Тайны московских монастырей

До сего дня не разгадана загадка Большого собора, построенного в 1684–1698 годах по обету старшей сводной сестры Петра I царевны Екатерины Алексеевны. Стесненные в средствах царевны редко решались на подобные траты, к тому же остается неизвестной и причина обета. Всегда интересовавшаяся архитектурой, особенно заботившаяся о внутренней отделке своих покоев в теремах, царевна Екатерина Алексеевна успевала подумать и о своих помещениях в Новодевичьем монастыре и – едва ли не главное для ее благополучия – никогда не раздражать Петра. Петр ни в чем не ограничивал старшую сестру, ни в чем ее не подозревал, охотно допускал ее жизнь в Петербурге.

В плане Большой собор имеет форму креста, середину которого представляет квадрат, а концы – апсиды. Благодаря такому решению зодчий получил возможность поместить четыре главы храма крестообразно, по странам света, что тоже свидетельствует о малороссийском влиянии. Из этих пяти глав, которыми увенчан собор, вызолочена только центральная, тогда как остальные покрыты ярью с медными позолоченными звездами.

В 1717 году собор был окружен крытой галереей со сводами и широкими двойными окнами. Впечатление монументальности храма в интерьере подчеркивается превосходным шестиярусным иконостасом конца XVII века, русской работы. Внутренняя роспись выполнена в 1782–1785 годах живописцем Антонио Клаудо по эскизам архитектора В. И. Баженова.

По окончании стены над северными воротами сооружается церковь Тихвинской Божией Матери, предположительно архитектором И. П. Зарудным (1713–1714), а с вступлением на престол Анны Иоанновны – колокольня над западными воротами (1730–1753), создание которой связывается с именами архитекторов Доменико Трезини, строителя Петропавловской крепости в Петербурге и одноименного собора в ней, И. И. Шеделя, известного по работам в Александро-Невской лавре, и московского зодчего А. П. Евлашева. Незадолго до Отечественной войны 12-го года в Донском монастыре строится выдержанная в стиле классицизма церковь Архангела Михаила (1806–1809), служившая усыпальницей князей Голицыных.

Императрица Анна Иоанновна.

Одним из знаменательных событий в истории обители становится Чумной бунт 1771 года, когда разъяренная толпа убила прятавшегося от нее на хорах Большого собора епископа Амвросия. Все началось с площади у Варварских ворот Китай-города, где висела икона Боголюбской Божией Матери. Во время бушевавшей эпидемии, ежедневно уносившей сотни жизней, священнослужители спустили икону и ежечасно служили около нее молебны, причем верующие толпами прикладывались к святыне. Один из образованнейших людей своего времени епископ московский Амвросий (в миру Зертис-Каменский), богослов и духовный писатель, распорядился снова поднять икону, за что и подвергся нападкам народа. Его тело было растерзано (прах епископа покоится в Старом соборе). В память же об избавлении Москвы от чумы, в котором принял участие специально присланный императрицей Екатериной Григорий Орлов, установился обычай ежегодно 15 июня служить перед иконой благодарственные ночные молебны.

Э. Лиснер. Чумной бунт. К. XIX в.

В 1812 году монастырь подвергся разграблению наполеоновскими войсками, но все его постройки уцелели, а наиболее ценное имущество было заблаговременно увезено в Вологду.

Но едва ли не самым интересным в истории монастыря стала связь с членами семьи царя Иоанна Алексеевича, главным образом его вдовы царицы Прасковьи Федоровны и дочерей, прежде всего царевны Прасковьи Иоанновны, младшей и самой строптивой. Средняя, Анна Иоанновна, первой покидает семью и Москву, выданная Петром I замуж за герцога Курляндского, старшая, любимица матери, Екатерина Иоанновна дождется своей судьбы спустя шесть лет, в 1716 году. Ее свадьбу с герцогом Мекленбургским с невероятной пышностью играют в Гданьске-Данциге в присутствии польского короля. Прасковья остается в Москве, а позднее в Петербурге и сама находит себе жениха – члена Военной коллегии, автора «Военного регламента» Ивана Ильича Дмитриева-Мамонова-старшего. Мало того, от этой связи рождается внебрачный ребенок и – что самое удивительное – Петр I после первой бешеной вспышки гнева дает молодым разрешение на «тихую» свадьбу. Новая семья продолжает жить при дворе.

Григорий Григорьевич Орлов.

В Донском монастыре, еще до замужества, Прасковья Иоанновна принимает участие в строительстве надвратной Тихвинской церкви, сама наблюдает за ходом работ вместе с «милетинской», как ее называли в Москве, – имеретинской царевной Дарьей Арчиловной. Одинаково не слишком богатые, обе царевны постоянно тратятся на обитель и их словно бы общую церковь.

Имеретия во второй половине XVII века. Все усиливающееся давление со стороны турецкого и персидского государств, грозившее потерей национальной независимости, а вместе с ней независимости религиозной и культурной. Вступив на престол в 1663 году, царь Арчил II находит злейшего врага в лице собственного брата – рвавшегося к власти Георгия. В начале 1680-х годов Арчил решает принести присягу русскому царю и со всем двором, семейством и свитой оставляет Имеретию.

Однако у правительства царевны Софьи иной взгляд, чем у только что скончавшегося Федора Алексеевича. Новых подданных задерживают в Астрахани, которая и предназначается для постоянного пребывания имеретинских выходцев. Арчил не чувствует себя здесь в безопасности и убеждает советников русского правительства по возможности оградить жизнь его наследников. Два старших царевича получают разрешение приехать в Москву. Александр Арчилович назначается в товарищи маленькому Петру. Так было легче следить за обоими отпрысками.

Дружба мальчиков, по-видимому, не вызывала опасений у самой Софьи, но все же на всякий случай она решает связать царственного грузина брачными узами со своей семьей. По ее выбору Александр Арчилович женится на дочери двоюродного брата правительницы, единственной наследнице незадолго до того умершего боярина И. М. Милославского. Близкий родственник первой супруги царя Алексея Михайловича был к тому же душой стрелецкого заговора против Нарышкиных. Центром подготовки заговора стала подмосковная вотчина Милославских – село Всесвятское. Теперь Всесвятское переходило в собственность Федосьи Ивановны, а с ее смертью в 1695 году стало московской резиденцией Александра Арчиловича. Иного дома в столице у него не было.

Только для Александра Арчиловича отсутствие собственных московских палат значения не имело. Его жизнь проходит в непосредственной близости к Петру. Вместе с Петром уезжает он в 1697 году в составе Великого посольства в страны Западной Европы и задерживается в Гааге для обучения бомбардирскому – артиллерийскому делу.

По возвращении в Россию имеретинский царевич получает сразу чин генерал-фельдцейхмейстера и руководство Пушкарским приказом. Его задачей было обновить этот род войск по новейшим западным образцам. Удовлетворенный познаниями товарища детских игр, Петр не забывает и его отца, который в виде поощрения успехов царевича становится владельцем села Лыскова Нижегородской губернии.

Служба Александра Арчиловича оказалась недолгой. При осаде Нарвы он командовал всей русской артиллерией, и неудачно – оказался в плену вместе со всем вооружением армии. Весь остаток жизни он проведет в качестве пленного в Стокгольме. Шведское правительство категорически отвергало все попытки Петра обменять или выкупить своего ближайшего соратника. Первый генерал-фельдцейхмейстер умер в 1711 году. В Москву был возвращен только его прах.

В «Истории Москвы», выпущенной к 800-летию столицы, приводилась еще одна связанная с грузинскими выходцами подробность – факт передачи Петром I Арчилу Имеретинскому Донского монастыря, ставшего культурно-просветительским центром и одновременно усыпальницей выдающихся деятелей Грузии.

Предположение о размещении в монастырских стенах первой грузинской типографии оставалось только предположением: документальных подтверждений его не приводилось. Зато документы свидетельствовали, что в течение XVIII века неоднократно поднимался вопрос о переводе в Донской монастырь духовной академии Заиконоспасского монастыря. Мешало его положительному решению отсутствие необходимых помещений и нехватка средств на их строительство. Русская духовная академия и грузинское культурно-политическое землячество – подобное совмещение в одних стенах представлялось маловероятным. Да и так ли точны сведения той, старой «Истории Москвы»?