Тайны Истон-Холла

Адвокат уже ожидал его. Увидев из окна, как мистер Пертуи пересекает лужайку перед домом, даже успел некоторым образом подготовиться к его визиту. Прежде всего он использовал уловку, к которой нередко прибегают те, кто хочет заранее получить некоторое преимущество в разговоре с посетителем: собственноручно переставил стул, предназначенный для гостей, из комнаты за одну из ширм, отделяющих стеллажи. Таким образом, рассчитывал мистер Крэбб, гость окажется вынужденным стоять перед ним, и к тому же ему трудно будет избежать взгляда хозяина кабинета. Но все расчеты мистера Крэбба пошли прахом. Едва войдя в сопровождении задыхающегося клерка в кабинет, мистер Пертуи сразу распознал уловку хозяина и решил, что он на нее не поддастся. Пожав руку адвокату, произнеся какие-то дежурные слова приветствия и кивнув клерку — да, неплохо бы, если возможно, выпить чашку чаю, — он подошел к камину, постоял там немного, согревая руки, затем проследовал к окну, где заинтересовался вишневым деревом, распускающиеся верхние ветки которого были видны ярдах в двадцати от дома. Не то чтобы эта непринужденная манера вести себя вовсе выбила из колеи мистера Крэбба, усевшегося за письменный стол и поднявшегося подать гостю руку, но он понял: его первоначальный замысел провалился и преимущества можно добиться, полагаясь исключительно на остроту собственного языка. Он зашелестел лежавшими на столе бумагами, имевшими прямое касательство к его недавно завязавшимся делам с фирмой «Пертуи и Кo», и попытался привлечь внимание гостя.

— Какой замечательный день, — проговорил мистер Пертуи, не отходя от окна и по-прежнему любуясь вишневым деревом. — Право слово, я и не думал, что в марте может быть такая погода.

— Не смею спорить, день прекрасный, — подтвердил мистер Крэбб, демонстрируя расположенность, которой отнюдь не ощущал.

— Между прочим, на днях я виделся с его светлостью герцогом К. По-моему, он был в превосходном настроении.

Наполовину повернувшись к окну и сверля взглядом спину визитера, мистер Крэбб подумал, что это уж слишком, подобного рода намеки терпеть нельзя. Он сложил бумаги, щелкнул пальцами и откашлялся.

— Мистер Пертуи! Я попросил вас прийти, поскольку возникла одна чрезвычайно серьезная проблема.

— В самом деле? — Мистер Пертуи резко повернулся лицом к хозяину кабинета. — Для меня важно все, что касается моих дел. Умоляю, говорите — во мне вы найдете самого внимательного слушателя.

Мистер Крэбб кивнул, выражая признательность за подобную готовность, какая, впрочем, была для него более чем привычна, однако заговорил не сразу, ибо есть разница между тем, что он знал о мистере Пертуи или хотя бы подозревал, и тем, что он мог сказать, не выходя за границы приличия. В конце концов, джентльмен не приглашает к себе другого джентльмена, с которым ведет дела, чтобы обвинить его в воровстве. Но с другой стороны, представляется вполне возможным в ходе беседы заговорить о хищении как таковом, и гипотетический похититель может, если ему будет угодно, либо признать, либо опровергнуть скрытый упрек, не отрицая существования самой гипотезы. Проще говоря, мистер Крэбб, хорошо помнивший последнюю встречу с этим господином, прикидывал, как далеко он может себе позволить зайти и что случится, если он все-таки изъяснится без обиняков.

А факты таковы. На протяжении последних двух месяцев, полагаясь исключительно на информацию, полученную от мистера Пертуи, мистер Крэбб — точнее, его сотрудники — разослали письма по дюжине адресов на севере Англии с просьбой оплатить долги фирме «Пертуи и K°». К некоторому удивлению мистера Крэбба, все долги были покрыты либо наличными, либо чеками, либо тем и другим. Оплата производилась по почте (в письмах содержались жалобы на слишком строгое отношение мистера Пертуи к своим кредиторам) или нарочным, доставлявшим деньги в контору мистера Крэбба. В каждом отдельном случае сумма или суммы, полученные непосредственно мистером Крэббом, а также направленные на банковский счет адвокатской конторы «Крэбб и Эндерби», куда переводились все ее денежные поступления за вычетом комиссионных, переправлялись на адрес фирмы «Пертуи и K°». И как же клял теперь себя мистер Крэбб за то, что выписывал эти чеки! Ибо по прошествии времени банк мистера Крэбба уведомил его, что один из них выписан на бланке из чековой книжки, украденной, по-видимому, у человека, со счета которого сняли деньги, а две банкноты оказались фальшивыми. Все это, естественно, повергло мистера Крэбба в настоящий шок. Потери банка были немедленно компенсированы из собственного кармана мистера Крэбба. Кое-какие обстоятельства — слишком быстрая оплата счетов, повторяющиеся в письмах сетования на жесткость мистера Пертуи — вызывали у него глубокие подозрения. И все же он следовал инструкциям, полученным от клиента, о чем сейчас глубоко сожалел. С другой стороны, думал он, есть все-таки предел преступным действиям, в коих мистер Пертуи может быть законным образом обвинен.

Догадываясь, о чем пойдет речь, мистер Пертуи, успевший переместиться от окна к камину, решил обернуть ход мыслей старого законника в свою пользу. Улыбаясь самым непринужденным образом, он заметил:

— Полагаю, речь идет о ком-нибудь из моих должников. Чек оказался неправильно выписан или что-нибудь в этом роде?

— Хуже, — мрачно отозвался мистер Крэбб, больше всего мечтая в этот момент о том, чтобы эта беседа поскорее закончилась и он вернулся к своему номеру «Таймс» и к поручениям, которые следовало дать клерку. — Один из чеков выписан на краденом бланке, а две банкноты оказались фальшивыми.

— Да неужели? — Мистер Пертуи округлил глаза. — Весьма печально, весьма. Полагаю, однако, кредитор не может нести ответственность за добросовестность своих должников.

— Допустим, — произнес мистер Крэбб. — Естественно, в дело вмешалась полиция.

— Да неужели? — повторил мистер Пертуи, на сей раз с несколько наигранной небрежностью. — И что же удалось выяснить?

— Только то, что обратный адрес на конверте, куда вложили фальшивые купюры, был обозначен как «до востребования».

При всей своей показной беззаботности мистер Пертуи, переминаясь с ноги на ногу на разложенном перед камином турецком ковре, производил в уме быстрые расчеты. Разумеется, и про фальшивые купюры, и про украденный бланк ему все прекрасно известно, потому что именно он, изменив почерк и использовав безымянных курьеров, отослал их мистеру Крэббу. Но маловероятно, чтобы полиции удалось проследить обратный путь этого послания, начавшийся в его кабинете на Картер-лейн. Даже если кто-нибудь — скажем, знаменитый капитан Мактурк или некто, действующий по поручению мистера Крэбба, — возьмет на себя труд проверить адреса, по которым адвокату было поручено переводить деньги, ничего подозрительного не обнаружится. Окончательно убедив себя в этом, но памятуя также о том, что надо попросить мистера Крэбба еще об одной услуге, мистер Пертуи выпрямился в полный рост, слегка поворошил своей тростью — или только сделал вид — уголь в камине и задумчиво произнес в третий раз:

— Да неужели? Н-да, мистер Крэбб, все это ужасно, и я могу лишь принести свои извинения за причиненные вам неудобства.

На сей раз адвокат не выдержал:

— Неудобства, сэр? Это больше чем неудобства! Слушайте, ко мне приходил человек из банка и спрашивал — меня, сэр! — что мне известно о происхождении этих денег.

— И что же вы ему, позвольте поинтересоваться, ответили?

— Рассказал, как оно было на самом деле. Меня попросили написать письмо, требующее выплаты долга — рутинное дело, — и вот результат. Знаете, сэр, — тут мистер Пертуи заметил, что мистер Крэбб по-настоящему сердит, гораздо больше, чем в начале беседы, — давайте-ка на этом наше сотрудничество закончим. Если вам еще не все долги вернули, обратитесь к другим юристам.

Выслушав этот приговор, который, учитывая связи мистера Крэбба в адвокатском мире, ставил его в весьма затруднительное положение, мистер Пертуи заколебался. Вообще-то в глубине души он не верил, что мистер Крэбб окончательно ставит на нем крест, ибо знал — и адвокат это понимал, — что коли уж возникнут вопросы, связанные с чеком и фальшивками, то адресованы они будут им обоим. К тому же при их встрече, как всегда, маячила невдалеке величественная фигура его светлости герцога К. Не следовало забывать и о письме, которым мистер Пертуи помахивал перед носом мистера Крэбба во время их прошлого свидания. В то же время мистер Пертуи отдавал себе отчет в том, что власть герцогского герба, как и власть письма, имеет свои пределы. Можно как угодно и чем угодно угрожать мистеру Крэббу, но ведь и он, рассуждал про себя мистер Пертуи, может потянуть его за собой вниз. Надо, стало быть, как-то успокоить старика, но нельзя, чтобы он решил, будто над ним взяли верх.

— Если это хоть в какой-то степени может примирить вас со случившимся, мистер Крэбб, то спешу заметить: мои прежние партнеры по бизнесу практически полностью рассчитались со мной. Так что в этом смысле мне больше нет нужды вас беспокоить. Однако же не исключено, что через месяц или около того мне придется попросить вас составить еще одно письмо.

— Ах вот как?

— Да, такая необходимость может возникнуть, хотя это всего лишь вероятность. Может, ничего и не понадобится. Речь, видите ли, идет об одном из моих клиентов, который вовремя не озаботился предъявить к оплате выданный ему вексель. Возможно, его имя вам известно. Это граф N.

Мистер Крэбб, мучительно обдумывавший возникшую ситуацию, встрепенулся. Разумеется, имя графа N ему известно, и из всего того, что он слышал об этом человеке, вполне допустимо, что он как раз из тех, кто может угодить в лапы мистера Пертуи. Интуиция подсказывала ему, что лучше всего — попросить этого господина немедленно покинуть его кабинет, и все же что-то удерживало от этого шага. Что именно — сказать трудно, но мистеру Крэббу явно не нравилось выражение лица мистера Пертуи — одновременно насмешливое и заговорщическое. Словно этому человеку многое о нем известно, и даже нечто, выходящее далеко за пределы содержания злосчастного письма, и к тому же совершенно безразличны любые разоблачения касательно его собственных дел. Именно поэтому мистер Крэбб и не вызвал клерка, чтобы проводить мистера Пертуи до выхода. Он просто сидел и смотрел на огонь в камине и на бумаги, разложенные на столе, и на мистера Пертуи, который, стоя все там же, перед камином, вновь принялся непринужденно покачиваться из стороны в сторону, напоминая кошку, готовую броситься на свою жертву. Адвокат чувствовал себя таким усталым и старым, как никогда.