Тайны беларуской истории

Наша страна вышла из той войны, понеся тяжелейшие потери. Беларусь недосчиталась свыше половины жителей, погибших в битвах, умерших от голода, переселенных в Россию. В абсолютных цифрах это выглядело так: из 2 млн 900 тыс. в живых осталось около 1 млн 350 тыс., а на востоке Беларуси не уцелело и трети населения. Пленных беларусов московские стрельцы продавали на астраханских рынках в персидское рабство по три рубля за душу.

Как пишет исследователь тех событий Геннадий Саганович, война 1654— 1667 гг. словно подменила нашу землю. Иным стало практически все: от условий жизни до национального генофонда. Беларусы почти лишились своей элиты, горожан, предпринимателей. Именно в результате этой войны на чужбине, в Москве и других российских городах оказались тысячи и тысячи образованных и мастеровитых беларусов, о которых шла речь выше. А крестьянскому народу подниматься до национальной консолидации было невероятно тяжело. Как раз в той экономической, культурной, демографической катастрофе — истоки многих национальных комплексов и бед сегодняшних беларусов».

Советская пропаганда любила иллюстрировать «чудовищные потери Беларуси в Великой Отечественной войне» тем фактом, что довоенной численности населения БССР достигла только через 25 лет. Но после войны 1654—1667 годов прежняя численность населения восстановилась через 122 года! Уже одно это показывает, какая война действительно была самой страшной в истории Беларуси.

* * * 

«Атлас истории Беларуси XVI—XVIII веков» (Минск, 2005) на странице 19 дает диаграмму, иллюстрирующую изменение численности населения Беларуси в 1650—1772 годах. В 1650 году жило 2, 9 млн беларусов, в 1667 — уже только 1, 4 млн, в 1700 — 2, 2 млн, в 1717 — снова 1, 5 млн, в 1772 — 2, 9 млн.

Вторая волна спада численности беларусов (с 1700 по 1717 годы) вызвана второй страшной войной — Северной войной, в которой погиб каждый третий беларус. Вот что пишет о ней Владимир Орлов:

«Каждый третий погиб в Беларуси в годы Северной войны. Петр I старался вести ее на чужой для него белорусской земле, где стояла 70-тысячная российская армия. В той войне Россия и Речь Посполитая были союзниками, но поведение петровского воинства больше напоминало действия захватчиков. Стоит вспомнить, что сам император вместе с Александром Меньшиковым лично участвовал в убийстве пятерых униатских священников в полоцком кафедральном Софийском соборе. Царскому правительству пришлось объясняться по поводу этого инцидента с европейскими дворами, используя самые фантастические отговорки. Но Петр с его патологической ненавистью к униатам на этом не успокоился и велел превратить полоцкую Софию (которая со времен Брестской церковной унии 1596 года была главным храмом беларуских греко-католиков) в военный склад, где держали амуницию и лошадей, а в подземельях — пороховые запасы. Достаточно было искры, чтобы беларуская святыня взлетела на воздух, и по странной случайности эта искра вспыхнула 1 мая 1710 года, как раз накануне ухода российского войска из Полоцка. Древний храм, символ былого величия и независимости, превратился в руины.

Тяжелые потери несли от «союзников» и сотни других беларуских городов, местечек и деревень. Зимой 1707 года российская кавалерия ограбила в Минске женский униатский монастырь Святой Троицы. Затем пришел черед Святодуховской церкви на Высоком рынке и других храмов и монастырей, в том числе и православных. По следам грабителей шли царские казаки и калмыки. Минское православное братство призвало жителей к оружию, и мародеры получили на Немиге отпор.

Драматическая судьба постигла в Северную войну один из богатейших беларуских городов — Могилев. По приказу российского командования он безо всякой военной надобности был разрушен и сожжен. Судьбу Могилева разделили Витебск, Гродно, Несвиж… Беларусь потеряла 700 тысяч жителей. Всего около 10% населения осталось в Шкловском графстве. Три четверти крестьянской пахотной земли пустовало в Гродненской экономии. Типичной картиной были тогда заросшие сорняками и лесом поля, брошенные деревни и поместья».

* * * 

Согласно расчетам демографов, если бы этих двух войн не было, то население Беларуси сегодня составляло бы 33—35 млн человек. Примерно такую же цифру мы получим, если возьмем отношение площади страны к численности ее населения у соседей (например, в Польше или Украине) — и приложим это отношение к площади Беларуси.

Столь чудовищные потери населения Беларуси деформировали ее дальнейшее развитие. Если при создании Речи Посполитой мы были примерно равны с поляками по численности (поляки опережали ненамного), то демографический урон в ходе этих двух войн уменьшил наш политический вес в Речи Посполитой и способствовал польскому доминированию во всех сферах жизни.

Отмечу также, что нынешняя численность населения Беларуси (9, 7 млн человек) делает нас «средней» страной Восточной Европы, стоящей в одном ряду с Чехией, Словакией, Болгарией, Сербией. Численность населения в 35 млн человек дала бы иной политический статус государству и самой нации: с такой страной куда больше считаются в мировой политике.

Есть и еще одно важное последствие тех двух страшных войн, о котором никто ранее не писал. Я полагаю, что огромный демографический урон именно беларуских земель в ВКЛ прекратил процесс беларусизации жемойтов и аукштайтов: в итоге они смогли сохранить свою национальную самоидентификацию восточных балтов и в конечном итоге создали в 1918 году свою Республику Летуву (историческую Жемойтию).

Согласно документам ВКЛ (например, Переписям Войска ВКЛ 1528 и 1567 годов), в Жемойтии шел активный процесс беларусизации зарождавшейся там местной жемойтской шляхты, которая автоматически принимала беларуский язык. Кстати, по этой причине Статуты ВКЛ так и не были никогда переведены на язык летувисов (то есть жемойтов и аукштайтов): в этом не было нужды, так как всякий шляхтич-жемойт был обязан знать государственный язык ВКЛ.

В Переписи Войска ВКЛ 1528 года в этнических землях жемойтов и аукштайтов (то есть в нынешней Западной Летуве) около 80% шляхты — беларусы (литвины) с фамилиями на «-вич», а около 20% — жемойты и аукштайты. В Переписи Войска ВКЛ 1567 года это соотношение заметно меняется: 60% беларусов против 40% жемойтов и аукштайтов. Но при этом разрастании шляхты жемойтов и аукштайтов в Восточной Летуве прослеживается и тенденция перехода летувисов на наши беларуские (литвинские) фамилии на «-вич».

Сама эта тема требует отдельного исследования, которого еще никто никогда не проводил. Я предполагаю, что когда после двух чудовищных войн наше государство наполовину опустело (именно в землях Беларуси, Жемойтии эти войны почти не коснулись), значительно ослабло и наше «колониальное» влияние на восточных балтов в ВКЛ, что остановило дальнейший процесс их беларусизации. Без этих войн жемойты и аукштайты к 1750—1800 годам полностью растворились бы в беларуском этносе — вслед за растворением в нем зарождавшейся в начале XVI века шляхты жемойтов и аукштайтов. Процесс был прерван именно войнами 1654—1667 и 1700— 1721 годов. В ином случае сегодня территория нашей страны была бы существенно больше, как больше был бы и этнос беларусов (литвинов), дополненный этносами жемойтов и аукштайтов.

Следствием этих двух войн стало катастрофическое снижение плотности нашего населения — в сравнении с аналогичным показателем у соседей. Мы не только потеряли Жемойтию и Аукштайтию — нам стало крайне тяжело политически удерживать от соседей даже свои беларуские земли.

Вспомните хотя бы о том, как делили Беларусь соседи в начале XX века. После долгих требований беларуского руководства РСФСР вернула только часть беларуских областей, оставив себе половину Витебской области и всю Смоленскую область. У соседей в каждой области ее центр в центре территории и расположен. Но если вы посмотрите на современную административную карту Беларуси, то увидите, что все ее областные центры (кроме Минска) лежат почти у границ с соседними странами. Почему? Да потому, что мы с каждым новым «разделом территории» постоянно урезались в пользу соседей: для сравнения взгляните на административную карту ВКЛ XVI или XVII веков: там действительно нынешние областные центры лежат в центрах подконтрольных территорий.

Это объясняется не «происками врагов Беларуси», как пишут иные историки (мол, поляки отняли земли Белостока, летувисы — Виленщину и Ковенщину, украинцы и русские — прочее), а объясняется именно демографической катастрофой Беларуси в результате этих двух войн. Она вызвала у нас снижение в два раза плотности населения. Вполне понятно, что в опустевшие после войн земли потянулись жители соседних регионов, где плотность населения не снижалась, а, наоборот, росла — и земли были в дефиците. В итоге мигранты составили со временем уже большинство в пограничных окраинах Беларуси — и сами земли этнически перестали быть чисто беларускими. Так что винить надо не соседей, а войны.

Ну и конечно, важно, что в тех войнах этнос беларусов потерял не просто «каждого второго», а потом «каждого третьего» — сама такая формулировка не отражает веса утраты. Была потеряна почти вся активная, лучшая часть этноса: шляхта, воинство и военная аристократия страны, духовенство, мастеровые городских цехов (тогда многие города Беларуси обладали Магдебургским правом), муниципальная администрация, вообще все патриотически мыслящие беларусы. Поэтому правы историки, говоря о том, что те две войны изменили само лицо нашей нации: ведь погибли лучшие, а оставшиеся жить «пласты населения» в большей своей части потому выжили, что «не лезли на рожон».