Тайновидец. Том 2: Эликсир сущности

Он кивком указал на группу людей в цветных дождевиках. Они кружком стояли на другой стороне улицы и внимательно слушали своего провожатого.

– Да и столичные романтики частенько сюда забредают, – добавил Миша. – Некоторых потом так и не находят.

Зотов подергал решетку, которая запирала подворотню. Потом сердито стукнул по ней кулаком, и решетка рассыпалась в прах. На мокрую щербатую брусчатку осела рыжая пыль ржавчины.

– Третий ранг, не меньше, – уважительно сказал Миша. – Вот бы мне так!

– Второй, – бросил через плечо Зотов. – Городовые, за мной!

И быстро зашагал в подворотню. Мы поспешили за ним.

Но тут в глубине двора хлопнула дверь. В просвете арки появилась широкая фигура в нелепом желтом дождевике. Упершись руками в объемистые бока, она визгливо завопила:

– Вы куда лезете?! Сейчас ничего нет, вечером приходите! Пошли прочь отсюда!

– Квартирная хозяйка, – испуганно шепнула Муромцева, хватая меня за руку.

Ее ладошка была мокрой и холодной.

– Тайная служба, – отчетливо сказал Зотов.

Его голос гулко отразился от свода подворотни.

Квартирная хозяйка растерянно охнула и попятилась. Капюшон дождевика сполз, открывая слипшиеся волосы мышиного цвета и полное лицо, перекошенное от страха.

– Тайная? А почему… я же ничего такого…

Не договорив, женщина уставилась на кокарду Мишиной фуражки. Ее мясистое лицо вытянулось, тонкие ниточки выщипанных бровей поползли на лоб.

Мой Дар коротко ударил в ребра.

– Эта женщина что-то знает, – быстро сказал я Зотову. – Но вряд ли дело в Ковшине.

Квартирная хозяйка с ненавистью взглянула на меня и прошипела:

– Тайновидец!

Потом с неожиданной прытью бросилась обратно во двор и пронзительно заверещала:

– Тимофей, облава!

Одно из темных окон под самой крышей распахнулось. Оттуда вылетел большой ящик и грохнулся на брусчатку двора. Зазвенело стекло, во все стороны полетели обломки и осколки. По двору растеклась вонючая лужа.

– Городовые, наверх! – быстро скомандовал Зотов. – Господин следователь, задержите квартирную хозяйку и вызовите подмогу!

И первым рванул в подъезд, по пути уничтожив еще одну дверь. За ним бежал Миша, позади грузно топали сапогами городовые.

Муромцева прижалась ко мне, я почувствовал, как быстро колотится ее сердце. Квартирная хозяйка, потеряв остатки сил, сползла по мокрой стене. В своем дождевике она напоминала бесформенную груду старого тряпья.

Через минуту в распахнутом окне показалась голова Зотова. В руке он держал уцелевшую пробирку.

– Взяли! – весело прокричал Зотов. – Тут целая лаборатория, и зельевар без лицензии впридачу. Но все по вашей части, господин Прудников. Так что вызывайте своих экспертов и сверлите дырочку под орден!

Я подошел к квартирной хозяйке.

– Где живет артист Спиридон Ковшин?

Хозяйка непонимающе уставилась на меня.

– Спиридон Ковшин, – терпеливо повторил я. – Он снимает у вас квартиру.

– Второй подъезд, второй этаж, – монотонным голосом ответила женщина.

Ее взгляд немного ожил.

– Так вы не за Тимофеем пришли?

Полные щеки квартирной хозяйки дрогнули, рот некрасиво перекосился. Она отвернулась от меня и уставилась на грязные разводы, которые ползли по стене подворотни.

Городовые вывели из подъезда арестованного зельевара. На вид ему было лет пятьдесят. Худые щеки заросли седой щетиной, лоб наискось пересекал старый рваный шрам. Капли дождя стекали по его лицу. Полицейские повели задержанного к мобилю.

Позади шел довольный Зотов.

– Не зря я вас потревожил, Александр Васильевич, – весело сказал он мне. – Этот проходимец у себя на квартире зелья беспамятства варил. Хозяйка продавала их местной шушере. А те подливали зелья добропорядочным горожанам или приезжим и грабили их. Сколько у вас таких случаев, Степан Богданович?

– Два десятка наберется за полгода, – ответил Прудников.

– Вот! – торжествующе сказал Зотов. – И пострадавшие ничего не помнят. Ну, теперь полиция всех грабителей переловит благодаря вам, господин Тайновидец.

– Рад, что сумел помочь, – улыбнулся я.

– Господин Кожемяко, отправьте задержанных в полицейское управление, – распорядился Прудников. – А сами займитесь лабораторией. Наших экспертов я уже вызвал.

– Получается, Спиридон живет в одном доме с преступниками? – дрогнувшим голосом спросила меня Муромцева. – Какой ужас!

Я сочувственно пожал плечами.

– Бывает. Никита Михайлович, я тут узнал, в какой квартире живет Ковшин.

– Идемте, – кивнул Зотов.

– Я с вами, – отважно заявила Муромцева.

– Только держитесь позади, – предупредил Зотов. – Александр Васильевич, вы присмотрите за дамой?

Номера квартир в подъезде были небрежно написаны краской прямо на дверях. Пахло щами и жареной рыбой, где-то двумя пролетами выше хныкал ребенок.

Мы поднялись на второй этаж.

– Кажется, здесь.

Я указал на дверь. Замок был выломан. Вокруг него на старом дереве виднелись свежие царапины – такие же, как на трюмо в гримерке Ковшина.

Муромцева тихо ойкнула, прикрыв рот ладонью.

Зотов строго оглянулся на нас.

– Ждите здесь.

Прислушался, потом осторожно потянул дверь на себя и вошел в квартиру. Через минуту из квартиры раздался его голос:

– Очень любопытно. Идите сюда, Александр Васильевич!

Муромцева вошла в квартиру вместе со мной и через мое плечо заглянула в единственную небольшую комнатушку.

– Ой! – растерянно произнесла она. – А почему он голый? Что с ним?

Спиридон Ковшин абсолютно без одежды ничком лежал на полу. Внешне он полностью соответствовал описанию господина Кастеллани. На пятках артиста засохла грязь.

Ящики комода были вывернуты. На полу вокруг Спиридона валялись стеклянные пузырьки – похожие на тот, что лежал в сумочке Муромцевой. Все они были пустыми.

– Сердце бьется, – сказал Зотов, послушав пульс Ковшина. – Я уже вызвал дежурных целителей.