу. Я уверен, вы достаточно скоро получите благоприятные вести, но сейчас мамлюки готовятся к столкновению с монголами в…

Услышав шум в коридоре, Уилл быстро поднял глаза, сунул лист пергамента обратно под стопку и устремился за деревянную ширму, разделяющую солар. Как раз вовремя, потому что дверь отворилась. Сердце Уилла бешено колотилось. Он прислушался. На столе кто-то шелестел листами. Через несколько секунд мальчишка рискнул выглянуть из-за ширмы, и его сердце забилось еще сильнее. Над столом склонился Жак де Лион. Он взял из пачки один лист и направился к двери. На полпути Жак вдруг остановился. Хмуро посмотрел на открытые дверцы шкафа, внимательно оглядел солар. Уилл замер, следя за тем, как рыцарь подходит к шкафу, наклоняется к полке, где лежали чистые листы пергамента, вытаскивает оттуда письмо, кладет его между листами, зажатыми в руке, и плотно захлопывает шкаф.

Дверь солара закрылась. Уилл подождал, пока стихнут шаги в коридоре, и вышел из-за ширмы.

Вестминстерский дворец, Лондон

13 октября 1260 года

Король Генрих смотрел в окно. Витражное стекло расцвечивало лицо узором из синих и красных бриллиантов. Король вглядывался в покрытые стелющимся туманом болота, окружавшие лабиринт дворцовых зданий.

В незапамятные времена на острове Торни, образованном двумя рукавами реки Тайберн, впадающей в Темзу, римляне основали поселение. И, начиная с Эдуарда Исповедника, все короли считали этот остров своим домом. Они настроили здесь множество зданий. Разнообразие стилей свидетельствовало о разнообразии вкусов. За дворцом возвышались белые стены Вестминстерского аббатства, чьи надворные постройки сгрудились вокруг главного здания, как малые дети у ног мудрой бабушки. Этот дворец Генрих предпочитал всем остальным резиденциям. Он не такой аскетичный, как Тауэр, и располагается ближе к городу.

Сзади кто-то мягко кашлянул.

— Вы хотели меня видеть, мой король?

Генрих обернулся. Черное одеяние канцлера, бледность его лица резко контрастировали с ярким убранством королевских апартаментов. Здесь было чем полюбоваться. Стены зала длиной двадцать семь ярдов украшали множество картин и гобеленов. Великолепные витражные окна. Плиточный пол, покрытый роскошным толстым ковром. Диковинные растения в больших кадках, дубовый стол с пятью инкрустированными искусной резьбой креслами, диваны, обложенные подушками, множество статуй и прочих украшений. Попавший сюда впервые мог подумать, что его ввели в королевскую сокровищницу. И это неудивительно. Король не жалел денег на украшение своих владений, а на расписную палату вообще ушло целое состояние.

Генрих прошел к дубовому столу, взял свиток, сунул канцлеру.

— Это принесли час назад.

Пока канцлер читал, дверь отворилась. Вошел Эдуард. Потный, одежда заляпана грязью после езды верхом. Он коротко поклонился и плотно закрыл дверь.

— Отец, я уже выехал на охоту, когда прибыл гонец. — Эдуард глянул на канцлера. — Зачем вы меня позвали?

Генрих тяжело опустился на диван. Показал на свиток в руках канцлера:

— Прочти. Они хотят перевезти наши драгоценности в свой прицепторий в Париже! То есть подальше от меня, проклятие на их головы!

Эдуард взял свиток у канцлера, просмотрел. Поднял глаза на отца:

— Мы должны еще раз встретиться и попытаться пересмотреть соглашение.

Генрих махнул рукой:

— Какая польза от этого? Я уже предлагал тамплиерам пересмотреть соглашение. — Он ткнул пальцем в свиток. — А они в ответ потребовали, чтобы мы передали драгоценности через девять дней!

— И что вы собираетесь делать, мой король? — спросил канцлер.

В голове начало стучать. Генрих откинулся на подушки и закрыл глаза.

— Как вы думаете, канцлер, что сделают рыцари, если я открыто брошу им вызов?

— Определенно сказать трудно, мой король, но скорее всего они отправятся к папе, чтобы он одобрил их требование. Думаю, желая получить согласие папы, они используют нынешнее положение в Заморских территориях. Папа может лично обратиться к вам.

— Тогда мне не остается ничего, кроме как согласиться.

— Зачем вы так легко сдаетесь? — воскликнул Эдуард. — Нужно держаться с рыцарями тверже. Так, как вы повели себя на переговорах в Темпле. В конце концов, король вы, а не они.

— Тамплиеры могут отобрать у меня корону, настолько они сильны.

— Но эти драгоценности наши, отец. Наши.

Генрих открыл глаза. Раздраженно посмотрел на сына:

— Ты думаешь, я этого хочу? У тебя есть еще варианты? Чтобы я дождался папского эдикта об отлучении от Церкви? — Генрих поднялся, прижав руку ко лбу. — Со временем мы выплатим долг и возвратим наши драгоценности. А пока пусть их берут рыцари. Надеюсь, после этого они оставят меня в покое. — Он направился к двери, шурша бархатной мантией по полу. — Сообщите рыцарям, канцлер. Скажите им — я принимаю условия. И все, больше я не хочу об этом думать.

Эдуард ринулся было за королем, но канцлер его остановил. Глаза принца гневно блеснули.

Канцлер служил при королевском дворе всего год, но уже видел этот блеск в глазах наследника престола. Как-то он шел по дворцовому коридору на встречу с советниками. Впереди показался принц Эдуард, сзади двигался юный паж с полной супницей. Неожиданно паж споткнулся и опрокинул супницу на пол, чуть обрызгав обувь Эдуарда. Принц, которого до сего момента канцлер полагал приятным молодым человеком с ровным характером, как будто взбесился. Он заставил испуганного мальчика начисто вылизать его башмаки, а затем и весь суп с пола.

Канцлер отпустил руку Эдуарда.

— Извините, мой принц, но ваш отец прав. У него нет выбора. Придется передать драгоценности рыцарям.

— Мой отец стар и часто хворает, — произнес Эдуард ледяным тоном. — И кто, по-вашему, будет выплачивать долг после его кончины? А до той поры рыцари будут держать драгоценности у себя. В том числе и корону, в которой мне предстоит взойти на трон. Я отказываюсь отдавать принадлежащее мне по праву.

— Я тоже не хочу, чтобы тамплиеры забирали королевские драгоценности, — сказал канцлер. — Но у вас есть возможность добиться желаемого, не расстраивая отца. Это, наверное, потребует помощи вашего… — канцлер на секунду задумался, как бы повежливее назвать этого человека, — слуги.