Тайное сокровище Айвазовского

– А может, Коростылев нашел его, убил, а всем объявил, что тот пропал без вести? – Алексей даже привстал от волнения.

– Да вы что? Сергей Игнатьевич был капитаном уголовного розыска, а не убийцей, – возмутился Константин Коростылев.

– Простите, – вмешался майор, делая Алексею взглядом строгий выговор.

Алексей смутился и постарался сделаться незаметнее.

– Константин Сергеевич, а что вы знаете о круге общения вашего отца в последние годы? – решил сменить тему Терентьев.

– Честно говоря, немного. Переписывались мы не часто, он писать не любил, да и я тоже не мастер. Иногда созванивались, примерно раз в месяц, если, конечно, я не был в походе. И отпуск всегда в Ленинграде. Он никогда не настаивал, чтобы я к нему приезжал, а жена ругалась, ей хотелось на Черное море всей семьей съездить. Но я так не мог – всегда помню, что он для меня сделал. Другой семьи у дяди Сережи никогда не было, а к старости так и вовсе, кроме меня, никого не осталось.

– Значит, ничего о нынешних его знакомых вам не известно?

– Нет, – развел руками Коростылев. – Месяца два назад он мне написал, чтобы я срочно оформлял отпуск, у него намечается какое-то дело. Судьба дала нам шанс, и лучше, если я буду в Ленинграде. Писал, что случайно встретил какого-то человека. И еще всякую ерунду. Путаница, словом, а не письмо. Я ничего не понял и позвонил, мы тогда, к счастью, на берегу были. У меня телефона нет, я с телеграфа. А у дяди Сережи в квартире есть. Но он и по телефону не захотел ничего объяснять, только требовал, чтобы я немедленно взял отпуск. Дело, дескать, чрезвычайной важности. Я должен быть в Ленинграде, он приготовил для меня сюрприз. Я не поверю, когда узнаю. Тогда я подумал, что старику, видно, совсем одиноко. Пообещал ему, что пришлю на весенние каникулы Марину с ребятами. Старший, Мишка, у меня уже во второй класс ходит, а Таня еще в садике. А он сердился, говорил, что я ничего не понимаю и чтобы немедленно отпуск брал. Какой там отпуск, мы через неделю в плавание уходили. Так я и не понял, что он тогда сказать хотел, почему так переполошился.

Ох как Алексею хотелось закричать: «Так что ж ты раньше-то молчал?»

– Письмо у вас, конечно, не сохранилось? – без всякой надежды уточнил Терентьев.

– Не знаю, надо у жены спросить. Может, и не выкинули, – пожал плечами Константин. – Я дома редко бываю, толком и не знаю, что у нас выбрасывается, что нет. А сейчас и вовсе с корабля на самолет и сюда. Хотя что уж было торопиться – на похороны все равно опоздал.

– Что скажете, товарищи сыщики? – спросил Юрий Васильевич, едва за Коростылевым закрылась дверь.

– Разгадка в письме, – тут же начал Алексей. – В жизни Коростылева-старшего что-то назревало, и это его и убило.

– Согласен. Только не ждите чудес. Пока письмо найдут, если найдут, пока его вышлют. Да еще не известно, что в нем.

– Я вот что подумал. Если убийца пришел в НИИ, чтобы достать что-то из камина, допустим, клад, – последнее слово Сапрыкин произнес так, будто в кавычки взял, – а Коростылев был с ним знаком и сам его пустил на территорию института, то не мог ли этот клад быть тем самым сюрпризом, о котором намекал покойный в письме приемному сыну? И отпуск требовал взять, чтобы подстраховать его, потому что не доверял своему компаньону.

– Что ж, логично. А компаньон пожадничал и Коростылева убил, – закончил мысль Терентьев. – Знаешь что, выясни, как давно Коростылев работает в этом НИИ. Если давно, значит, убийца вышел на него сам, чтобы получить доступ в институт. А если недавно, то Коростылев мог устроиться туда намеренно, из-за клада.

– Есть! – с довольной улыбкой отрапортовал Сергей.

– В деле об убийстве Галины Колосовой фигурирует некто Дмитрий Борисович Кирилин. Тот, о котором упоминал Коростылев-младший, – вмешался Алексей. – А в доме номер 23 по 6-й Красноармейской проживают Кирилин Борис Аркадьевич и Кирилина Алевтина Леонидовна.

– Ох и везет же тебе, Выходцев, – улыбнулся Юрий Васильевич. – Все важные открытия в этом деле – твои. Так и до следующего звания недалеко.

Сапрыкин ревниво взглянул на Алешу. Он был старше, считался опытнее и надеялся в ближайшее время надеть капитанские погоны.

– Алексей, разрабатываешь Кирилиных. Сергей, выясни, как давно работал в институте Коростылев. Заодно проверь на всякий случай остальных фигурантов дела об убийстве Галины Колосовой. Чует мое сердце: эти два дела как-то связаны. Разыщи их, выясни алиби на время убийства Коростылева. Хотя какое среди ночи может быть алиби, когда все нормальные люди в это время спят. Алексей, с Кирилиным поосторожнее, не спугни. И вообще помните, что мы ищем убийцу и есть вероятность, что на его совести две жертвы. Теперь свободны.

Алексей с Сапрыкиным вышли из кабинета.

Глава 8

Ленинград, 1955 год

Дело с мертвой точки не двигалось.

Он выучил уже наизусть протоколы допросов подозреваемых, досконально знал каждого из них, мог нарисовать схему передвижения любого в вечер убийства. Но ни мотива, ни улик не мог найти, а без них дела, считай, и нет.

Взять, например, главного хранителя Протасову. Уважаемая дама, профессор, регалии, труды, муж инженер, сын студент, дочка замужем за метростроевцем. В семье тишь да гладь. С покойной поддерживала ровные деловые отношения. Все до единого сотрудники архива это подтверждают, да и Галя при жизни никогда ничего плохого о ней не говорила, а уж Гале-то он верил.

А что алиби нет… Что тут поделаешь, если человек один в кабинете сидит, а секретарь третий день бюллетенит?

Или взять Лежевскую из стола справок. Эффектная женщина, можно сказать, красавица, муж – большой начальник, в Смольном работает. Что ей было с Галиной делить? Деньги? Мужа? Должность?

То же самое – старший научный сотрудник Щукина. С ней Галина приятельствовала. Чай иногда вместе пили, несколько раз на концерты выбирались. У Щукиной муж на железной дороге работает, часто в разъездах, вот она Галину и приглашала. Близкими подругами они не были, Галя вообще туго с людьми сходилась, очень была замкнутой, стеснительной. Странно даже, что она Сергея в свою жизнь пустила. Может, от одиночества устала, а может, понравился он ей, поняла, что человек хороший. Или почувствовала, что влюблен? Женщины такое чувствуют, хоть виду не подают.

Младший научный сотрудник Борисов, сопляк в юношеских прыщах и с толстенными линзами на носу. Такого в роли убийцы даже представить дико. Заикается, путается в словах, ручонки от страха ходуном ходят, самое время мамку на помощь звать. Тьфу. Размазня, а не парень. И все равно петушиться пытался, когда Коростылев на него надавить попробовал.

Да-а. И что толку с этих подозреваемых?

Вот если бы было убийство по неосторожности, тогда всех троих можно было бы всерьез рассматривать в качестве потенциальных убийц. Но убийство-то было намеренным.

Сергею удалось вычислить орудие убийства. Как показал опрос сотрудников, из хранилища пропал небольшой бюст Пушкина, который подарили на юбилей еще Галиной предшественнице. Он долгие годы стоял на Галином рабочем столе и вдруг исчез. Эксперты сошлись на том, что удар таким предметом вполне мог стать смертельным, и теперь Жорка Николаев носом землю рыл, пытаясь отыскать этот бюст.

Остальные подозреваемые и вовсе не имели к Галине никакого отношения. Старший научный сотрудник Русского музея Маковская приходила работать с документами, с архивариусом практически не общалась. Сидела молча за столом и что-то строчила в своих блокнотах. Так она и сейчас приходит раза два в неделю. За что ей Галину убивать? Никаких связей с погибшей ни у Маковской, ни у ее родственников обнаружить не удалось.