Тайны «Монастырского приюта»

Неприятно похолодев, Александр Юрьевич вышел из-за столика и отправился в свою келью. Там он немного полежал на кровати, думая о том, что все тревоги и волнения сотрет предстоящая ночь любви, затем встал, переоделся, искоса поглядывая в зеркало, надушился одеколоном и лишь только подошел к двери, как в нее требовательно постучали.

– Кого еще черт принес? – с раздражением произнес он, отпирая. В полутемном коридоре колыхался огонек свечи. Черт принес Абдаллаха, одетого в белую просторную рубаху, напоминающую простыню. Из-за его спины вышли два других старика – Абарбанель и Алоиз, тоже со свечами и в таких же саванообразных одеяниях. Лица их были серьезны и сосредоточены.

– Вы готовы? – торжественно произнес Абдаллах.

– К чему? – несколько опешил Александр Юрьевич. – Что за маскарад?

– Монастырь, друг мой, – будто не расслышав, поправил Алоиз.

– Вас ждут, – выступил вперед Абарбанель. В голосе его звучала одновременно и печаль, и радость. Все это как-то не только смутило Сиверса, но ввергло в состояние прострации. Ему даже послышался где-то колокольный звон, тихий и далекий. И он подумал: «Да, это не клиника, это действительно монастырь…»

Часть третья. Монастырь

Глава 1. Венчание на царство

1

Звучали не колокола, а колокольчики, а монастырь спал или притворялся уснувшим. Ничего не понимающий Сивере вышел в коридор, куда его манили три старика со свечками. Они в своих просторных белых рубахах походили на призраков, но улыбались совсем не как привидения, а вполне доброжелательно, сохраняя все же торжественный вид. Глаза блестели как бриллианты. «Что за дьявольщина?» – подумал Александр Юрьевич, испуганно сомлев.

Он собирался на свидание к Анне Горенштейн, а тут его увлекали в какое-то таинственное действо. То, что его сейчас окружают сумасшедшие, Сивере догадался давно, но решил, что лучше не противоречить. К тому же самому было интересно узнать, что произойдет дальше. Не отрежут же, в конце концов, голову? Хотя один из стариков, кажется, именно этим видом спорта и промышлял в прошлом…

Колокольчики звенели неподалеку. И, как ни странно, в комнате тетушек Алисы и Ларисы. Да и дверь туда была отворена, выпуская на волю полоску света. Памятуя о происшедшем накануне в этой келье двойном убийстве, Александр Юрьевич застопорил шаг, не слишком желая двигаться в указанном направлении. Ему почему-то представилось, что тетушки выбрались со своими простреленными головами из погреба и сидят сейчас там, поджидая его, Янека.

– Надо, – шепнул на ухо Абарбанель. – Это самая удобная келья.

– Не сопротивляйтесь, – подтолкнул его в спину другой старик, кажется, Алоиз Тамбовский.

– Тебя ждут! – добавил Абдаллах.

И Александр Юрьевич, подавив икоту, шагнул в освещенный множеством свечей номер. Вначале из-за игры блуждающих полутеней он даже не узнал восседающих там людей – их было двое, но не тетушки Алиса и Лариса, а вполне осязаемые Анна Горенштейн и князь Романов.

Многократная вдова сияла, как солнечный апельсин, Алексей Николаевич, напротив, выглядел ужасающе-раздраженным. И было от чего: на голове его висела, надетая набекрень, шутовская корона из бумаги. Он же и звонил в колокольчик. Но едва лишь процессия вошла в келью, князь перестал звенеть и сухо произнес:

– Здравствуйте. Картина Репина «Не ждали».

– Прекратите, – потребовала Анна. – Проходите и устраивайтесь.

Александр Юрьевич хотел устроиться где-нибудь в уголке, но вдова возразила:

– Нет, нет – рядом со мной.

А в «уголку» расположились три старика. Улучив момент, князь столкнул бумажную корону на пол. Сиверсу было одновременно и смешно, и тревожно. Он не знал, куда деть руки, поворачивался то лицом, то боком к Анне, затем сцепил крепко пальцы и притворился паинькой.

– Я уже говорила, что мы следили за тобой в Москве? – медленно произнесла. Анна.

– Говорила, – согласился Александр Юрьевич.

– Один из них, – она показала на стариков, – бросил в твой почтовый ящик рекламную открытку. Мы знали, что заинтересуешься и обязательно приедешь в «Монастырский приют». Тебя подталкивали, и ты исполнил не свою волю. Но, так или иначе, наша встреча была предопределена. Фатум.

– Допустим, – кивнул Сивере, хотя и не поверил ее словам ни на йоту. Судя по всему, не верил и князь, приняв угрюмый вид.

В носу у Александра Юрьевича сильно зачесалось, и он громко чихнул. Старики одобрительно закивали головами. На некоторое время в келье воцарилась тишина. «Был бы здесь хоть Багрянородский! – с некоторой тоской подумал Сивере. – Или Прозоров, то-то бы пофиглярничали…»

– Начать следует издалека, – как бы направляя Анну, подсказал Абарбанель. – С того момента, когда ассирийский тиран Санхерив уничтожил и перемолол десять из двенадцати колен древнейшего на земле народа…

– Да-да! – согласилась Анна. – И осталось всего два рода – род Иегуды и Биньямина, к последнему принадлежал легендарный царь Давид…

– А страной тогда правил мудрый его потомок Хизкиягу, – подхватил Абарбанель, – решивший не капитулировать, а защищать Иерусалим до последней капли крови. Знакомый лозунг, не так ли? И вот, в пасхальный седер случилось чудо: сто восемьдесят пять тысяч лучших воинов Санхерива постигла внезапная смерть! А сам Санхерив позже был задушен своими собственными сыновьями. Это ли не знак судьбы?

– Гм-м, – произнес Александр Юрьевич, знавший историю не хуже их. – Ну, и к чему бы это?

– Ах, да! – воскликнул Алоиз Тамбовский. – Мы же забыли, что вы – специалист в этой области. Тогда – легче, тогда пару десятков веков стоит пропустить.

– Пропустим, – согласился Абарбанель, словно они все собирались «пропустить» по рюмочке.

– Но надо указать товарищу на одну деталь, – взял слово Абдаллах. – Построить Третий Храм сможет лишь потомок царя Давида. Уместно будет напомнить легенду о персидском царе Издуре. В те времена этот владыка велел составить списки всех потомков Давида, дабы совершать кровавую акцию.

– Замочить под корень, – на жаргоне пояснил Алоиз.

– И вот приснился Издуру сон, – продолжил Абдаллах. – Стоит он с топором в чьем-то роскошном саду и рубит подряд все деревья. Но тут возник откуда-то величественный старец, отобрал топор у Издура и замахнулся на него. «За что?» – воскликнул персидский царь, взмолившись о пощаде. Издур проснулся и пошел к мудрецам.

– Те пояснили, – подхватил вновь Алоиз, – что сад – это род Давида, ты вырубил его, всех уничтожил, но есть дочь, которая понесла от последнего потомка, и росток, который сохранился, – это плод в ее утробе, а старец, говоривший с тобой, – сам царь Давид. Издур, выслушав, велел разыскать эту дочь и приставил к ней лучших врачей. Когда родился сын, ему дали имя Бустенай-сив, от персидского слова «бустан» – сад.

– Таким образом, род Давида был сохранен, – окончил за Алоиза Абарбанель.