Тайны фальшивых денег — вчера, сегодня, завтра

Полезных веществ внутри плода много. Прежде всего, глюкоза с фруктозой. На долю Сахаров в свежем инжире приходится процентов двадцать, в сушеном — в три-четыре раза больше. Фактически инжир набит сахарами, и поэтому понятна его необыкновенная питательность. Кислот же, которые всегда присутствуют в плодах, совсем мало; отсюда и глубокий сладкий вкус, и ощущение сытости. Все это в сочетании с неповторимым сугубо инжирным запахом.

Не только сладостью славны эти винные ягоды. В сушеных фигах от 3 до 6 % белка, что для фруктов не совсем обычно. Есть в них и калий, и железо, и кальций. Последнего так много, что по его содержанию фиги уступают только орехам.

Понимая важность фиг, Солон ввел государственный запрет на вывоз фиг из Афин.

Плутарх сообщает: «Из продуктов, производимых в стране, Солон разрешил продавать только оливковое масло, а другие вывозить не позволял. Кто вывозил их, того по закону Солона архонт должен был повергать проклятию, под угрозой в противном случае самому платить сто драхм в казну». Этот закон написан на первой таблице. Поэтому не следует считать совершенно неосновательным мнение, что в старину был запрещен и вывоз смокв, и что «файнен» в доносе на вывозящих смоквы и означало «сикофайнен». Отсюда название фигового доносчика по-гречески, сикофант: сикон — фига, фано — доношу.

Секретная работа этих тайных агентов поощрялись денежными премиями. Активная работа сикофантов давала неплохие результаты. Вскоре их обязанности в области экономической контрразведки расширились, и они стали следить и за фальшивомонетчиками.

Борьба с фальшивомонетничеством в Элладе иногда принимала невероятные, интересные обороты. Особенно прославился на этом поприще спартанский законодатель Ликург. Среди его многочисленных нововведений было то, что он, по словам Плутарха, «вывел из употребления всю золотую и серебряную монету, оставив в обращении только железную, да и той при огромном весе и размерах назначил ничтожную стоимость, так что для хранения суммы, равной десяти минам, требовался большой склад, а для перевозки — парная запряжка».

По мере распространения новой монеты многие виды преступлений в Лакедемоне исчезли. Кому, в самом деле, могла «припасть охота воровать, брать взятки или грабить, коль скоро нечисто нажитое и спрятать было немыслимо, и ничего завидного оно собою не представляло, и даже разбитое на куски не получало никакого употребления?»

Ликург повелел закалять железо, окуная его в уксус. Эта операция лишала металл крепости, он становился хрупким и ни на что негодным, поскольку никакой дальнейшей обработке уже не поддавался.

Говорили, что Ликург изгнал из Спарты бесполезные и лишние ремесла. Впрочем, большая их часть и так удалилась бы вслед за общепринятой монетой, не находя сбыта для своих изделий.

Ввозить железные деньги в другие греческие города не имело смысла. Они не имели там ни малейшей ценности и над ними лишь потешались. Спартанцы не могли купить «ничего из чужеземных пустяков», да и вообще купеческие грузы перестали приходить в их гавани. «В пределах Лаконии, — пишет Плутарх, — не появлялись ни искусный оратор, ни бродячий шарлатан-предсказатель, ни сводник, ни золотых или серебряных дел мастер, ведь там больше не было монеты!»

Причиной введения «непереносимых» денег была не столько нехватка драгоценных металлов, сколько желание ликвидировать воровство и хищения. Так как монета тяжелая, то ее украсть трудно, но охранять проще (при принятии соответствующих мер, более простых, чем при «переносимых» деньгах). Любые знаки на монетах можно сохранять неизменными до того времени, пока сам владелец не изменит их или не позволит сделать это другому лицу.

На тяжелой железной монете Ликург не остановился и сделал попытку ввести абсолютно нетранспортабельную «монету» — надежно вкопанные каменные столбы.

Несмотря на принятие разнообразных мер по борьбе с подделками, многие эллины были охвачены желанием делать деньги из ничего — заниматься фальшивомонетничеством.

Не обошла эта волна быстрого обогащения даже Диогена, который, как все помнят, ходил по улице днем с фонарем и искал человека.

Знаменитый греческий философ самоограничения Диоген Синопский (412–323 гг. до н. э.) жил в винной бочке и, если верить легенде, выбросил даже ковш, когда увидел мальчика, пившего воду с ладони. Поговаривали, что в молодости сей знаменитый мудрец, был фальшивомонетчиком. В этом нет ничего удивительного. Отец Диогена, ростовщик и меняла в Синопе — портовом городе на южном побережье Черного моря, был разоблачен как фальшивомонетчик и окончил свои дни в тюрьме. Молодой Диоген длительное время уклонялся от продолжения семейного дела и даже просил совета у богов. В дельфийском храме Аполлона он прочел высеченные на каменной стене слова изречения: «Лучше подделывать монету, чем истину». Фактически было дано позволение богов, и Диоген занялся потомственным ремеслом, начал изготовлять «наполненные» монеты. Правда, это вроде бы легкое дело он не смог освоить и поневоле обратил свои взоры на философию. Там легче, нежели изготовлять «легкие» монеты.

Рис. 7. Великий философ Диоген Синопский испытал горькую судьбу фальшивомонетчика.

«Легкие» монеты изготавливались путем «наполнения», то есть покрытия ядра монет из менее ценного или недрагоценного металла слоем золота или серебра. «Наполненные» монеты были найдены уже среди монет Коринфа середины VI в. до н. э. Это первые монеты с двусторонней чеканкой. Фальшивая монета — коринфский статер — имела вес 7,58 грамма, хотя настоящей серебряный коринфский статер обычно весил 8,7 грамма.

Геродот (434–425 гг. до н. э.), «отец истории», пишет о Поликрате (правителе Самоса в 539–522 гг. до н. э.), что последний чеканил монеты из свинца и покрывал их позолотой. Подобным «золотом» он расплачивался с лакедемонянами, окружившими Самос, и таким образом снял осаду.

Успешный опыт правящего коллеги переняли другие греческие властители. В 400 году до н. э. Дионисий Сиракузский повелел поставить на все монеты штемпель, снижавший их стоимость наполовину. Из должника своих подданных хитроумный тиран моментально сделался их кредитором. Относительно небольшим опытом выпуска «дол пенных» монет обладали мастера чеканки Афин после окончания Пелопоннесской войны (431–404 гг. до н. э.), которая довела экономику Афин до полного упадка, «Отец комедии» Аристофан оставил после себя остроумные стихотворные зарисовки тогдашних событий. Аристофан указывает на схожесть судьбы Афин и ее достойных граждан с судьбой «старой, полнозвучной монеты», которую подменяют «плохие медные, неблагозвучные» деньги.

Выпускавшиеся тогда тетрадрахмы — серебряные монеты достоинством в 4 драхмы — были весом от 14 до 17 граммов. «Наполненные» тетрадрахмы изготавливались настолько неуклюже, что тонкий слой серебра часто изнашивался, и тогда медная «начинка» становилась слишком заметной.

Каким нее образом изготавливались «наполненные» монеты?

В качестве заготовок использовали медь требуемого веса в форме шара. Заготовка тщательно обрабатывалась со всех сторон. Потом она очень плотно облекалась тонким слоем серебра и в сосуде подогревалась до температуры плавления серебра (960 °C). Поскольку точка плавления меди ненамного выше (1083 °C), верхний слой меди также размягчался и составлял с серебряной фольгой своего рода сплав, сохранявшийся и при последующей чеканке. Такой же принцип использовался и при «наполнении» золотых монет.

Прибыль, которую присваивал себе фальшивомонетчик, была внушительной. Даже опытный меняла не мог иногда отличить подлинную монету от фальшивой. В «сердцевину» изделия можно было заглянуть, только разломав монету. И все же нашелся человек, который смог, так сказать, заглянуть в середину драгоценного изделия. Это был древнегреческий ученый Архимед (287–212 гг. до н. э.), который изобрел объемно-весовой метод определения плотности вещества.

Всем известно, что почтенный человек даже выскочил нагишом из ванны с криком: «Эврика!», когда понял, что сделал необычайное открытие.