Тайны Конторы. Жизнь и смерть генерала Шебаршина

— Кто в таком разе пойдет на встречу? — спросил Андросов. По лицу его было видно, что он опасается ловушки…

Черкашин подумал, что не надо втягивать в эту игру еще кого-то из резидентуры, надо попытаться обойтись своими силами, теми, что есть.

— Я пойду, — сказал он. — Самое плохое, что может случиться, — меня отправят в Москву… Ну и что? Срок-то моей командировки все равно истекает. Я так или иначе должен буду в этом году уехать — никакой разницы нет, раньше это произойдет или позже. Арестовать они меня не смогут, брать от этого Уэллса я ничего не собираюсь. Они знают, кто я такой… В общем, я готов пойти на встречу.

— Хорошо. Где лучше провести эту встречу?

Уэллс приходил в советское посольство не раз и не два, в частности и это письмо это он передал Чувахину в посольстве, поэтому и решили назначить ему встречу на посольской территории.

Тут и риска быть подслушанным и записанным меньше, и для самого Уэллса это будет, в конце концов, безопаснее.

Запросили Москву — что скажут «старшие товарищи»? Москва дала на операцию добро. Чувахин позвонил Уэллсу и договорился о встрече семнадцатого мая.

Как потом выяснилось, Уэллс рисковал гораздо больше, чем наши разведчики. Он знал, что среди сотрудников находится предатель, и если этот «крот» увидит его, то обязательно сольет информацию в ЦРУ. Тогда неведомо, как будут развиваться события.

Чувахин встретил Уэллса, провел в «гостевую» комнату, оборудованную специальной техникой, проверяющей наличие записывающих приборов. Более того, Черкашин вручил Уэллсу заранее приготовленную записку: «На вас установлено какое-либо записывающее устройство? Вы можете говорить откровенно?». Сделал это Черкашин молча.

Уэллс также молча показал, что на нем нет никаких записывающих устройств и в карманах нет никаких диктофонов.

Черкашин назвал Уэллсу свою фамилию. Тот среагировал на нее мгновенно.

— Я знаю вас, — сказал он, — вы заместитель резидента.

— Все верно.

Началась беседа. Довольно напряженная, даже обостренная — каждый из собеседников следил друг за другом, да, собственно, иначе и быть не могло. Времени на беседу Черкашин отводил немного — полчаса. Если Уэллс пробудет в посольстве дольше, это вызовет прозрение и у охраны, и у тех, кто осуществляет наблюдение за посольством извне. Черкашин выразил готовность заплатить Уэллсу требуемые пятьдесят тысяч долларов, гостя это удовлетворило. После чего, как любил говаривать один из недавних политических деятелей, «процесс пошел».

Операция, которую начали проводить наши разведчики, была, без преувеличения, выдающейся — она уже вошла в историю разведки.

Очень быстро были найдены «кроты», засевшие в вашингтонской резидентуре, — Мартынов и Моторин. Были изобличены и другие агенты, в частности генерал Поляков.

Одна из встреч с Уэллсом произошла в ресторане «Чадвикс» на берегу реки Потомак — ресторан этот был тихий, уютный, он как нельзя лучше подходил для подобных свиданий, — день тот был солнечный, прозрачный и, несмотря на солнце, нежаркий.

Обедали в ресторане втроем — Чувахин, Уэллс и Черкашин. Когда Сергей Чувахин между первым и вторым блюдами отлучился, Виктор Иванович сказал Уэллсу:

— Вы не Рик Уэллс, — спокойно встретил цепкий, очень цепкий внимательный взгляд сидевшего напротив человека и добавил: — Вас зовут Олдрич Эймс.

Таковы были условия игры: настала пора открывать все карты, выяснять до конца, кто есть кто.

Некоторое время Уэллс сидел, как вспоминал потом Черкашин (и написал об этом в своей книге), с каменным лицом, что-то соображал. Молчание собеседника начало затягиваться и Черкашин невольно подумал: а может, он поспешил сообщить Уэллсу его настоящее имя? И тогда Черкашин начал говорить тихо, напористо, убедительно.

Он говорил о том, что главная его забота — безопасность Уэллса, все остальное — штука второстепенная, пусть Уэллс, в конце концов, сам определяет правила игры, а Черкашин постарается их принять.

— Для того чтобы мы могли надежно защищать вас, нам нужно знать как можно больше, — продолжал прежним напористым и тихим голосом Черкашин, — но если ваше имя Эймс, а вы называете себя Уэллсом, то как, какими способами мы станем вас оберегать? Мы, конечно, будем стараться, будем контролировать все переговоры, касающиеся Уэллса, но все это — абсолютно пустое, коли вы — Эймс. Понимаете это?

Тут Черкашин подумал о том, что, выковырнув «кротов» из вашингтонской резидентуры, Уэллс в первую очередь отодвинул опасность от себя: ведь любой из них, увидев Уэллса с Черкашиным, понял бы, что происходит, и тут же бы доложил об этом в ЦРУ либо в ФБР. И тогда Уэллсу было бы не до обедов на берегу широкого спокойного Потомака.

Помолчав еще немного, Уэллс откинулся назад на спинку стула.

— Вы правы, — сказал он, — я действительно Эймс.

Так Рик Уэллс перестал существовать для нашей разведки, вместо него теперь действовало реальное лицо — Олдрич Эймс.

Позже Черкашин подчеркнул в своей книге «В поисках агента», написанной в сотрудничестве с Грегори Файфером: «Сотрудники разведки часто могут думать, что только благодаря их усилиям люди становятся агентами, но правда заключается в том, чтобы найти лиц, которые хотят, чтобы их завербовали». Эймс как раз принадлежал к этой категории людей, он хотел, чтобы его завербовали. И стал одним из самых эффективных наших агентов, работающих в чужой разведке — за последние тридцать лет другого такого не было.

Надо было понять мотивы, которые заставили Эймса сделать такой крутой поворот — это очень важно, и Черкашин не стал тянуть с расшифровкой и этого таинственного узла. В чем главная причина? Финансовые трудности? Что-то еще?

Эймс не стал скрывать, что у него есть финансовые проблемы, но главная причина не в этом, — он сказал, что работает в организации, которая сознательно переоценивает угрозу СССР Америке и делает это только для того, чтобы побольше выбивать бюджетных денег. Причем подчеркнул специально, что руководство ЦРУ сознательно вводит и конгресс, и американский народ в заблуждение, ложь эта — умышленная.

Коммунистическая идеология ему не нравилась, он это не скрывал, сказал, что является патриотом Соединенных Штатов, но при этом с уважением относится и к противнику — к Советскому Союзу.

В том тихом разговоре, происшедшем в зале ресторана, Черкашин сказал Эймсу, что ему важно знать об агентах ЦРУ, внедренных в КГБ, — и знать это важно в первую очередь потому, что «кроты» могут засечь, вычислить Эймса и сдать его своим американским хозяевам.

Эймс открыто сказал Черкашину:

— В вашей системе очень много американских агентов, и это очень осложняет мое положение.