Тайны архивов: вырванные страницы

Однако комиссар госбезопасности 3-го ранга М. И. Литвин репрессиям не подвергался – 12 ноября 1938 года он покончил жизнь самоубийством.

…Нарком внутренних дел УССР комиссар госбезопасности 3-го ранга А. И. Успенский 14 ноября 1938 года бежал из Киева и скрылся.» [43] .

То есть на день отправки телеграммы А. И. Успенский никаким репрессиям не подвергался, он просто сбежал и имитировал самоубийство! Мог ли аппарат А. Н. Поскребышева допустить подобную накладку в телеграмме своего шефа? Вряд ли. Тогда кто мог? Пока оставим этот вопрос без ответа.

43

Пыхалов И. В. Указ. соч. С. 410, 411.

Приведем в связи с изложенным выше сюжетом несколько архивных документов, доказывающих несостоятельность утверждений Хрущева об отсутствии у Сталина желания соблюдать нормы тогдашнего уголовного и уголовно-процессуального производства:

ЗАПИСКА А. Вышинского т. Сталину, т. Молотову

11 января 1938 г.

В Прокуратуру Союза ССР поступили из ОРПО (отдел руководящих партийных органов – А. Д.) ЦК ВКП(б) и Президиума Верховного Совета СССР материалы о необоснованных арестах секретарей райкомов ВКП(б) и о применении сотрудниками НКВД Татарской АССР незаконных методов следствия.

…В результате проверки дел в отношении 37 арестованных, в т. ч. 18 бывших секретарей райкомов ВКП(б), выяснилось, что ряд арестованных действительно подвергались избиениям и под влиянием этого оговорили себя и свыше 100 человек других работников. Выяснилось, что следствие по этим делам проведено недоброкачественно, с затяжкой до 16-ти месяцев, а в отношении 10 арестованных, содержащихся под стражей по 3–4 и больше месяцев, следствие не проводилось вовсе.

Когда в ходе расследования потребовалось допросить ряд сотрудников НКВД, Нарком внутренних дел ТАССР – т. Михайлов не разрешил прокурору т. Коперник допрашивать сотрудников…

Считал бы необходимым НКВД ТАССР т. Михайлова, за незакон- ноые действия, привлечь к строжайшей ответственности, для окончания же расследования материалов по заявлениям о незаконных действиях органов НКВД ТатАССР командировать в г. Казань представителей НКВД и Прокуратуры СССР.

Прошу Ваших указаний

А. Вышинский

№ 17лсс

помета на обращении: «исчерпано. Михайлов арестован» [44]

т. Л. П. Берии

28 декабря 1938 г.

…В отношении существовавшей ранее «практики» применения физических мер воздействия при допросах арестованных я полагаю, следователей, считавших побои основным «методом» следствия и калечившим заключенных, на которых не имелось достаточных данных изобличающих их в антисоветской деятельности, нужно сурово наказывать.

Но это не значит, что надо судить абсолютно всех работников НКВД, допускавших физические методы воздействия при допросах. Учитывая, что эти «методы» следствия культивировались и поощрялись существовавшим на Украине вражеским руководством НКВД.

Заместитель НКВД УССР

старший лейтенант государственной безопасности Кобулов [45]

т. Сталину, т. Молотову

январь 1939 г.

…Заместитель начальника 39 отделения милиции г. Москвы Шлепнев П. К. искусственно создавал дела о контрреволюционной агитации, используя для этого подставных свидетелей, и фабриковал подложные протоколы с вымышленными фактами.

Установлено, что из 37 дел, проведенных 39-м отделением милиции по ст. 58–10 УК, Шлепневым было сфабриковано 19 дел, причем 3 человека были расстреляны.

…Полагаю необходимым:…главного организатора провокационного создания искусственных дел и привлечения подставных свидетелей – Шлепнева П. К. приговорить к расстрелу.

А. Вышинский [46]

44

ГА РФ. Ф. 8131. Оп. 37. Д. 139. Л. 26.

45

Там же. Л. 86, 87.

46

ГА РФ. Л. 95, 96.

Здесь же следует напомнить совместное постановление СНК и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 года «Об аресте, прокурорском надзоре и ведении следствия», в котором резкой критике подверглись методы работы правоохранительных органов по разоблачению врагов народа [47] , а также ведомственный приказ НКВД № 00762 от 26 ноября 1938 года о реализации основных положений данного Постановления [48] .

Считаем своим долгом отметить, что наши выводы об особенностях источниковедческого анализа Г. Ферра и И. В. Пыхалова сталинской телеграммы от 10 января 1939 года не могут служить основанием для окончательного вывода о подлинности или подложности анализируемого документа.

47

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 6. Л. 85–87; опубл.: Исторический архив, 1992, № 1. С. 125–129, а также: Лубянка, Сталин и ГУГБ НКВД. М., МФД. М., 2004. С. 607–611.

48

Там же. С. 612–617.

Кроме того, необходимо подчеркнуть, что некоторые неточности источниковедческого анализа Г. Ферра и И. В. Пыхалова сталинской телеграммы от 10 января 1939 года вовсе не означают, что мы ставим под сомнение профессиональные навыки наших коллег и их научную репутацию. Все дело в том, что эти исследователи, в силу ряда объективных причин, как уже отмечалось, не имели возможности ознакомиться с подлинником анализируемого нами документа и, вероятно, поэтому позволили себе сделать некоторые преждевременные выводы.

Перейдем теперь к собственному источниковедческому анализу сталинской телеграммы и ряда других источников, имеющих к ней прямое или косвенное отношение.

Обратим внимание на особенности делопроизводственных помет, имеющихся в телеграмме. Во-первых, вызывает недоумение помета машинистки «2 мн», которая практически не встречается в других аналогичных документах, так как уже упоминавшаяся инструкция то 5 мая 1927 года предусматривала изготовление секретных телеграмм в единственном экземпляре. Мы просмотрели в РГАСПИ несколько сотен подобных документов и выяснили, что лишь в исключительных случаях машинистки делали отдельные пометы, указывающие на изготовление копий секретных телеграмм, но и в таком случае эти пометы носили совершенно иной характер: машинистка, например, указывала: «второй экземпляр – Молотову…».

Далее: после машинописной вставки «2 мн» имеется рукописная вставка «+6 экз. + 1 экз. + 1 экз.» [49] , которая означает, что указанная телеграмма печаталась в 10 экземплярах. Зачем допущено столь явное нарушение секретного партийного делопроизводства?

Проводя внутреннюю критику сталинской телеграммы, мы обратили внимание на некоторые ее особенности: например, в начале телеграммы используется обычная аббревиатура «ЦК ВКП(б)», которая совершенно неожиданно в этом же документе соседствует с другим сокращенным названием партии – «ЦК ВКП» (причем, пять раз, в буквальном смысле слова, – без «б»). При этом необходимо помнить о бережном отношении всех тогдашних партийных функционеров к своему большевистскому происхождению. Почему такая небрежность? Или это – досадная случайность? Или чья-то непродуманная оплошность? Пока воздержимся от ответа и на этот вопрос.

49

Там же. Л. 146.

Продолжим наш источниковедческий анализ рассмотрением адресатов рассылки и попытаемся понять: каким образом, с какой целью в рассылку оказался включен В. С. Абакумов, да еще с датой рассылки в его адрес – 12 августа 1947 года?

Может ли быть, что и вся рассылка готовилась в 1947 году? Весьма сомнительное предположение. Но вместе с тем не могли же авторы рассылки, направляя сталинскую телеграмму в 1939 году, предусмотреть должность Абакумова, которую тот будет занимать в 1947 году. Следовательно, мы вправе предположить, что фамилия Абакумова не могла появиться в рассылке ранее 1947 года. То есть совершенно очевидно, что его фамилия была вписана в рассылку именно для того, чтобы оправдать появление докладной записки Абакумова Сталину от 17 августа 1947 года? [50] (Выдержки из этой записки приводятся чуть ниже. – А. Д.)

50

РГАНИ, Ф. 89, Оп. 18, Д. 12, лл. 1-10.

И. В. Пыхалов, очевидно, в силу своей научной добросовестности, доверяя документу, уже введенному в научный оборот [51] , но который противоречит его же собственным утверждениям о фальшивом характере сталинской телеграммы от 10 января 1939 года, упоминает докладную записку Абакумова Сталину о практике ведения следствия в органах МГБ, называя этот архивный документ в качестве доказательства подлинности сталинской телеграммы [52] :

51

Лубянка. Органы ВЧК – ОГПУ – НКВД – НКГБ – МГБ – МВД – КГБ. 1917–1991. Справочник / сост. А. Кокурин, Н. Петров. М., 2003. С. 643–647.

52

Пыхалов И. В. Указ. соч., с. 413.

Тов. Сталину И. В.

17 июля 1947 г.

Докладываю о сложившейся в органах МГБ практике ведения следствия по делам о шпионах, диверсантах, террористах и участниках антисоветского подполья: […]

[…]7. В отношении арестованных, которые упорно сопротивляются требованиям следствия, ведут себя провокационно и всякими способами стараются затянуть следствие, либо сбить его с правильного пути, применяются строгие меры режима содержания под стражей… [53]

8. […] в соответствии с указанием ЦК ВКП(б) от 10 января 1939 года (выделено мной. – А. Д.) органы МГБ применяют меры физического воздействия.

В центре – с санкции руководства МГБ.

На местах – с санкции министров государственной безопасности республик и начальников краевых и областных Управлений МГБ [54] .

53

РГАНИ, Ф. 89, Оп. 18, Д. 12. Л. 6.

54

Там же. Л. 1–10; опубл.: Лубянка. Органы ВЧК – ОГПУ – НКВД – НКГБ – МГБ – МВД – КГБ. 1917–1991. Справочник / сост. А. Кокурин, Н. Петров. М., 2003. С. 643–647; опубл.: Пыхалов И. В. Указ. соч. С. 413.

Познакомим Читателя с нашим источниковедческим анализом цитируемого И. В. Пыхаловым документа, который хранится в РГАНИ [55] и с археографической точки зрения является незаверенной машинописной копией оригинала.

Доклад Абакумова Сталину от 17 июля 1947 года выполнен с помощью печатной машинки на обычных листах бумаги формата А4. В этом документе имеется ссылка на анализируемую телеграмму ЦК ВКП(б) от 10 января 1939 года, разрешающую применение мер физического воздействия «в отношении изобличенных следствием шпионов, диверсантов, террористов и других активных врагов советского народа…»

55

Там же.

На документе отсутствуют какие-либо печати, заверяющие элементы, подтверждающие наличие подписи автора на подлиннике, в нем нет обычных делопроизводственных помет того времени: исходящего номера, количества отпечатанных экземпляров, инициалов машинистки-исполнителя, рассылки адресатам и других делопроизводственных элементов. Дата исполнения документа поставлена на последней странице, слева от фамилии адресанта, что противоречит правилам тогдашнего делопроизводства. На оборотных страницах документа также не обнаружено никаких делопроизводственных помет.