Тайны мира насекомых

А кузнечики! Как описать мне их задорную речь? Один из них поет, сидя на иве прямо против открытого окна моей спальни, в двадцати ярдах от дома: последние две недели он каждую ночь, при ясной погоде, убаюкивал меня.

На днях я совершил вечернюю прогулку верхом, проехав с полмили по лесу, я слышал мириады кузнечиков; это было любопытно, но я предпочитаю своего одинокого соседа на дереве.

Мне хочется сказать еще несколько слов о пенье цикад, пусть это будет повторением. Протяжные, хроматические трепетные кресчендо, словно медный диск, гудит, кружась без конца, посылая в пространство звуковую волну за волной, сперва в довольно сдержанном, но затем все более убыстряющемся и все более четком темпе или ритме, достигая предела, энергии и выразительности, и, наконец, торопливо, грациозно замирая и растворяясь в пространстве. Это не мелодия певчей птицы, — совсем не то; заурядный музыкант, быть может, подумает: здесь вовсе нет никакой мелодии, но более тонкий слух уловит неповторимую гармонию, но какой размах в этом медном гуде, наплывающем вновь и вновь, подобно ударам цимбалов или вихревому движению медных метательных колец».

В некоторых странах разводят сверчков и кузнечиков ради их пения

Впрочем, иногда однообразное пение некоторых насекомых, особенно там, где их много, может и раздражать. Известный польский путешественник Аркадий Фидлер, описывая свое путешествие в Бразилию, сообщает, что когда наступала прохладная ночь, он чувствовал громадное облегчение, о причине которого он не сразу догадался. «Оказывается, назойливые певцы субтропических лесов — цикады — почти умолкли. В течение всего дня их тысячные массы производили неустанный сверлящий шум, который словно острой сталью пронизывал человеческие нервы и раздражающей болью отдавался в мозгу».

Пение цикад услаждает, а иногда и раздражает

То же пишут чешские путешественники Ганзелка и Зикмунд про цикад в Панаме. «Нет, это не знакомые нежные бубенчики, это цикады ужасные и назойливые, вездесущие днем и ночью, издающие резкие визгливые звуки, которые человека со слабыми нервами способны довести до сумасшествия или заставить его бежать. Когда такая цикада заберется в крону дерева как раз под окном вашей комнаты и преследует всех, у кого есть уши, своим нудным скрипящим голосом с утра до вечера, вы проклянете всех цикад на свете и возненавидите поэтов, которые воспевают цикад в стихах».

Путешествуя по пустыням Средней Азии, автор иногда досадовал на цикад, когда приходилось проезжать мимо их сборища. В это мгновение не было слышно даже работы мотора машины, к звуку которого всегда прислушивается каждый водитель.

Песни насекомых ценятся с далеких времен. Так, цикад держали в неволе в Древней Греции и Риме. В Италии и сейчас содержат в клетках полевых сверчков. Очень большие любители пения сверчков китайцы и японцы, у которых накоплен богатый опыт воспитания этих насекомых в неволе. Поздним летом там устраивалось что-то вроде фестивалей по прослушиванию пения сверчков. Да и поныне во многих домах можно видеть клетки со сверчками, а отправляющийся в небольшой путешествие по железной дороге путник нередко в числе прочих дорожных вещей захватывает с собой и клеточку со сверчком. Многие специально разводят сверчков в отдельно отведенных комнатах и достигают большого умения, основанного на тонком знании образа жизни этих насекомых.

Ради пения в клетках держат большого кустарникового сверчка, относящегося к роду Мокопода, а также самцов цикад ^[3] . Художественно опивал пение цикад в стихах поэт Оуянг-хси почти девять веков тому назад.

Статью о сверчках, содержащихся в неволе, написал В. Стариков в журнале «Юный натуралист» в 1959 году. Приводим из нее некоторые сведения.

Китайцы воспитывают различные виды сверчков. Их они называют «сишуай», а в Пекине — «гуагуар», что в переводе на русский язык значит «шумливые». В этом городе в конце мая на улицах появляются торговцы сверчками. В это время они стоят дешево. К концу октября цена на них резко поднимается. В конце же августа в Пекин привозят особенных сверчков, которых специально разводят в городе Ичжоу. Этих сверчков называют «цзинь чжунэр» (золотые колокольчики) за очень приятное и мелодичное пение. В конце же августа появляются местные сверчки «цюй-цюй», которые ценятся уже не за пение, а за особенные боевые качества. Стоят они дорого, но к осени цена на них начинает падать, так как способность драться к этому времени исчезает. Есть еще один вид сверчка «юй-хулу» (масляная тыква-горлянка). Эти крупные лоснящиеся насекомые, наоборот, к осени становятся наиболее ценными, так как рвение к пению у них возрастает.

3

Самки цикад не поют. Это дало повод греческому поэту Ксенарху не без язвительности заметить: «Счастлива жизнь цикад, так как у всех у них безголосые жены».

Содержат сверчков в специальных глиняных горшках, которые украшают самыми различными способами, раскрашивают, инкрустируют слоновой костью, гравируют и т. д. Сосуды для сверчков служат предметом изощренного искусства. В пекинском музее «Гугун» имеется большая их коллекция, собранная еще в период царствования Юн Лэ (1403–1424).

Песни насекомых — сложная и разнообразная сигнализация

В почете у человека и некоторые кузнечики. В Китае в клеточках из гаоляна ради пения содержат кузнечиков Гамнеоклеус гратуоза, называя их «го-го». Они обитают на юге, откуда их развозят во все районы страны. Держат в клетках больших кузнечиков и сверчков в Южной Америке, Африке, Италии, Португалии.

Известный исследователь Амазонки натуралист Бэтс описывает пение сверчка с очень вздутыми крыльями, называя его Хлороцелус танама. Туземцы содержат этого сверчка в клеточках, сделанных из ивовых прутьев. «Один из моих знакомых, — пишет Бэтс, — содержал такого сверчка шесть дней. Он пел только два или три дня, и тогда его громкие звуки разносились по деревне». Про другого кузнечика — Тлибосуеллюс каменлифолиус — он сообщил, что его пение «превосходит все слышанное по этой части среди мира прямокрылых». Туземцы называют его «таната» и держат в клетках.

Сейчас, когда получили широкое развитие радио и телевидение, певчие птицы и насекомые стали постепенно забываться и лишь в глухих уголках земного шара пение насекомых продолжает услаждать слух стоящего близко к природе человека. Но должно придти время, когда человек вспомнит о крошечных певцах и заведет в домах маленькие клеточки с шестиногими музыкантами. А когда к этому прикоснутся ученые, изучающие жизнь насекомых, сколько для мира будет открыто талантливых музыкантов, послушать пение которых сейчас можно лишь только где-нибудь в глухих и безлюдных местах.

Развлечения на досуге

Среди множества развлечений, придуманных человеком, определенную роль играют и насекомые.

В Экваториальной Африке дети любят играть громадными жуками-голиафами. Привязав нитку к ногам жука, они заставляют его летать. Во время полета жуки издают громкое жужжание, доставляя удовольствие своим маленьким мучителям. Так же делают дети в Сибири: они привязывают за ниточку жуков-бронзовок. С большими же слепнями расправляются жестоко, втыкая в брюшко тонкую соломинку. Летящий с подобным грузом слепень представляет собой необычное зрелище.

Большие бабочки-шелкопряды — Самиа еуркалис и Телеа полифемус, обитающие в Средней и Северной Калифорнии, плетут коконы около пяти дюймов длиной. Индейцы, выбросив куколок, связывают коконы в пучки на конце палки. Получившаяся своеобразная погремушка служит музыкальным инструментом во время ритуальных церемоний.

Когда изобрели микроскоп, то чаще всего показывали под увеличением блох. Широкая публика взирала с величайшим любопытством на своих мучителей. Из-за этого первый микроскоп даже получил название Флеа глассер (Витреа пульвинарна), то есть «блошиное стекло» — микроскоп.

Не гнушались развлекаться насекомыми и коронованные особы. Так, шведская королева Христина устраивала с блохами потешную войну, стреляя по ним из крошечной пушки. Эта пушка цела до сих пор, и ее ныне показывают в Стокгольмском арсенале. Каких-либо других способов истребления этих несносных насекомых, видимо, в то время никто изобрести не мог.

В глубокой древности национальным развлечением в Китае служили сверчковые бои. Для этого особые специалисты выращивали полевых сверчков и содержали их в клетках. Самцы сверчков очень драчливы. Встретившись с соперником, они вступают в настойчивый поединок, который заканчивают лишь победой противника. А чтобы подзадорить боевых сверчков, применяют специальную маленькую кисточку из усов крысы, которой щекочут насекомых. Сверчковые бои привлекали большое число посетителей. Среди сверчков-драчунов, конечно, выявлялись и «чемпионы». Представление одного такого «чемпиона» в Кантоне, прозванного Чингиз-ханом, стоило, как сообщает Клаузен, баснословно дорого.