Тайнознатицы Муирвуда

Сабина повернулась к Лийе.

— Я смогу понять их речь?

Лийя улыбнулась мудрой улыбкой.

— У тебя есть Дар чужеречия, Сабина. Ты справишься. Майя в последний раз обняла бабушку и почувствовала, что по щекам у нее текут слезы.

— Я вернусь, как только смогу, — шепнула ей на ухо Сабина и, отстранившись, стиснула руки на груди. Взглядом она нашла Лийю.

— Я еще увижу тебя?

— Если на то будет воля Истока. Мы с Колвином отправляемся в аббатство Тинтерн, дабы исполнить данное обещание. Ты, как Великая Провидица и обладательница власти над Сокровенными завесами, будешь открывать Завесы сама. Это не наше время. Мы не занесены в его книги и не можем изменять вашу судьбу. — Она многозначительно посмотрела на Майю. — Помни, о чем мы говорили.

— Я помню, — сказала Майя. При мысли о том, что она никогда больше не увидит Лийю, ее охватила светлая печаль. Книга Лийи так много значила для нее, так повлияла на ее мышление и на мастонскую подготовку. Безродная девочка с кухни альдермастона стала легендой — легендой и человеком, который — Майя это чувствовала — все так же безмерно любит Муирвуд.

Сабина поправила лямку заплечного мешка, повернулась к алтарной перегородке и скрылась за резным экраном.

— Вы с Колвином тоже уйдете сегодня? — спросила Майя. — Может быть, побудете еще немного?

Лийя покачала головой.

— Мы не хотим добираться до Прай-Ри через Сокровенную завесу. Мы отправимся сначала в Бирден Муир. Нам есть что вспомнить. Есть с кем попрощаться. Горы Прай-Ри — особенное для нас место.

Она взяла Майю за руку и ласково сжала. Лицо ее стало серьезным.

— Жизнь научила меня тому, что истинный вождь всегда одинок. Неси свое одиночество с достоинством. Я сочувствую твоим страданиям в прошлом… и в будущем.

Майю обдало холодом.

— В будущем? Расскажи, что меня ждет?

Лийя покачала головой:

— Исток ведет нас вперед по жизненному пути, но никто не знает, куда мы идем. Если бы мы заранее знали, что ждет нас на дороге, кому достало бы сил сделать первый шаг? — пальцы ее сжались сильнее. — Будь храброй, милая.

Майя обняла ее, чувствуя, как утекают последние мгновения их единства. У аббатства их ждал один из эвнессиев — ах да, Ювент. Лийя бросила на него загадочный взгляд. Ювент кивнул и удалился.

* * *

Майя с Кольером гуляли по Саду королевы, вдыхали запахи цветов, любовались цветущими деревьями. Работники все еще снимали урожай в Саду сидра, и в воздухе плыл тонкий яблочный аромат. После Духова дня ученики разъехались по домам, и деревня мало-помалу возвращалась к обычной полусонной жизни.

— Ты уже решил, где пройдешь мастонские испытания? — спросила Майя, наблюдая за Кольером, который, склонившись, разглядывал пчелу на цветке.

Он ответил ей сумрачным взглядом:

— Откуда ты знаешь, о чем я думаю? — он криво усмехнулся. — Наверное, в Лизье, в главном аббатстве Дагомеи. Представляю, как будет возмущен мой старый альдермастон, если я уеду доучиваться в Пайзену!

— А почему не в Муирвуде? — спросила Майя.

Он покачал головой.

— Я должен стать мастоном в своей стране. Здесь я и без того загостился. Мне нужно подготовиться, чтобы принять тебя и короновать. Для меня ты уже моя королева, но церемониал все равно придется соблюсти. Обряды, традиции… — он устало помахал рукой. — Мой народ должен узнать тебя так же хорошо, как знаю тебя я. Им повезло, что ты станешь их королевой. И мне повезло.

Он уселся на каменную скамью и помолчал, затем поманил ее пальцем.

— Нам надо еще кое-что обсудить. Боюсь, я нарушил некогда данную тебе клятву.

По спине у Майи пробежал холодок.

— Что ты имеешь в виду? — севшим голосом произнесла она и встала рядом, не решаясь сесть.

Он подмигнул.

— Сложное дело… Понимаешь, я человек слова. Не спорю, от хорошей лжи правда только слаще, но все-таки она остается правдой. Помнишь, в Дагомее, когда ты попала в мои руки, я спросил, на каких условиях ты согласна стать моей женой. Ты попросила пощадить Джона Тейта и того страшненького, кишона. Кстати, напомни мне, чтобы я научил тебя вести переговоры, ладно? Ну, а я выдвинул встречные условия, о которых теперь сожалею.

Его взгляд стал серьезным.

— Я пообещал не любить тебя.

Он медленно покачал головой и поцокал языком.

— Голубка моя, эту клятву мне не сдержать. Прости меня.

Неверящим взглядом Майя смотрела на него, и насмешливая улыбка сама собой раздвинула ее губы.

— Ба-а, Финт Кольер, уж не признаетесь ли вы мне в любви?

Он попытался сохранить невозмутимый вид, но не преуспел. Протянув руки, он взял Майю за талию и усадил к себе на колени.

— Ну, раз уж я должен сказать это вслух, иди-ка сюда, чтоб мне было тебя лучше видно.

Она прижалась к нему.

— Так тебе меня видно?

Сердце стучало в ее груди, щеки горели. Она успела привыкнуть к его нежным взглядам, однако грядущее признание в любви кружило ей голову.

Он крепко обнял ее обеими руками.

— Я люблю тебя, Майя. Дорогая моя, самая любимая на свете Майя. Все это время я борюсь с искушением рискнуть всем и поцеловать тебя.

Тут он покачал головой.

— Нет, я не стану, не бойся, но мой внутренний голос говорит, что за твой поцелуй не жаль умереть. Ты — мой друг, мой товарищ, моя королева. Я должен уехать в Дагомею, но это случится не раньше, чем я пойму, что ты в безопасности. Я не доверяю твоему отцу. И ты ему не доверяй.

Она с улыбкой посмотрела в его ясные голубые глаза и почувствовала, что готова затеряться в них.

— Мое сердце принадлежит тебе, Кольер. Подозреваю, что ты украл его, еще когда я была совсем маленькой. Я часто мечтала о том дне, когда наши родители устроят нашу свадьбу.

Он привлек ее к себе.

— Какие прекрасные мечты! Мне будет больно расставаться с тобой. И ни разу не поцеловать… Но я выдержу — ради тебя, — он медленно улыбнулся. — Ты стоишь любых мук.

Она прижалась лбом к его лбу и закрыла глаза. Тепло, исходящее от его кожи, заставило ее задрожать. Ей до боли захотелось поцеловать мужа, но она лишь отстранилась и провела пальцем по шраму у него под глазом.

— Откуда это у тебя? — спросила она.

Он улыбнулся.

— Это с детства, — сказал он. — Очень глупая история, если честно.

— О, уже интересно, — поддразнила его она, обвив руками его шею. — Расскажи.

— Когда я был еще маленький, то однажды залез на винные бочки. Кажется, это было в Духов день. В общем, какой-то праздник. Я стоял выше всех и очень этим гордился. А потом мне взбрело в голову, будто я могу летать. Мол, если я хорошенько в это поверю и прыгну, то взлечу наверх и все очень удивятся, особенно братишка.

Усмехнувшись, он покачал головой. Майя слушала, улыбаясь, и уже догадывалась, что было дальше.

— Ну, я и прыгнул, — вздохнул он. — На какой-то миг мне даже показалось, что я лечу.

Для пущего эффекта он помолчал, а потом подмигнул:

— Знаешь, а ведь в какой-то момент я и вправду как будто летел. А потом земля бросилась мне в лицо… даже не земля, мощеный пол. Я грохнулся со всего маху и потерял сознание. А на полу что-то было, то ли щепка, то ли старый гвоздь… в общем, я чудом не остался без глаза, зато шрам заполучил на всю жизнь. Правда, обычно я говорю, что это знак отличия, полученный в бою с мастерами пайзенийской школы. Но на самом деле все было именно так — просто и неинтересно.