Тайны древних цивилизаций. Том 1

Хризантема – прекрасна, скромна и целомудренна, «гордая в инее», воплощение торжества осени. «Созерцание хризантемы окрыляет человека, радует даосское сердце поэта, она – воплощение простоты, простоты Дао, кругла – сродни луне, она – символ ближайшего друга поэта, вдохновляющее творческое начало».

«Прочтение» свитков живописи невозможно без знания их традиционной символики, и в этом тоже таится одна из особенностей, создающая неповторимый образ китайской живописи. В китайских представлениях о ступенях мастерства художников отображено их понимание живописи. Низший уровень совершенства соотносили с формальной красотой, а высший – с предельной глубиной постижения. Различались четыре уровня совершенства, которые в общих чертах соответствовали четырем уровням развития человека, а именно: техническое мастерство, образованность, мудрость и духовное прозрение. Простое перечисление этих уровней показывает, что китайцы видели в живописи плод всей жизни человека, и, следовательно, величие художника определяется его отношением к миру, его способностью силой воображения проникать в глубины человеческой души.

«Живопись – дело рук человеческих, и у каждого человека есть свои врожденные свойства. Работа кисти может быть изящной, а тушь – утонченной, и никто не может знать, почему это так».

«Возвышенно-древнее: лови его – не ухватишь, думай о нем – не уразумеешь; ищешь глазами, а постигаешь сердцем – то дается в руки, то ускользает…

Целомудренно-чистое: седая луна над высокой башней, прозрачный свет струится потоком; дремлешь с лютней на коленях, душистый аромат наполняет складки халата…

Непостижимо-далекое: высота гор – не в неприступных кручах, в глубине ущелий постигаешь их величие; красота дерев – не в пышной кроне, в мощи корней познаешь их совершенство…»

Вся Поднебесная – одна антикварная вещь Анна Сейфулина

В мире бесчисленное множество вещей,

и у каждой своя истина…

Ли Кайсянь, XVI в.

В Китае всегда почиталась неразгаданно-возвышенная древность. Ее лучшим символом были вещи. Они – вестники всегда другой жизни. Каждая из них индивидуальна, неповторима в своем безмолвии, всегда обладает эстетической ценностью и имеет безошибочно узнаваемый внутренний образ. В средние века интерес образованных людей (образованный человек – это и поэт, и музыкант, и живописец, и философ) к вещам, к их значению для «изящного быта», к их эстетическим и практическим достоинствам приобрел особый смысл.

Жить «изящно» не означало загромождать свой дом редкостными вещицами и удивлять окружающих чудачествами. Вот почему пышность китайского быта (впрочем, всегда целомудренная, неназойливая), щедрость декоративной отделки даже самых заурядных предметов домашнего обихода легко уживались со знаменитым китайским практицизмом. Вещи в жизни китайцев были предназначены не столько для того, чтобы дарить чувственное наслаждение, сколько для того, чтобы в блеске «видимого и слышимого» приоткрывать нечто совсем иное – сокровенное, безмолвное, обостренное сознание присутствия недосягаемого в красоте. Чувство должно воспитывать, то есть учить знанию «пределов» вещей. «Упоение вещами, достигая предела, обязательно откроет достоинства простоты и скромности, а крайнее возбуждение духа внезапно приведет нас к чистоте и покою души» (Дун Цичан). Утонченным человеком считали только того, кто владел антикварными вещами, которые именовали буквально «древними игрушками».

Уникальная древняя вещь имела одного хозяина и была жива его милостью и заботой. Превыше всего ценились произведения каллиграфии и живописи. В знатных семьях первыми, а порой и единственными игрушками были письменные принадлежности и листки с иероглифами. Благоговение перед всем, что имело отношение к письму, сопровождало каждого китайца от рождения до смерти. Предметом особой гордости любого ученого (образованного человека) были старинные (почти двухтысячелетней давности) бронзовые сосуды для жертвоприношений. Им находили применение, используя в качестве курильниц, или держали в них цветы в зимние месяцы года. Это не единственный пример использования древних предметов по-новому: древние крючки для застежки халатов нередко прибивали к стене и вешали на них живописные свитки. Из посуды предпочтение отдавалось блестящему белому фарфору и таинственно окрашенной керамике, в особенности вазам и чашам с зеленовато-голубой глазурью, испещренной трещинками.

Но самое пристальное внимание уделялось «четырем драгоценностям кабинета ученого»: кубику туши, который растирался, тушенице, кистям и бумаге. Лучшие образцы туши и писчих кистей были настоящим произведением искусства: одна кисть изготавливалась не менее двух лет, подбиралась по волоску от священных белок, которые обитали в священных горах; в других священных горах брался камень – шероховатый, в красных точках, так называемых «птичьих глазках» – для тушеницы.

Хорошая тушь готовилась не менее трех лет. А бумага изготавливалась только в одном месте Китая, на берегу священного озера. Выбрасывать или использовать исписанную бумагу считалось кощунством, и ее с должным почтением сжигали в специальных урнах. Все стоило очень дорого. Зачастую эти вещи ставили в специальное место и никогда не использовали: зачем использовать, если это само по себе уже ценно? Тушь, тушеницы и писчие кисти хранили в коробочках черного и красного лака, нередко украшенных инкрустацией. В число предметов, предназначенных для стола ученого, входили изящные, изготовленные из ствола бамбука стопки для кистей, капельницы и чашки для промывки кистей после письма, вырезанные из нефрита или горного хрусталя подставки под влажные кисти, прессы для бумаги, печати, подлокотники для отдыха рук. Оригинальные декоративные экраны из нефрита или лазурита, часто украшенные рельефным изображением пейзажа, использовались для стряхивания на гладкую заднюю сторону лишней туши с кисти. «Предметы из яшмы и золота долго хранятся людьми, им не избежать воздействия жары и влаги Неба и Земли. На них оставит свой след череда веков и поколений. И вот стирается с них все поверхностное, и обнажается их нутро…» (Дун Цичан).

Канон «изящного» быта строго регламентировал не только материал, форму и цвет предметов, но и их количество и местоположение в доме. В вещах ценили красоту и приносимую ими пользу, их физическую прочность, намекавшую на нетленность красоты, и первозданную немоту, уникальность каждой вещи и даже «неизбежно случайный» подбор вещей. Ведь в случайном соединении разных вещей усматривалось подобие хаотическому «узору» мира. Визитной карточкой «высокой древности» для китайцев всех времен было «чистое звучание» и «тонкий аромат». Древние вещи, по представлениям китайцев, создавая бесконечное кружево ассоциаций, делают жизнь целостной, полнокровной и способны оказывать целительное воздействие: «Радость встречи с древностью способна смягчить ожесточившийся дух и укрепить размягчившееся сердце» (Дун Цичан).

1. Печать признания.

Печатью пользовались как подписью. На ней вырезалось имя владельца или его любимый афоризм. Отпечаток всегда был красного цвета.

2. Оттиск печати.

3. Современные кисти для написания больших иероглифов.

У художника или каллиграфа собиралась целая коллекция кистей: толстые – для нанесения размытого фона, тонкие – для проработки деталей.

4. Мягкая, но упругая кисть из волчьей шерсти, сделанная из лакированного дерева и инкрустированная перламутром.

5. Тушь.

Изготавливалась из смеси сосновой сажи с продуктами сгорания других растений. Делали и цветную тушь, добавляя в нее толченый жемчуг, молотую яшму и камфору.

6. Коробочка с краской для печатей.

7. Подставка для кистей и кисть ученого, XVIII в.

Поскольку вещи в китайской традиции воспринимались как вместилище «сокровенных метаморфоз» и событий, созерцание их было в полном смысле способом самообновления духа. Авторитетный теоретик искусства XVII в. Дун Цичан в своем «Рассуждении об антикварных вещах» писал: «Люди находят опору в вещах, а вещи служат опорой друг для друга. Пища поддерживается посудой, посуда поддерживается столом, стол поддерживается циновкой, циновка поддерживается землей. А чем же держится земля? Поразмысли над этим усердно и поймешь, что все сущее поддерживаемо сообщительностью между человеческим и небесным. Вся Поднебесная – одна антикварная вещь».

Врата Небесного Спокойствия Ольга Сизова, кандидат психологических наук

Перемены то и дело входят в нашу жизнь, нарушая ее привычный порядок, и мы не всегда им рады. Но нет ничего постояннее непостоянства, говорили древние китайцы, ведь жизнь есть вечное движение, постоянные изменения. Причем происходят они не случайно, а по определенному закону. Согласно легенде, пять тысяч лет назад император Фу Си описал этот закон в «Книге Перемен» «И-цзин». В ней в виде гексаграмм (фигур, состоящих из шести черт, непрерывных либо один раз прерванных) представлены все последовательные изменения, которые вместе образуют полный цикл развития любого процесса, явления, государства, человека. Поскольку внешние изменения неразрывно связаны с внутренними причинами, вызвавшими их, – сами гексаграммы образованы двумя триграммами (фигурами из трех черт): одна относится к внешней жизни, другая – к внутренней. Верхняя линия каждой триграммы символизирует Небо, нижняя – Землю. Что же символизирует средняя?

Небо –

? –

Земля –

Посередине, между Небом и Землей, находится Человек, живущий под Небом. (Поэтому в древности китайцы дали своей стране имя Поднебесная.)Человек призван связывать земное и небесное, проводить законы Неба на Земле. Но осуществлять это может не любой человек, а совершенный, или, как говорят в Китае, благородный муж. Самый совершенный из совершенных – император, сын Солнца. Именно он гарантировал, что при всех изменениях воля Неба неизменно будет осуществляться на Земле.