Тайны Шелкового пути

Между тем китайские предприниматели, свободные от религиозного маразма, решили хотя бы как-то поправить ситуацию, соорудив 37-метровую копию большой статуи Будды из Бамиана. В городе Лэшань юго-западной провинции Сычуань, у слияния трех рек — Миньцзян, Циницзян и Дадухэ — находится крупнейшая в мире каменная статуя будды Майтрейи, высеченная из красного песчаника почти 13 столетий назад. Ее высота составляет 71 метр. Неподалеку расположен парк под названием «Восточная столица будд», где собраны свыше 1000 копий древних скульптур. Именно там решено создать статую, точно воспроизводящую афганский шедевр. Конечно, утраченного не вернуть, да и сычуаньские бизнесмены отнюдь не бессребреники, но стремление сохранить в памяти людей замечательные творения прошлого можно только искренне приветствовать.

_{Центральная часть монастыря}

Для историка особый интерес в монастырской живописи представляют немногочисленные сюжеты, связанные с конкретными и реальными событиями. В пещере 323 изображен эпизод посещения легендарным Чжан Цянем царства усуней. Этот древний народ, близкий к казахам и проживавший сначала к юго-западу от Дуньхуана, а с середины II в. до н. э. в районе реки Или и озера Иссык-Куль, в период Западной Хань насчитывал до 650 тысяч человек. Пытаясь заручиться поддержкой в том числе и государства Усунь в борьбе с сюнну, император Уди дважды выдавал дочерей своих высокопоставленных сановников за его правителей. Однако особые надежды он возлагал на Чжан Цяня, отправив его во вторую экспедицию в западные страны, которая затянулась на четыре года.

Визит Чжан Цяня в Усунь имел место, согласно старинным хроникам, в 119 г. до н. э. Известно, что императорский порученец установил хорошие контакты с центрально-азиатскими правителями и договорился об обмене посланниками. Этому во многом способствовали личные качества Чжан Цяня: мобильность, благожелательность и терпимость, доверие к людям. Поэтому неудивительно, что реакция его собеседников, как правило, была адекватной. Фреска в полной мере передает атмосферу обстоятельной и конструктивной беседы, взаимного уважения и почтения, заинтересованности сторон в проведении диалога и служит хорошим напоминанием о ценности искусства дипломатии.

Пещера 156 поражает масштабностью повествования о Чжан Ичао. На трех стенах — восточной, южной и северной — рассказывается о национальном герое, который на закате династии Тан вернул под юрисдикцию Китая земли на северо-западе страны.

С 781 г. в течение почти 70 лет Дуньхуан находился под властью тибетцев. VII–VIII вв. — период расцвета тибетского государства. Его правители расширили свои границы за счет присоединения Сиккима, Бутана, Непала и других территорий. Тибет оказывал решающее влияние и на ситуацию в Центральной Азии. В это время Дуньхуан оказался оторванным от собственно Китая. В середине IX века здесь вспыхнуло народное восстание под руководством выходца из аристократической семьи Чжан Ичао. В 848 г. Дуньхуан и прилегающие к нему территории были освобождены. Местное население обратилось за поддержкой к танскому правительству, однако ввиду того, что земли на востоке были под контролем тибетцев, регион оставался в изолированном положении.

В мае 1987 г. на экраны китайских кинотеатров вышел исторический фильм «Посланник в пустыню». Сложный сюжет, захватывающие интриги, таинственные похищения и убийства, мастерски сделанные батальные сцены вызвали большой интерес у аудитории.

Время действия — конец 40-хгг. IX в. Танский император Сюаньцзун получает сообщение о смерти тибетского правителя, междоусобной борьбе в Тибете и восстании под руководством Чжан Ичао в Шачжоу (Дуньхуане). Чжан Ичао просит прислать китайские войска и с их помощью разбить тибетцев. Однако по совету чиновников император решает отправить в Шачжоу буддийского монаха Вэньхуэя, знающего несколько языков и пользующегося авторитетом среди буддистов.

Его прототипом, безусловно, был монах Хунбянь, действительно в те годы посланный императором в район коридора Хэси. Последнего высоко почитали в Дуньхуане, о чем свидетельствует пещера, высеченная в его честь. Ей предстояло сыграть выдающуюся роль в судьбе Могаоку, но об этом подробно будет рассказано в следующей главе.

Через трудности и лишения лежит путь монаха, но он убежден: только мирными средствами можно решить все проблемы, уважая честь и достоинство народов, населяющих эти земли. Одна из ключевых сцен фильма — церемония жертвоприношения в Шачжоу, во время которой восставшие хотят казнить пятерых тибетцев, попавших в плен. Вэньхуэй (Хунбянь) в решающий момент обращается к собравшимся: «Начиная с императора Тайцзуна, танское правительство сохраняло хорошие отношения с государствами, лежащими на западе. Восстание освободило от тех страданий, которые обрушились на вас. Император испытывает симпатию к вам, но не нужно творить зло в ответ на зло. Нам нужен долгий мир между странами. Больше не надо кровопролития. Все народы должны жить в мире и наслаждаться им».

Нельзя не согласиться со словами монаха. Они актуальны и для танского Шачжоу, и для современного Дуньхуана, и для развития отношений нынешнего Китая со всеми странами мира. Видимо, не случайно картина стала первым фильмом совместного производства кинематографистов КНР и Тайваня.

Фрески из пещеры 156 возвращают зрителя к тем событиям и дают представление о суровых и смутных годах далекого прошлого. Кавалькада всадников, боевые ряды повстанческой армии, ее штаб, сам Чжан Ичао и даже его супруга придают всему действу яркий колорит и некую динамику.

Самые ранние работы дуньхуанских мастеров относятся к IV–VI вв., т. е. периоду династий Северная Лян (397–460 гг.), Северная (Тоба) Вэй (386–534 гг.), Западная Вэй (534–556 гг.) и Северная Чжоу (557–581 гг.). Кочевые племена, регулярно вторгавшиеся в те годы на территорию Китая с севера и северо-запада, нередко весьма энергично воспринимали новую культуру. Так, правитель Северной Вэй — крупного государства, созданного этносом тоба, Сяовэньди не только перенес столицу в древний город Лоян (совр. провинция Хэнань), но и успешно осуществил кардинальные реформы, адаптировав китайские ценности к реалиям своего народа.

Параллельно в это сложное время социально-политических потрясений идеи буддизма активно проникают на территорию Китая и оказываются востребованными. Его концепции страдания и освобождения (нирвана) становятся прибежищем от тревог и сумятицы текущей жизни. Идет процесс интеграции буддизма в культурный слой и государственную структуру. Из Индии через Западный край приходили иноземные проповедники, а китайские паломники отправлялись в буддийские государства. Дуньхуан оказался в центре интеллектуального осмысления нового для Поднебесной религиозного учения.

В скульптурных композициях и особенно фресковой живописи этого периода бросается в глаза влияние индийской традиции с элементами эллинистической культуры: будды, бодхисатвы и монахи поражают изяществом и мягкостью форм, длинными развивающимися одеждами, нежными тонами, особенно удивительными сочетаниями бирюзовых и зеленых (пещеры 259, 288, 432). Мир животных на стенописи представлен великолепными птицами с длинными и пестрыми хвостами, антилопами, оленями, зайцами, несущимися среди лесов и скал (пещеры 249, 257, 285). Своеобразными художественными символами Дуньхуана стали музыканты, танцоры и летящие небесные феи — такие, например, как в пещерах 285 и 288 (Западная Вэй), 290, 299 и 428 (Северная Чжоу). Многие сюжеты как бы наполнены удивительной музыкой. По подсчетам китайского ученого Чжэн Жучжуна, в росписях примерно 200 пещер присутствуют эти мотивы: отдельные музыканты, коллективы исполнителей и, естественно, инструменты.

Легкое потрясение испытываешь при осмотре пещеры 428 (Северная Чжоу). «Летящие святые» буквально переносят в церковь Спаса на Ильине, что в Великом Новгороде. Фрески Феофана Грека с их безудержной экспрессией и редким по глубине воздействием на зрителя словно получили энергетический заряд от дуньхуанских святых. Впечатление усиливает и схожий творческий прием мастеров — так называемые пробела, которые делают лики божеств более выразительными и отчужденными от мирской суеты.

Искусство скоротечной эпохи Суй (581–618 гг.) не столь впечатляюще. Скульптурные изображения излишне статичны. Головы и туловища будд и бодхисатв выглядят несколько неестественно: одни чересчур велики, другие — удлиненны (пещеры 244, 302, 419, 420, 427). В плафонной живописи преобладает растительный орнамент, а главная роль отводится важному буддийскому символу — лотосу (пещера 311). Жанровые зарисовки рассказывают о буднях караванных маршрутов (пещеры 204, 302 и 420).