Тайны «Монастырского приюта»

– Валяй.

– Каждую осень, еще с лохматых веков, в монастыре появляется странное существо – ночной горбун с красными глазами и с необычайной силой в руках. Говорят, когда-то монахи приковали его к стене в одном из подвалов, пытали раскаленным железом, а потом срезали горб, в котором оказался живой младенец. Горбун умер, младенец, или то существо, которое они приняли за ребенка, осталось жить. Оно где-то спряталось, затем, когда подросло, передушило всех монахов, как крыс. Каждую ночь – по монаху.

– Любопытно.

– Тут поселились другие монахи, но им повезло не больше. Теперь зловещий младенец растягивал удовольствие: душил по одному-двум братцам в год. Несколько веков он вообще не появлялся. А с конца прошлого столетия поселился здесь вновь. Он и на окрестных жителей страх наводит. Это уже Тошик подтвердил. И Куруладзе. Но, по-моему, комиссар просто хочет списать всю вину на это чудовище.

– И ты веришь в подобные сказки? – усмехнулся Сивере.

– Я – нет. Другие – верят. И запасаются смоляными факелами, чтобы ткнуть монстру в морду, если выскочит. Одно спасение.

– По-моему, тут все посходили с ума. На дворе третье тысячелетие.

– Самое время для всей нечисти. Знаешь, что говорил знаменитый английский маг Кроули? Еще в позапрошлом веке. Когда наступит «эпоха Гора», вся подземная жуть вылезет наружу, овладеет умами, воцарится в мире. А Гор в древнеегипетской мифологии – младенец, рожденный мертвой Изидой от Озириса. Практически весь мир уже вывернулся наизнанку, существует в виртуальной реальности. Такого шабаша, который творится вокруг, не было никогда. Наша душа уже в гипсе, потом будет в железе, человечество идет дорогами деградации. Прогресс – фикция, техническое развитие есть зло, поскольку первородство духа мы променяли на чечевичную похлебку в Интернете. Вавилонская пыль – вот ближайшее будущее человечества, а Новый Иерусалим нам не доступен, потому что мы добровольно легли на алтарь и в последний раз окончательно предали Христа. Больше нам никто помогать не будет. Эрос и Танатос – вот теперь наши боги. Подобие Любви и вечная Смерть.

– Тебе бы в Сорбонне выступать, с лекциями.

– С такими мыслями меня никуда не пустят, ни в один элитный клуб. Потому что там не люди, а мыши, поклоняющиеся Микки-Маусу. Это я только тебе говорю, да ты и сам все прекрасно знаешь…

– Чего же ты хочешь от жизни, Герман? – с интересом спросил Александр Юрьевич. Он до сих пор не мог понять этого человека.

Прозоров усмехнулся, постучав себя пальцем по лбу.

– Поди, догадайся! – коротко ответил он. И захохотал так, что даже выронил изо рта сигару.

4

Герман ушел, а сменила его Анна Горенштейн, деликатно постучав в комнату.

– Не могла не навестить вас, – объяснила она цель визита. – Это так ужасно, что случилось – и с Марией Леонидовной, и с вами. И вновь вы пострадали из-за меня!

– Пустое… – великодушно махнул рукой Сивере. Словно у него в саквояже лежала еще одна, запасная голова, прихваченная в дорогу на случай подобных происшествий. – Но неужели Комамберову убили из-за этих тетрадей?

– Я присутствовала при обыске, рукописи исчезли, – сказала Анна. – Вообще-то все это очень странно. Комиссар уверен, что она покончила с собой. Помните, Мария Леонидовна утверждала, что, согласно пророчеству мужа, они должны были умереть в один день?

– Обычное желание старческой пары, прожившей не один десяток лет вместе. Но думаю, что Куруладзе никогда не докопается до истины. Он нашел вторую туфлю?

– Простите? – не поняла Анна.

– Все просто. Комамберова висела босая на одну ногу. Человек, решивший покончить жизнь самоубийством, не бросится в коридор в одной туфле, чтобы искать крюк. Или уж совсем босиком, или обутым. А наполовину – вряд ли.

– Вы правы. Теперь я припоминаю, вторая туфля лежала в ее комнате. На коврике, перед кроватью.

– Выходит, она упала с ноги, когда мертвое тело тащили к лестничному проему. Затем убийца вернулся в комнату, забрал тетради и прихватил стул, чтобы подвесить труп. Когда дело было закончено, он услышал мои шаги, я как раз поднимался к вам. Спрятавшись за одной и колонн, он и огрел меня по голове чем-то тяжелым. Вполне разумно: ему нужно было уйти, прежде чем я подниму шум. Вот так все, судя по всему, и было.

Они помолчали. Сивере и сам не мог понять, откуда у него в голове вдруг родилась эта версия? Очевидно, после сотрясения мозга он начал рассуждать более здраво и логично. Иногда удары по голове отрезвляют.

– Князь придерживается другой гипотезы, – немного смущаясь, произнесла Анна. – Он считает, что убийца – вы. Да-да, не удивляйтесь!

– Старый идиот, – проворчал Сивере. – Чем же я тогда себе пробил голову? И зачем мне похищать тетради, если я все равно должен был их получить утром?

– Тетради – для отвода глаз. Вам нужны были гравюры Комамберова, ведь они тоже исчезли. Значит, представляли какую-то ценность. Может быть, как он полагает, не в материальном смысле, а… в метафизическом. Там были изображены некие тайные знания, зашифрованные в символах. Касались они в том числе и нашего «Монастырского приюта». И ведь они вам сразу понравились, вы так долго их разглядывали. Такое вот у него мнение. А нападение на вас, на самого себя то есть, – имитация.

– Вздор, глупее не придумаешь! Кто он вообще такой, этот князь?

– Я же вам рассказывала, партнер моего последнего мужа. Зациклен на своем «романовском» происхождении. По-своему фанатик.

– И, насколько я понимаю, не равнодушен к вашей персоне.

Анна Горенштейн отвела взгляд, вновь смутившись. Потом все же вынуждена была признать:

– Да, вам не откажешь в проницательности. Но вы будете еще больше поражены, если узнаете, что вчера вечером, после ужина, князь неожиданно сделал мне предложение.

– Какое? – тупо спросил Александр Юрьевич.

– Какое предложение может сделать мужчина одинокой женщине? – мягко улыбнулась она. – Разумеется, выйти за него замуж.

Сивере поперхнулся, выпив глоток воды.

– Соглашайтесь, – небрежно посоветовал он. – И количество скелетов в вашем платяном шкафу возрастет. Ждать не долго, учитывая его возраст.

– А вы язва, – промолвила Анна. – С вашей стороны очень жестоко напоминать мне о моей прошлой жизни. Я ведь пришла к вам с открытым сердцем.

– Ладно, забудем! – махнул рукой Сивере. – А как насчет сегодняшней ночи? Мне опять к вам подниматься или сделаем небольшую передышку?

– Вы не только колки, но и невозможны, – улыбнулась она. – Как сами решите, так и будет. Но знайте: я не стану возражать, если вы вдруг постучитесь в мою дверь.

5

Оставшись в одиночестве, Александр Юрьевич достал из саквояжа лист бумаги и провел карандашом черту, разделив его надвое. Левая половинка предназначалась для имен и характеристик, правая – для предположений и выводов. Назрела пора подытожить все происшедшее за эти дни. Работа заняла около часа. Затем он перечел написанное. Вот что вышло.