Тайны полуночи

— Я слишком возбуждена, не могу заснуть, — прошептала она. — Нельзя ли мне еще виски.

— Не заводи дурных привычек, женщина, — усмехнулся Стив.

— Вы правы, да я и не хочу. Чего я хочу, так это узнать, действительно ли все, что было между нами, — ложь и обман?

Взгляд Стива смягчился.

— Нет, Анна, нет. В мой план не входило намерение обольстить вас. Вы завладели мной помимо моего желания, и я до сих пор не знаю, как мне быть с вами. Когда я покончу с этим поручением, меня ждет другое, не менее важное. Я не знаю, куда ведет мой путь и встречусь ли я с вами на нем. И не знаю, смогу ли идти по жизни вдвоем, я одинокий странник. По правде говоря, не только не знаю, могу ли я, но даже не знаю, хочу ли я. Видно, я рожден для того, чтобы жить одиночкой. Кроме того, между нами есть препятствия, которые непреодолимы.

Джинни слушала его со смесью радости к грусти, отчаяния и надежды, отваги и робости. Он говорил честно и откровенно.

— А сейчас, до вашего отъезда, есть эти препятствия? — спросила она.

Он не верил своим ушам.

— Вы лучше можете знать, чем я, Анна. Вы — женщина умная и образованная, а что такое я? — «…полуграмотный бастард, ублюдок, — подумал он, — не раз нарушавший закон. Что я могу тебе предложить? Ни дома, ни денег, ни уважения окружающих…»

— Вы ошибаетесь, Стив, — пылко возразила она. — Вы — лучший человек на свете, я впервые в жизни такого встретила. Вы могли бы так много мне дать! И я подожду, я не прошу никаких обещаний. Я подожду, пока вы захотите открыться мне. И я дождусь вас.

Ее слова глубоко тронули его, но он разучился верить: горькое прошлое ожесточило его.

— Если я уеду, то не вернусь. Нет ничего хуже бесплодного ожидания — мне довелось это испытать. Я не достоин такой женщины, как вы, и я не должен связывать наши жизни. Теперь я понимаю, что мне не следовало привлекать вас к себе. — Он сказал: «если я уеду…» Значит, он не уверен, что останется в живых!

— Может быть, сегодня ночью нам следует попробовать разобраться в наших взаимных чувствах! Я хочу убедиться, что люблю вас…

— Нет, Анна, я недостоин любви. Вы можете обжечься сильнее, чем думаете… я могу обидеть вас, причинить вам боль…

— Поздно вы меня предупреждаете, Стив: я уже люблю вас и уже испытываю боль. — Слезы хлынули потоком по ее щекам, смачивая распущенные волосы.

Стив подвинулся к ней, тронул ее волосы к поцеловал влажную от слез прядь.

— Не плачьте, Анна, мне жаль, что я огорчил вас. — Он погладил ее щеку и нежно взял в ладонь подбородок, потом его пальцы скользнули по ее шелковистой шее. — Как ты прекрасна, ты — живой соблазн, — прошептал он. Он чувствовал, что нервы его натянуты как струны, чувствовал, что слабеет, что не устоит. Он снова погладил ее щеку и нежно раздвинул пальцем ее губы. Ее язык коснулся его пальца, лаская и дразня. Он дышал быстро и прерывисто, тело его охватил жар от ее близости, как песок раскаляется под солнцем пустыни. Сердце его стучало, словно копыта мустанга, спасающегося от погони. — О, Анна, что ты со мной делаешь… — простонал он.

Анна не в силах была ни оттолкнуть его, ни отстраниться от него. Ее охватила дрожь предвкушения и желания. Когда он касался ее, ее кожа пылала. Она смело придвинулась к нему, заглянула в его горящие глаза и прильнула к нему, вложив в поцелуй охватившее ее лихорадочное желание. Ее жадные руки блуждали по его волосам, шее, лицу, губы следовали тем же путем.

Стив лежал, чувствуя, что еще минута — и он потеряет власть над собой. Ее горячее дыхание щекотало его ухо, язык дразняще касался лица и шеи, ее каштановые волосы нежно щекотали его грудь через рубашку, потом она расстегнула ее и стала целовать его грудь, окружая поцелуями соски. Ее рука ласкала и гладила каждый дюйм его тела, а потом скользнула вниз, охватив его набухший от желания член, и он не мог сдержать стона. Все его тело было охвачено сладкой мукой желания, а она не отпускала свою добычу, нежно сжимая ее.

Джинни была охвачена таким же возбуждением. Она желала его и знала, что он желает ее. Он устремился к ней, и, лежа на спине, она помогла ему расстегнуть пуговицы рубашки — последнего препятствия, разделявшего их.

Его губы впились в ее шею, потом в грудь и наконец спустились вниз по ее животу и раскрыли и другие вожделенные губы, он помогал себе рукой. Он призвал на помощь всю свою искушенность, сноровку, сладкую силу желания, чтобы дать ей наивысшее наслаждение.

Их тела соединились, они неистово ласкали друг друга, и свершение принесло обоим высшую радость.

Они лежали, сжимая друг друга в объятиях, счастливые и умиротворенные после сладкого мига экстаза.

Джинни пришила пуговицу, которую она оторвала в нетерпеливой поспешности. Она уже умылась, оделась и поела, Стив тоже. Они обменивались улыбками и говорили друг с другом, ни словом не упоминая о ночи любви. Взошло солнце, они собрали свои вещи, чтобы двинуться навстречу опасности.

Стив сел верхом на Чууна и посадил Анну за своей спиной.

— Не отвлекай меня сегодня — ни слова всю дорогу. К полудню мы должны нагнать их.

Пятеро на одного! Она вздрогнула.

— Не бойся, я — твой защитник. Делай только все так, как я скажу.

— Защити и самого себя, Стив, нас обоих! — прошептала Джинни, прижавшись щекой к его шее и обвив руками. Через минуту она отпустила его, засмеялась и сказала: — Ну, все, я весь день буду пай-девочкой.

— Я спрячу тебя в укрытии, — сказал он, — и ты не показывайся и не двигайся с места, что бы ты ни увидела или ни услышала.

— Да, сэр, — послушно ответила она, готовая повиноваться ему, как повиновалась Чарльзу. Но Чарльз, тотчас же вспомнила она, был убит… Боже, охрани наши жизни, взмолилась Джинни, ведь я люблю его! И он, кажется, любит меня… и вскоре поймет это… Молю тебя, Господи, охрани нас!

13

Они поднялись на поросшую густым лесом Рич Маунтэн, и вершина, оставшаяся позади, казалась зыблющимися волнами зеленого моря. Они ехали по склону, поросшему густой травой и полевыми цветами, и Джинни заметила, что горная гряда Уачиты не так высока, как горы северной Джорджии.

Стив остановил гнедого на холме, заросшем густым лесом, спешился, снял с коня Джинни и приказал ей:

— Жди меня здесь. Не тревожься, не двигайся. — Она пыталась протестовать, но он приложил пальцы к ее губам: — Молчи! Дальше я должен двигаться один и быстро. Если я не вернусь до трех часов дня, иди на северо-восток, к Уолдрону, этот город находится милях в двадцати. Он показал ей направление, дал компас к научил им пользоваться.

Джинни смотрела, как он снимает с Чууна седло и отвязывает узел с одеждой.

— Почему ты это снимаешь? И почему объясняешь мне, как дойти до города?

— На случай плохого исхода. Думаю, все сойдет гладко, но, если что-нибудь случится, ты можешь запаниковать и попадешь в лапы банды. Я не оставлю следов, добираясь до них, и они не найдут твое убежище, если ты не выйдешь из него до назначенного часа. А потом иди в Уолдрон. Если я задержусь, то, скорее всего, нагоню тебя по дороге в Уолдрон. Бери с собой припасы, плед и фляжку. — Он кивнул головой на свое скудное снаряжение и объяснил ей: — Один индеец научил меня: чем меньше вещей, тем меньше шума. Поэтому я оставляю все эти вещи, а вовсе не на тот случай, если не вернусь, или для твоего удобства.

Джинни не совсем поверила последней фразе. Она сжала в руке компас и подумала, что снова он проявляет заботу о ней, стараясь не показать этого. Она была тронута, но постаралась прикрыть свое чувство шутливым тоном:

— Индеец и без седла ездить научил вас?

— Да, и многому другому, что очень пригодилось в моей работе, — сказал Стив, пристегивая пистолеты и нож.

— Возьмите меня с собой, Стив. Ведь я умею стрелять.

— Ты будешь отвлекать меня, Анна. Не сомневаюсь, что стреляешь ты хорошо, но я-то из-за тебя буду стрелять плохо. Лучше оставайся здесь, женщина, не то мы оба будем убиты. Не беспокойся за меня, у меня было много таких случаев, к, случалось, бандитов было больше, чем пятеро. Я со своим делом справляюсь. Они недалеко, и я вернусь мигом — ты и не заметишь моего отсутствия.