Тайны Русского каганата

Иной подход к разделению памятников СМК и определению ее государственной принадлежности применил археолог И. И. Ляпушкин, работавший в Волго-Донской экспедиции вместе с Артамоновым. Он более точно формулирует проблему очевидной неоднородности СМК, полагая, что существуют две самостоятельные культуры: салтовская (катакомбы, долихокранный антроплогический тип, прямоугольные полуземлянки) и зливкинская (ямные погребения, брахикраны с монголоидной примесью, округлые жилища – юрты). Кроме того, Ляпушкин, достаточно квалифицированно использовав восточные источники, в том числе и знаменитую еврейско-хазарскую переписку, впервые убедительно доказал, что «область междуречья Дона и Донца… в состав Хазарии в ее узком значении никогда не входила» [185] . Однако если методика разделения СМК на салтовскую и зливкинскую группы получила продолжение и поддержку у всех исследователей, то главный его вывод о самостоятельности племен СМК по отношению к Хазарии был просто проигнорирован. Возможно, и потому что И. И. Ляпушкин не провел убедительного отождествления данной области с известным по источникам самостоятельным племенным союзом. А может быть, и по другой причине. С. А. Плетнева, «столп» современного хазароведения, в книге, изданной «Центром развития иудаики на русском языке», пишет: «Недоговоренной остается в работе И. И. ЛЯ-ПУШКИНА только концепция о Хазарском каганате. От этого создается впечатление, что ни хазар, ни такого государства как бы совсем не было (подчеркнуто мною. – Е.Г.)» [186] . То есть, по мнению Плетневой, если салтовская культура не входила в состав Хазарии, то и Хазарии не существовало. Но это не совсем так. Просто если хазар не было в Подонье, то размеры первого иудейского государства Восточной Европы надо резко сократить …

185

Ляпушкин И. И. Памятники салтовской культуры в бассейне р. Дона // Материалы и исследования по археологии СССР. – № 62. М., 1958. С. 140.

186

Плетнева С. А. Очерки хазарской археологии. – М., Иерусалим, 2000. С. 8.

Другой исследователь археологии СМК, Н. Я. Мерперт еще в 1949 г. в кандидатской диссертации обратил внимание на отсутствие этнического и культурного единства у населения Донецко-Донского междуречья [187] . Н. Я. Мерперт провел разделение СМК фактически по тому же принципу, что и И. И. Ляпушкин, но более последовательно методологически и с более яркой этнической окраской. По этой причине в одну группу попали памятники разных географических зон, но объединенные общностью погребального обряда и антропологической характеристикой. Этому археологу принадлежит и мысль о связи салтовского варианта с сарматской культурой I – IV вв. в Причерноморье и с керамикой культуры полей погребений, оставленной североиранскими племенами [188] . Эта догадка потом подтвердилась антропологическим материалом.

187

Мерперт Н. Я. «Верхнее Салтово» (Салтовская культура). Диссертация на соискание ученой степени канд. ист. наук. – М.; Л., 1949.

188

Мерперт Н. Я. О генезисе салтовской культуры // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. – Вып. 36. М., 1951.

В методологическом (а не в историографическом, к сожалению) плане концепция Н. Я. Мерперта оказалась очень перспективной. Именно в этом направлении шел археолог Д. Т. Березовец, предложивший в 1970 г. версию об этнической принадлежности салтовцев, кардинально отличающуюся от предшественников. Березовец впервые высказал мысль об отождествлении сармато-алан СМК с русами арабо-персидских источников [189] . Но дальнейшего развития его тезис не получил, более того, его восприняли как ересь и специалисты по истории Древней Руси, и исследователи СМК.

189

Березовець Д. Т. Про им’я носiiв салтiвськоi культури // Археологiя. – Т. 24. Киiв, 1970.

Новое поколение археологов, исследующих салтовскую культуру (1960—1990 гг.), достигло больших успехов на собственно археологическом поприще. Количество открытых памятников увеличилось почти в тысячу раз. Но, к сожалению, археологи этого поколения все меньше используют комплексный метод исследования и потому приходят к крайне противоречивым выводам. Очень ценный материал был собран и опубликован за эти годы С. А. Плетневой, ученицей М. И. Артамонова. В методике дифференцирования памятников СМК она считает себя последовательницей И. И. Ляпушкина, но использует его предложения весьма специфически. В группах-культурах Ляпушкина она видит лишь территориальные варианты, а в целом придерживается концепции М. И. Артамонова о хазарской государственной принадлежности культуры.

Варианты СМК (по С. А. Плетневой и А. З. Винникову): I – лесостепной, II – степной, III – приазовский, IV – крымский, V – дагестанский, VI – нижневолжский. Культуры, входящие в СМКИО: VII – аланы Северного кавказа, VIII – Волжская Булгария, IX – Дунайская Болгария, X – Волынцевская культура

С. А. Плетнева уже в одной из первых монографий попыталась снять самое слабое место в гипотезе своего учителя: она значительно расширила территориально СМК. Те районы, которые М. И. Артамонов считал самостоятельными культурами, близкими салтовской, она предлагает считать локальными вариантами: 1) лесостепной (салтовский) в верховьях Северского Донца, Оскола и Дона; наиболее развитый и относительно ранний, он основан населением, антропологически близким к сарматам, жившим в том регионе в начале нашей эры, и к кавказским аланам; 2) степная зона Подонья, населенная праболгарами; 3) приазовский и 4) крымский варианты, в целом сходные с подонским; 5) дагестанский и 6) нижневолжский, где до сегодняшнего дня продолжаются поиски «собственно хазар» [190] .

190

Плетнева С. А. Хазары. – М., 1986. С. 42 – 46.

Что касается северокавказских алан, дунайских и волжских булгар, чье археологическое наследие тоже сходно с первыми двумя «группами», то эти культуры «прошли в своем развитии салтовский этап, являющийся в какой-то мере вариантом СМК» [191] . Конечно, если эти культуры включать в СМК как варианты, придется слишком непомерно и явно антиисторично расширять территорию Хазарского каганата. С. А. Плетнева же для создания стройной концепции так хотела включить в «государственную культуру Хазарии» памятники северокавказских алан. Ведь без этого нельзя доказать один из важнейших ее пунктов, а именно насильственное переселение хазарами алан в ареал лесостепного варианта [192] .

191

Она же. От кочевий к городам. Салтово-маяцкая культура. / Материалы и исследования по археологии СССР. – № 142. М., 1967. С. 167.

192

По этому поводу специалист по археологии алан Северного Кавказа В. А. Кузнецов резонно заметил: «Скорее наоборот, ибо салтово-маяцкая культура в известной мере является отпочкованием от аланской культуры» (см.: Кузнецов В. А. Рецензия на кн.: Плетнева С. А. От кочевий к городам. – М., 1967 // Советская археология. – 1969. № 2. С. 296—300).

Работы С. А. Плетневой получили широкий резонанс в науке, и с 1970-х гг. ее гипотеза стала использоваться историками-норманистами, тогда уже сформировавшими представление о «норманно-хазарском» разделении Восточной Европы [193] . Особенно гипотеза Плетневой оказалась удобна, когда данные письменных источников «не желали» подтверждать подвластность Хазарскому каганату всего юга Восточной Европы. Именно этим объясняется такое безболезненное восприятие исторической наукой и большинством археологов данного весьма и весьма спорного тезиса. В этом ключе написано и большинство новейших археологических трудов, концептуально остающихся на тех же позициях, но давших ценный фактический материал по социальной и этнической структуре этих «вариантов». Однако В. С. Флеров напомнил о дискуссионности версии С. А. Плетневой и фактически высказался против нее. Не решая прямо вопрос о территориальном определении СМК, он отмечает равноправное существование трех точек зрения: 1) восточноевропейская культура, возникшая на алано-болгарской основе и распространившаяся от Средней Волги до Нижнего Дуная; 2) государственная культура Хазарского каганата; 3) культура населения бассейна Дона – Северского Донца – Приазовья [194] . Главный собственный вывод о понимании СМК делается им незаметно, на материале и только в отношении лощеной керамики салтовской культуры: по крайней мере наименьшее сходство выявлено между керамикой «лесостепной» и «степной» зоны и керамикой областей, непосредственно входивших в Хазарский каганат. В. С. Флеров и в других работах сделал немало важных частных выводов, противоречащих хазарской «государственности» СМК (см. ниже), но неконцептуальных обобщений. Сейчас, к сожалению, В. С. Флеров переключился на решение совсем другой проблемы и занимается обрядом обезвреживания у алан Северного Кавказа.

193

Новосельцев А. П. Хазарское государство… С. 108—109.

194

Флеров В. С. Лощеная керамика салтово-маяцкой культуры как исторический источник. – Автореферат диссертации на соискание ученой степени канд. ист. наук. – М., 1981.

Размеры Хазарии по версии С. А. Плетневой

Эти долгожданные обобщения наконец-то появились в статье археолога Г. Е. Афанасьева, вышедшей в 2001 г. Ученый заметил, что выделение М. И. Артамоновым нижнедонского варианта СМК было неаргументированным (выделено мною. – Е.Г.) осторожным предположением, которое его ученики не смогли доказать. Г. Е. Афанасьев признал, что «если исходить из современных требований, предъявляемых к выделению археологической культуры и ее локальных вариантов… то станет очевидным, что эти признаки (выделенные С. А. Плетневой. – Е.Г.) вообще не могут быть использованы для выделения какой-либо культурно-территориально-хронологической группы археологических памятников» [195] . Г. Е. Афанасьев – единственный среди археологов за последние десятилетия – выступает против тезиса о существовании в Хазарии единой государственной культуры. О современном состоянии проблемы он с горечью замечает: «Завершился процесс смысловой трансформации данного научного термина (СМК. – Е.Г.) априорной формулой: салтовская культура = археологическая культура Хазарии». Однако, сделав такие неутешительные для общепринятой концепции выводы, Г. Е. Афанасьев считает, что археологические признаки существования на данной территории Хазарского государства все-таки имеются. В качестве таковых он рассматривает белокаменные и кирпичные крепости в верховьях Северского Донца, Оскола, на среднем течении и в низовьях Дона [196] .

195

Афанасьев Г. Е. Где же археологические свидетельства существования Хазарского государства? // Российская археология. – 2001. № 2. С. 45.

196

Там же. С. 50 – 55.

Таким образом, на данный момент среди ученых, которые занимаются историей восточных славян Средневековья и Древней Руси, преобладает точка зрения, что СМК – это государственная культура Хазарского каганата. Потому в абсолютном большинстве научных работ границы Хазарии упираются в Левобережье Днепра, совместные поселения салтовцев и славян объявляются доказательством зависимости славян от хазар, а великолепные замки на Северском Донце и Дону называются «пунктами сбора дани».

Проблема территории Хазарского каганата всегда привлекала внимание исследователей, и не только потому, что источники содержат об этом много данных, весьма противоречивых и сложных.

Период славяно-русской истории, предшествующий образованию Древнерусского государства, а также истории Юго-Восточной Европы VII – IX вв., и в отечественной, и в зарубежной историографии уже давно связывается с представлением о безоговорочном господстве на этой территории Хазарского каганата. Наиболее точно выразил эту мысль А. П. Новосельцев: «Главная особенность Восточной Европы – зависимость значительной части ее от такого сильного государства, как Хазария …» (подчеркнуто мною. – Е.Г.) [197] . Единственная попытка противостоять этой точке зрения была пред – принята Б. А. Рыбаковым. Академик справедливо отметил, что ни в одном из арабо-персидских источников не говорится о зависимости славян и русов от хазар, а также рассмотрел реальные границы Хазарии по данным письма царя Иосифа [198] .

197

Новосельцев А. П. Образование Древнерусского государства и его первый правитель // Вопросы истории. – 1991. № 2 – 3. С. 6.

198

Новосельцев А. П. Образование Древнерусского государства и его первый правитель // Вопросы истории. – 1991. № 2 – 3. С. 6.

Но предложить взамен «хазарской» теории менее спорную концепцию Б. А. Рыбаков не сумел, поэтому его противники, согласившись с определенной Б. А. Рыбаковым территорией, назвали ее «землей, занятой собственно хазарами и бывшей, по – видимому, доменом хазарского кагана» [199] . Земли Донецко-Донского междуречья, по их мнению, не были знакомы арабам, в отличие от более западных и северных славян – вятичей и северян, и не назывались в источниках никак, несмотря на то что население этих земель этнически не было хазарским.

199

Плетнева С. А. От кочевий к городам…. С. 186.