Тайны древних русов

Совсем иной дух царит над Критом. Даже сокрушительнейшее извержение вулкана Санторин, на котором мы также побывали, извержение, обратившее во прах и пепел прекраснейшие русские дворцы минойской цивилизации, не могло выжечь, испепелить того вселенского по мощи поля, что пронизывает остров со стародавних времен, того подлинно русского духа, что вбирает в себя и напояет огромной жизненной силой даже нас, далеких потомков, прибывающих сюда. Ничем иным я не могу объяснить того, что целые дни мы проводили на сорокоградусной жаре, под палящим солнцем, среди раскаленных, слепящих развалин, практически без пищи и питья… и силы не убывали, как в прохладном и уютном московском кабинете, а напротив, умножались. И было такое ощущение, что ты вернулся в эти развалины, в этот дворец-терем после долгого, трехтысячелетнего отсутствия, вернулся в родные палаты, и отчая кровля, возвышающаяся шатрами над тобой, защищает тебя от раскаленного светила… Нет, никакой кровли не было. Мы почти не заходили под восстановленные своды — там была новая кладка, новый камень, там уже не было того великого духа. Прежние колонны теремов в Кноссе были тоже красными — это любимейший цвет русов: красный, значит, красивый — но они были деревянными, они сгорели. Сгорели давным-давно. Важен сам факт — на Крите, каменном острове, где почти нет дерева, русские зодчие в «период старых дворцов» четыре тысячи лет назад и в «период новых дворцов» три тысячи лет назад по заказу русских князей ставили расширяющиеся кверху деревянные колонны, ставили привычные хоромы… Кносский дворец! Да, за тысячелетия там смешалось многое — стили, декор, нравы, языки. Русы не были единственными жителями Крита-Скрытня. На сохранившихся фресках мы видели белокожих, светловолосых людей и темнокожих, черноволосых. Со временем последних прибывало, русов становилось все меньше, они постепенно растворялись в новой этносреде. Так было и в Палестине, так было и в далекой Индии, куда приходили (также волнами) русы-арии, принося свой язык, свои мифы и легенды, свою культуру и постепенно растворяясь среди местных племен, несмотря на соблюдение кастовости в средах жрецов, воинов и земледельцев. В Кноссе, во дворце князя Мины, я шел по плитам, по которым ступала когда-то нога Ярослава-Геракла, сидел на каменной скамье, где наверняка доводилось сиживать и ему — ведь Хараклеос (так переиначили на свой лад «древние греки» нашего Ярослава) совершил один из своих двенадцати подвигов именно на Крите-Скрытне. Это были плиты и скамья подлинные, древнейшие, туда не пускают простых посетителей, которым, кстати, более интересны раскрашенные «новострои». Я прижимался к древнему камню, к превращающемуся в известняк мрамору ладонями — и не ощущал холода. Я чувствовал тепло рук русских воинов и мастеров, тех, кто прикасался к этим камням, кто ступал по ним, кто опирался на них. Дух русов жил в них, он продолжает жить в них и сейчас — в виде сгустков особой, незримой энергии, и надо только настроиться определенным образом, чтобы уловить его, проникнуться им. Дворец Мины стоит далеко от моря в чаше невысоких гор, в пяти километрах от Ираклеона (столица Крита названа так в честь Геракла, т. е. в русской транскрипции город должен зваться Ярославлем). Дворец совершенно незащищен. У русов той эпохи не было равных соперников на море, недаром египтяне прозвали русов «народами моря» — любой потенциальный враг уничтожался русским флотом еще на подходе к Скрытню. Именно здесь, в нынешнем Кноссе, было найдено чрезвычайно много экспонатов археологических музеев не только Ираклеона, материковой Греции, но и прежде всего Англии, США, Франции, Германии… Надо видеть эти экспонаты, чтобы понять, кто их создал. Мы часами простаивали перед глиняными уточками, амфорами-кувшинами, братинами, фигурками коров и бычков, украшенных свастиками-солнцеворотами, восьмиконечными и четырехконечными крестами, перекрещивающимися двойными спиралями… Эти формы, эти узоры и знаки, подобных уточек и бычков, вылепленных из глины или вырезанных из дерева, можно увидеть в российских этнографических музеях — традиции сохранялись вплоть до нашего времени. Ковши в форме утиц, казалось, были взяты из Оружейной палаты, братины тоже. И везде и повсюду, практически на каждом изделии древних критских мастеров был запечатлен во множестве типично русский символ плодородия (магический знак, описанный академиком Б. А. Рыбаковым) — ромб с внутренним перекрестием и четырьмя точками в нем — «засеянное поле». Разумеется, могло быть одно, два, десять совпадений. Но сотни, тысячи совпадений во всем и повсюду имеют уже совсем иное название — одна школа, одна традиция, один народ-созидатель. Съемки и работа в музеях стоили нам особой затраты нервной энергии — экспонатов, доказывающих нашу правоту, было во много раз больше, чем наших сил, времени, фото- и видеоленты. Археологическому музею Ираклеона, как и многим другим музеям Крита и материковой Греции, вполне можно было присвоить название «Музей русской традиционной народной культуры», или «Русский этнографический музей». Я сейчас ничего не стану писать про обилие солнцеворотов-свастик (исторического символа индоевропейцев на протяжении двенадцати тысячелетий) на керамике и в древней бронзе, дабы не дать повод нынешним «российским борцам с „русским фашизмом“» нагрянуть в греческие музеи и разгромить их полностью. В Греции, на Крите, положение несколько иное, чем у нас, там нет «антифашистских комитетов» и «антифашистских указов», там бесценные исторические реликвии охраняются государством и подлеца, который посмеет поднять на них руку, быстрехонько направят в достойное ему место. О свастиках в «античном наследии» надо писать отдельный огромный труд, для помещения же репродукций всех экспонатов понадобятся тысячи объемных альбомов. Что поделать, русский мастер второго или первого тысячелетия до нашей эры ничего не знал про «антифашистов» и старательно, с любовью вырисовывал свой родовой знак-оберег на горшке, так же как русская крестьянка XIX века вышивала тот же оберег на рушнике, а русский иконописец XVII века украшал им орнамент иконы. Не единожды видели мы в музеях Крита, как шумливые и громогласные немецкие туристы, подходя к стендам с изделиями, украшенными свастиками, смолкали, терялись, отводили глаза и быстро уходили. Это и понятно, «мировое сообщество» выработало у немцев по сей части комплекс неполноценности и вины. Но нам надо понять одно — древние ни в чем не виноваты. И чтобы понять это, не надо быть слишком умным, надо просто не быть злонамеренным или дебилом. Впрочем, не только свастики, кресты, символы плодородия, трипольские спирали-двойники и спирали-солнцевороты. Чрезвычайно часто на изделиях и на камнях, плитах дворцов встречался нам знак «трезубца» — исконно русский знак-тотем, знак «рарога», присвоенный ныне единолично самостийной Украиной. Княжий трезубец на стенах княжих палат в Кноссе, Фесте, Малии… на братинах, на амфорах, на мечах и щитах… Что ж тут такого? А какой еще знак могли ставить русы на своих вещах и на своих постройках? В самом музее стоят два сокола-рарога, высеченные из камня. Там же висят щиты русских воинов с умбонами в форме голов барса-леопарда, по-русски «рыси». Рысь также тотем русских племен с корневой основой «р-с». Рысь, волк, медведь, бык, утица, петух — русские животные. Они и присутствуют на всех стендах… Но об этом надо писать отдельно, много и основательно.

Да, Зевс родился на Крите-Скрытне. Где еще было родиться верховному русскому божеству, куда еще было бежать русским родам-племенам со своих земель, подвергавшихся нападениям варваров — только к своим, только в место надежное, привольное, богатое, укрытное, огражденное синим морем-окияном.

Хорош дворец русов в Кноссе, величественны даже останки его, развалины. И все же большее впечатление на меня произвел меньший по размерам дворец князя Родамата, что выстроен был в Фесте, за шестьдесят с лишним километров от Кноссоса, на южном побережье Крита, омываемом Ливийским морем. В тот день, когда мы работали на его развалинах, солнце палило особенно яростно. Где-то далеко от нас, по побережью, лежали на песке и купались в теплом, ласковом море десятки тысяч отдыхающих. Скорее всего, они даже не представляли себе, что такое критское солнышко в его чистом виде. И все же ни на одну минуту там, на вершине плоского высокого холма, я не вспомнил о прохладных струях. Что-то необыкновенное пропитывало воздух над Фестским дворцом, будто он находился под невидимым колпаком. Не осталось ни единого камня, который мы не ощупали бы своими руками. И если прочие дворцы были пронизаны древним русским духом, напоены им, то этот являлся его средоточием, будто тысячелетия назад был заряжен некий духовный аккумулятор невероятной мощи, а ныне он вдруг начал отдавать вобранное в себя… Да, русы той эпохи умели выбирать места для своих каменных теремов-крепостей — дворцовый холм стоял посреди прекрасной зеленой долины, окаймленной чередой гор, будто в гигантской чаше. Здесь был найден знаменитый Фестский диск, чьи письмена пытались разгадать сотни ученых — разгадать, исходя из романских языков, германских… всех, кроме русского. У них ничего не получилось. Почему? Потому что в те времена, когда был создан этот диск (XVIII век до н. э.), никаких романских, германских и прочих языков, как и самих романцев и германцев, вкупе с «древними греками» не было и в помине — они значительно позже отпочковались от русского этнодрева. А вот русский язык, разумеется, не в нынешнем виде, а в более архаичном, был. Гриневич исходил из русского — и ему удалась расшифровка, иначе и быть не могло. Сам диск хранится в музее Ираклеона за стеклом. Мне не удалось прикоснуться к нему руками, потрогать. За сто лет после его обнаружения желающие прикоснуться к нему истерли бы диск напрочь, тут нельзя не согласиться с хранителями музейными. Я долго стоял перед ним, рассматривал письмена, которые смог бы воспроизвести и по памяти, с закрытыми глазами, присматривался подо всеми углами к знакам… Подлинность диска не вызывала сомнения. Почти четыре тысячелетия пролежал он в земле. Но время не стерло причудливых знаков, выбитых русской рукой: «Хотя горести чьи бывшие в прошлом не сочтешь…» Вот так! А нас учили, помнится, что в VII веке н. э. появились племена славянские, дикие, с соломинами в болотах сидели, носа казать боялись… Появились? В VII веке?! Сразу десять миллионов?! И ни разу, ни один из бессчетного множества людей русских не задался простейшим вопросом: «Как же это сразу десять миллионов могут объявиться? не было! и вдруг — раз, и объявились!» Ни в одной школе, ни в одном вузе не учат, что писал о древнейшей истории русов М. В. Ломоносов, будто и не писал он ничего. Будто не писали о русах до нашей эры А. Д. Чертков, Ф. Морошкин, Е. И. Классен, Ф. Воланский и др. Умалчивают. Великих русских историков!

Зевс-Жив, обернувшись белым быком (бык — сакральное критское животное, без быка древний рус не представлял своего существования, бычьих голов-ритонов и бычьих фигурок в музеях Крита хоть отбавляй), похитил финикийскую царевну Европу. Финикия — это искаженное «Виникия» = «Венеция» = «Венедия». Финикийцы — венеды-мореплаватели, русы, «народы моря». Вот вам и разгадка генезиса финикийской письменности… русский князь, прообраз бога Зевса, русская царевна (обратите внимание — Европа — именно русская!), Русское Срединное море, заселенное по берегам русами. Все «древние греки», «древние евреи», «персы», «римляне» появятся позже, много позже, потихоньку заслоняя, затирая старших братьев, отцов-русов, присваивая их культуру, их ремесла, часть их языка, вытесняя из Европы (исконной, подлинно русской Европы) на восток, все дальше.

Все изменится, и, возможно, еще через две-три тысячи лет придет в Диктейскую пещеру, где родился русский бог Зевс, другой историк, другой писатель. Пещера останется неизменной — отрешенной, сырой, потусторонней, хранящей свои тайны. Но наверху все будет иначе. Не останется нынешней Греции, скорее всего, не будет и России. Историю станут писать иные народы, и имена наших богов будут для них непонятны и непереводимы. Время уничтожит музеи и их экспонаты. Но развалины дворцов останутся. И дух, пропитывающий их, останется, ибо он часть ноосферы Земли, он не может выветриться. И может быть, на какой-то миг откроется этому историку будущих веков тайна земной цивилизации, может, узрит он незримое и ощутит неосязаемое. А может, и нет. Ведь когда мы подплывали к черному жерлу вулкана острова Санторин, гид напомнил нам: «Он спит, давно спит… но он может проснуться». Три с лишним часа плыли мы по синему, бархатному морю, чтобы увидеть это черное чудовище, этого монстра. А когда приплыли, поняли — нет, человек страшнее, значительно страшнее. Минойская цивилизация древних русов пережила чудовищное извержение Санторина, выстояла. Наша цивилизация гибнет, убивая себя, забывая себя. Мы сами для себя беспощадный и смертный враг, от которого не скрыться ни на одном острове посреди бархатных морей. Да и не осталось для нас больше таких островов.

БЕЗМОЛВНЫЕ ИСПОЛИНЫ, ИЛИ ТАЙНА ДЕРЖАВЫ ГОРА

ПО СЛЕДАМ ДРЕВНИХ РУСОВ

Древний Египет… Страна жрецов, кудесников и фараонов. Мир непостижимой, так и не разгаданной доныне цивилизации. Семь тысячелетий мрака, из которого проступают в призрачном свете изыскательской мысли еле уловимые контуры былого и небылого — измышленного, порожденного дерзаниями волхвов. Седая, мшелая старина. И циклопические храмы, возведенные то ли людьми для богов, то ли богами для людей. Храмы, стоящие незыблемо десятки веков… Сгниют, рассыпятся в пыль и щебень сиюминутные нынешние строения, вымрут, проживя долгие и короткие жизни миллиарды людей. А храмы будут стоять все так же величаво и покойно. Ибо созданы не в суете и мельтешении. Ибо поставившие их отличались от нас… Чем? Прошлого не вернуть, не заглянуть в душу тому, чье тело-мумия пережило тысячелетия. Просто они были иными. Но цепочка душ и тел от них тянется к нам. Без них, великих и понимающих Мироздание, мыслящих тысячелетиями и вселенными, не было бы и нас, суетных и мелких, не видящих дальше собственного носа. Гора порождает мышь. Титаны — пигмеев, не помнящих рода-племени своего. Такова, к сожалению, жизнь. Насекомыми ползают тучи человеков-личинок в тени исполинских пирамид. Брезгливо и отрешенно смотрит на двуногих Сфинкс. Точно так же глядел он почти два века назад на варваров-дикарей наполеоновской орды, тех самых, что по приказу закомплексованного императора упражнялись в стрельбе из пушек, целя в застывший лик того, в чье каменное тело когда-нибудь, в лучшие времена, вернется душа фараона — и Сфинкс подымется, сбросит оцепенение веков, огласит громоподобным рыком небеса… и будет только сам, один в нашем мире, решать — кого ему казнить, кого миловать. Так утверждает учение, не нами созданное и не нами постижимое.

Египет интересен сам по себе — бесконечно интересен: своей историей, мифологией, своими бесчисленными, не вмещающимися в сознание памятниками труда человеческого. Но не одни лишь любовь к древностям, интерес и любознательность заставили нас исколесить обширные египетские земли от Абу-Симбела до Гизы и Саккары, от нубийских знойных пустынь до седых, покрытых инеем горных вершин Сипая, где Моисей говорил с Богом. Нет. Мы шли по следам предков наших, прорываясь сквозь торосы напластований, через десятки «культурных слоев», оставленных иными народами на одной из древнейших прародин наших. Ибо если не мы, то кто же…

Сейчас ни один ученый, ни один исследователь не сможет с полной уверенностью сказать, когда русские люди пришли в долины Нила, на плодородные земли солнечной реки Ра. Может, десять тысячелетий назад, может, двенадцать. Эта тайна времени их прихода, по всей видимости, никогда не будет разгадана — тогда еще не вели счет годам, а если и вели, то хроники те древние до нас пока не дошли. Но одно можно сказать наверняка, без тени сомнений — в основе древнеегипетской мифологии, культуры и самой цивилизации лежат мифология, культура, цивилизация древних русов. Все прочее, все напластования, наносы, «культурные слои» лишь прячут под собой первозданное историческое ядро — древнейшую на планете Земля, изумительную и таинственную цивилизацию русов-праиндоевроцейцев.

По сей день герб Египта — расправивший крылья орел. А точнее, сокол. Тот самый сокол-рарог, которого мы уже встречали повсюду, где ступала нога русского человека: от Крита до Рюгена и от Аркаима, через «самостийную» ныне Украину, до столпов Иверийских. Нет храма и Египте, где бы вы не узрели скульптурное или рельефное изображение царственного, увенчанного коронами Верхнего и Нижнего царств сокола. Учебники, научные монографии, справочники с энциклопедиями дают ему имя Гор. Бог Гор. Сами египтяне зовут сокологолового бога Хорусом. В апофеозе величия Хорус несет на голове своей красный солнечный диск, обвитый змеем Уреем, о котором мы еще поведаем вам. Сокол-солнце. Финист Ясный Сокол. Светлое солнечное божество Хорус, Хоре. Да, тот самый славянский, русский, исконный бог солнца (точнее, солнечная ипостась Рода-Вседержителя). Тот самый Хоре, чье имя и означает на древнем русском языке «солнце», «круг» (отсюда «хоро», «хоровод» и т. д., в более мягком, диалектном произношении «коло», «коловрат» и пр.). Красное солнце на голове ясного сокола-рарога Хорса. Или, может, было наоборот, может, некие купцы, паломники, калики-перехожие занесли на Русь египетское чудо? Нет, к сожалению, такое может быть только в сказках: олитературенный образ никогда не станет на традиционной, народной почве кумиром, объектом почитания. Мифологии и мифообразы рождаются из архаики, затем проходя уже все ступени и степени опоэтизации и охудожествления. Но не наоборот! Есть законы ненарушаемые, не имеющие исключений. А архаика в данном случае — наша, русская, отменить которую никому не дано права. Я привел лишь один из множества примеров, доказывающих, что праотцы наши задолго до нас окропляли себя водами Нила и Красного моря, не говоря уже про море Срединное, море Русское, зовомое ныне Средиземным. Да, к слову, и тот же священный змей Ур, или Урей, красующийся надо лбом каждого уважающего себя фараона и являющийся символом силы властителя-мужа, символом плодородия — не что иное, как славяно-русский Юр — образ мужской силы, плодородия, женолюбия и власти — змей, вечно воздевающий свою голову вверх, фаллический символ-образ, имеющий архаические корни свои все у тех же русов-праиндоевропейцев… Много можно писать о божествах «древнеегипетских». И о них будет написана, дай Бог, отдельная книга. Не все вопросы еще ясны мне. Не все они и прояснятся в дальнейшем. До сих пор, несмотря на груды, эвересты перелопаченного научного материала, на изыскательские командировки и прочее, нет ни малейшей возможности установить — напрямую ли русы пришли в Египет с Ближнего Востока, или же были они лишь переселенцами из Малой Азии, теми самыми, что оставили свои города типа Чатал-Гуюка? Пути-дороги русов за 12–14 тысячелетий их бытия — вот загадка для подлинного, серьезного историка!

Тысячелетиями касты египетских жрецов хранили и множили знания древних русов, их кровь и плоть — хранили в самих себе. И это еще одна непостижимая загадка. Тайна тайн! Не мифические «атланты» взрастили волхвов «египетских». Но те, кто реально обладал высочайшим знанием тех времен. Других не было. И не следует тешить себя байками про «инопланетных» цивилизаторов и жителей сказочного утопического острова. Были русы. Первонарод. И были те, кто был после них. И были и есть пока их прямые потомки, мы с вами. И никаких чудес. История уже произошла, история «случилась», ее не перепишешь.

Об этом и о многом другом я думал не только под циклопическими колоннами храмов Луксора и Карнака, Эсны и Эдфу, Ком Омбо, пирамидами Гизы и колоссами Абу-Симбела. Виделось мне искрящееся и изумительное подлинное прошлое люда земного под негреющим на холодных ветрах Синая солнцем, на самой вершине «джебел Мусы», горы Моисея. Неслучайное место было дано Творцом русскому жрецу-волхву в те давние времена. Я не мог подобно ему провести сорок дней очищения от скверны и молений в пещере, не те времена. Но, сидя на ступенях крохотной часовенки, поставленной на вершине, вдыхая в себя этот божественный, избавляющий от наносного и суетного воздух, я пытался постичь замысел титана-подвижника. Он должен был прийти к Богу. И скрижаль с десятью заповедями дана ему была неслучайно. Он стал последним звеном в долгой цепи. Последним. Сорок лет водил он «избранный народ» по пустыням. Сорок лет шел процесс очищения тех, кто по замыслу древнеегипетских жрецов-русов должны были стать богочеловеками, новой совершенной расой людей, которая должна была сменить род человеческий и, образно выражаясь, построить Царствие Божие на Земле. Сколько лет потратили волхвы-русы на создание «нового человека», что совершили для этого — может случиться, мы никогда этого не узнаем. Моисей (который и по библейской традиции не был иудеем) увенчал многовековой труд. «Египетский плен» закончился.

Но не с него началась история «избранных». Сам праотец их — Авраам, был выходцем из Ура (опять этот корень-образ, корень-символ «юр-»!). Авраам не был иудеем. Не были таковыми и дети его, внуки, вошедшие в Египет. Так с чего же все началось? Где корень «богочеловеков»? Размах, с которым работали, мыслили, творили «древнеегипетские» волхвы-русы, поражает воображение. Вновь и вновь мы сталкиваемся с тем непостижимым явлением, которое уже в нашем веке получило название «русского космизма». Космизм мышления! Мы теперь слишком много знаем о глобальных экспериментах, сотрясавших ноосферу нашей планеты на протяжении тысячелетий, экспериментах, которые по замыслу их творцов-зачинателей должны были переделать мир… Тот эксперимент был первым! Новая раса! Жрецы не ведали, что получится из их затеи. Они грезили о совершенстве вида хомо сапиенс, о его сближении с Всевышним… Благими намерениями выстлана дорога в ад. Теперь мы знаем сию простенькую мудрость. Но мудрецы древности еще не постигли ее. О чем думал русский волхв Моисей в темной пещере на вершине Синайской горы, какие сомнения и тревоги терзали его мятущуюся и ищущую вселенской гармонии душу? Или он уже увидел несовершенство нового племени? Скрижаль Господня! Десять заповедей! А там, внизу — раскрывшийся ящик Пандоры, из которого уже изошло неудержимое, неостановимое… Помогут ли заповеди?! Трагедия Моисея заслуживает шекспирова пера. Он, безусловно, знал грядущее. Но остановить «древнеегипетский» эксперимент было невозможно. Увы!