Тайны государственных переворотов и революций

Таунли прячет бомбу под свитер, она зябко холодит живот.

— Ждите меня на холме, — говорит он…

По дороге он никого не встречает и спешит юркнуть в узкий проезд, где стоит голубой автомобиль Летельера.

Таунли бросается на землю рядом с дверцей водителя, оглядывается и с облегчением отмечает, что автомобиль, толстый ствол дерева и ночная темнота почти полностью скрывают его от посторонних глаз. Он кладет бомбу возле себя, несколько секунд отдыхает, пытается унять дыхание, хриплыми толчками рвущее ему горло. И все же воздуха ему не хватает. Таунли переворачивается на спину и распластывается вдоль колеса. Достает крошечный карманный фонарик. Пытается протиснуть левое плечо под днище кузова…

Стон разочарования сдержать Таунли не может: свободного пространства остается меньше трех дюймов. Он с трудом справляется с очередным приступом паники. Протискивает голову под днище машины и пропускает между обхватившими фонарик пальцами лучики света. Это позволяет ему разглядеть место, куда надо приспособить бомбу.

И тут он сльппит шум приближающегося автомобиля. Таунли прижимается к земле и пытается застыть, но грудь так и ходит ходуном. Хочет бежать — из своего укрытия он видит, что это полицейская машина, — но страх пригвоздил его к асфальту. Таунли вслушивается, как автомобиль медленно спускается к подножию холма, проезжает мимо него по Огден-корт… Обыкновенный патруль, мысленно повторяет и повторяет он, но еще долго не может прийти в себя. Потом лихорадочно начинает прикручивать бомбу черной изоляционной лентой к раме машины прямо под сиденьем водителя. Его беспокоит, что стекающий по ладоням пот может ослабить прочность крепления. Теперь остается только одно: предохранитель. Он набирает полную грудь воздуха и щелкает рычажком.

Через несколько секунд Таунли, еле переставляя ноги, бредет по улице. Забирается в «вольво» и внезапно ощущает небывалый прилив энергии. Он свое дело сделал!

В мотеле Пас моментально засыпает, а к Таунли сон не идет. На рассвете он из будки платного телефона на Нью-Йорк-авеню звонит жене в Сантьяго.

— Передай Гутьерресу, — просит он, — что изделие на месте. В полной готовности.

Пас отвозит его в аэропорт, и первым утренним рейсом Таунли вылетает в Ньюарк, а вечером в Майами, где жили его родители.

Вечером 20 сентября Майкл Моффит и Орландо Летельер — оба искушенные экономисты — решили после обеда поработать над материалом, который они готовили к публикации. Только недавно один из журналов напечатал их. статью, свидетельствующую, что экономическая политика Пиночета разорила подавляющее большинство населения Чили и что подобный курс может осуществляться лишь посредством жесточайших репрессий и вооруженной силы.

В гостиной Ронни Моффит, проявлявшая живой интерес к жизни чилийцев, увлеченно слушала рассказы Исабель Летельер.

В тот день у Моффитов отказал автомобиль, и Летельер предлагает им свою машину.

Моффиты заезжают за ним во вторник около десяти утра. Летельер сбегает по лестнице, подтягивая узел галстука. Целует Исабель и обещает созвониться с ней попозже. Обычное утро…

* * *

— Вот, пожалуй, и все, — говорит Таунли.

— Нет, не все, — вмешивается Проппер. — А кто нажал кнопку?

— Там было две кнопки. Их надо было нажать в заданной последовательности: 0—4.

— Хорошо, кто нажал кнопки? — упорствовал помощник прокурора.

— Я и сам точно не знаю. Думаю, Суарес. В то утро, когда это случилось, я от родителей позвонил Пасу в Нью-Джерси. Так, на всякий случай, меня беспокоило, что ничего не происходит. А ответил, как ни странно, сам Вирхилио. Злой. Вроде я его разбудил. Так что, если Пас был в Нью-Джерси, — значит Суарес. Больше некому. Тот самый, которого вы выпустили дней за пять до того, как привезли меня, — мстительно уточнил Таунли…

Чилийская хунта, как известно, отрицала и продолжает отрицать причастность ДИНА к этой преступной акции. Но в июле 1978 года газета «Нью-Йорк таймс» предала гласности новые факты, неопровержимо свидетельствующие о том, что бывший шеф чилийской тайной полиции Хуан Мануэль Контрерас Сепульведа лично планировал и руководил операцией по убийству О. Летельера. Контрерас в этом, как и в других случаях преследования видных чилийских общественных деятелей, активно сотрудничал с «коллегами» из военной разведки парагвайского диктаторского режима. По признанию полковника Бенито Буанеса, возглавляющего военную разведку Парагвая, в 1976 году Контрерас позвонил ему, а затем направил закодированную депешу за своей подписью, в которой просил выдать парагвайские паспорта двум чилийским секретным агентам для въезда в США. Паспорта были выданы на имя X. Росе и А. Хара, под которыми скрывались американец М. Таунли, постоянно проживающий в Чили и являющийся платным агентом ДИНА, а также сотрудник оперативного отдела ДИНА капитан А. Фернандес. С этими фальшивыми документами Таунли и Фернандес неоднократно приезжали в США, где встречались с контрреволюционными кубинскими эмигрантами и обсуждали с ними детали заговора. Оба они действовали под непосредственным контролем Контрераса.

Позже, во время расследования, Таунли вынужден был признать, что в соответствии с планом, разработанным в дебрях ДИНА, он подложил бомбу в машину О. Летельера.

Таким образом, в руках правящей военной хунты ДИНА все эти годы была основным орудием, с помощью которого фашисты расправлялись с лучшими сынами и дочерьми чилийского народа.

Зенькевич Н. Вожди на мушке. — Мн.: Полымя, 1996.

Сергеев Ф. Чили: заговор империалистов. — М.: Знание, 1978.

Судоплатов П. Разведка и Кремль. — М.: Гея, 1996.

Т. Бранч, Ю. Поппер. Еще раз об убийстве на Шеридан-Серкл //Новое время. — 1986. — № 6.

Меркадер Л. Мой брат убил Троцкого //Эхо планеты. — 1992. — № 18.

О них говорят (20 политических портретов). — М.: Политиздат, 1989.

Попоров Ю. Убийство Троцкого //Огонек. — 1990. — М 37.

ЧАСТЬ IX «БЕЛАЯ» СМЕРТЬ

МЕДЕЛЬИНСКИЙ КАРТЕЛЬ

Древние жители Анд, южноамериканские индейцы, жевали лист коки добрых две тысячи лет. Но лишь в конце XIX века европейские химики взялись за обработку коки всерьез и получили первый кокаин. До 1973 года кокаин для немедицинских целей производили в Чили в домашних условиях. Затем его очищали и отправляли в Соединенные Штаты, причем колумбийцы зачастую выступали посредниками в этих операциях. Американский спрос ограничивался горсткой богачей, которым хотелось испробовать чего-нибудь похлеще марихуаны, но избежать побочных эффектов, которыми чреват героин. Благодаря кокаину чилийцы процветали, но рынок был сравнительно мал.

Конец благоденствию положил в сентябре генерал Аугусто Пиночет Угарте, свергнувший президента-марксиста Сальвадора Альенде Госсенса. Полиция Пиночета упекла в тюрьмы и депортировала множество торговцев наркотиками. Чилийский кокаиновый бизнес угас.

И колумбийцы взяли дело в свои руки. Со временем наркосетью завладеют несколько колумбийцев, которые и станут кокаиновыми королями. Их ждут несчетные схватки: с дельцами-соперниками, с полицией и даже с правительствами, — но живучесть их беспредельна, и они неизменно остаются в числе самых богатых и самых жестоких преступников мира. Вместе эти люди известны как Медельинский картель.

Их было четверо: Пабло Эскобар Гавирия, иначе Эль Падрино, — крестный отец, променявший вполне благополучную карьеру наемного убийцы, угонщика машин и похитителя людей на торговлю кокаином, наживший на нем миллионное состояние; Хорхе Луис Очоа Васкес, иначе Эль Гордо — Толстяк, — представитель низов среднего класса, тихий паренек, мечтавший о лучшей жизни для своей семьи и нашедший ее в кокаине; Карлос Ледер Ривас, иначе Джо Ле-дер, — смекалистый парень, любивший «Битлз» и замышлявший развернуть крупнейшую в мире сеть для перевозки наркотиков; Хосе Гонсало Родригес Гача, иначе Эль Мехикано — Мексиканец, покупавший на кокаиновые деньги футбольные команды, скаковых лошадей и огромные земельные участки.