Тайны Шерлока Холмса (сборник)

– Нет, мой дорогой Уотсон. Подобное предприятие было бы обречено на провал. Его посадили в одну из палат с зарешеченными окнами на верхнем этаже. Там держат тех, кто подвержен приступам буйства.

– Так, значит, он и вправду сошел с ума? – ахнул я, потрясенный мыслью о том, что мой старый армейский друг, быть может, действительно психически болен.

Холмс лишь пожал плечами:

– Мне сложно об этом судить. Я его не видел. Большую часть времени полковника держат в палате и выпускают погулять только в сопровождении двух служителей. Однако безумен он или нет, спасать его пока что нет смысла. Сперва нужно найти улики, объясняющие, на каком основании его фактически лишили свободы. Кстати, сделайте одолжение, не спрашивайте меня, о каких уликах идет речь. Мне самому не удалось пока до них добраться. Знаю лишь, что они существуют, причем держат их под замком. Именно поэтому мне и понадобились отмычки. Что же касается веревки… Она предназначается вовсе не для побега вашего армейского товарища. Веревка поможет вам проникнуть сюда, в «Айви-хаус».

– Проникнуть сюда, Холмс?

– Именно так, Уотсон. А теперь слушайте внимательно. Не исключено, что у меня не будет возможности повторить сказанное. Посетителей здесь не привечают, и доктор Росс Кумбс или сестра-хозяйка могут в любой момент отправить за мной служителей с наказом отвести меня обратно в клинику.

Следующие несколько минут Холмс излагал мне детали своего плана, а я с нарастающим волнением слушал друга.

– И запомните, Уотсон, – в заключение сказал он, – когда будете поднимать тревогу, позвоните в колокол два раза. Два, а не один! Это очень важно.

– Но почему, Холмс?

– Объясню позже, когда представится такая возможность. Надеюсь, вы понимаете, Уотсон, что нам предстоит нарушить закон? Вас это беспокоит?

– Нисколько. Ведь речь идет о помощи Уорбертону! – заверил я сыщика.

– Вы отчаянный малый! В таком случае, старина, жду вас здесь завтра, в два часа ночи, – промолвил Холмс, пожав мне на прощанье руку.

III

Тем вечером я счел, что раздеваться и укладываться в постель будет напрасной тратой времени, и потому, расположившись в кресле, задремал одетым в своем номере на постоялом дворе «Любитель крикета».

По прикидкам Холмса, у меня должно было уйти около часа на выполнение моей части плана. В час ночи я встал, накинул на плечо свернутую веревку и, сунув в карман фонарь, не обуваясь, тихо, на цыпочках, спустился по лестнице. Отодвинув засов на кухонной двери, я прокрался во двор. Там я натянул ботинки и двинулся к «Айви-хаусу». Мое сердце бешено колотилось в предвкушении предстоящего приключения.

Стояла тихая теплая ночь, и хотя она выдалась безлунной, на ясном небе ярко сверкали звезды, сияния которых вполне хватало, чтобы осветить мне путь. Я без труда отыскал тропинку, что тянулась вдоль поля и проходила неподалеку от владений доктора Кумбса, позволяя подобраться к клинике сзади.

Холмс пробыл в лечебнице всего три дня, но не терял времени даром и хорошенько изучил как саму больницу, так и ее окрестности. Обогнув кирпичную ограду и пройдя вдоль нее, я увидел яблоню – в точности такую, как мне описал великий сыщик. Одна из ее толстых ветвей нависала над кирпичной изгородью, верх которой щерился осколками битого стекла.

Мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы накинуть на ветвь веревку, завязать беседочный узел и, упираясь ногами в кирпичную стену, взобраться наверх. С другой стороны ограды я увидел крышу навеса и, аккуратно опустившись на нее, спрыгнул на землю, после чего на несколько мгновений застыл, чтобы перевести дыхание и прийти в себя.

Впереди, чуть слева, на фоне темного ночного неба чернел громоздкий силуэт клиники, своими квадратными угловыми башенками напоминавшей средневековый замок. В окнах я не увидел ни единого огонька. Ни один звук не нарушал гнетущей тишины.

Несмотря на разлитые вокруг покой и безмолвие, я с прежней осторожностью подобрался к конюшням, располагавшимся позади лечебницы. Сориентироваться мне помогла стоявшая рядом с конюшней квадратная часовая башня. Прокравшись во двор, я разглядел в свете мерцающих звезд, что золотистые стрелки показывают без трех минут два часа. Я оказался в условленном месте несколько позднее, чем рассчитывал Холмс, однако выполнил почти всю часть предписанного мне плана. Оставался лишь последний, завершающий шаг.

С башни свешивалась пропущенная сквозь вбитые в стену скобы веревка, позволяющая подать сигнал тревоги. Холмс утверждал, что она привязана к языку отдельного колокола. Как и просил мой друг, я изо всех сил два раза дернул за веревку. Подождал несколько секунд и снова подал сигнал.

Где-то в темноте наверху надо мной раздался зычный перезвон, разорвавший тишину и покой ночи. Не дожидаясь произведенного им эффекта, я поспешил прочь со двора и, пробравшись вдоль стены, кинулся в сад перед клиникой, где и спрятался за деревом, которое накануне мне показал Холмс, заверив, что оно послужит для меня идеальным укрытием. Положение мое было очень выгодным: из-за дерева я мог спокойно наблюдать за лечебницей, оставаясь при этом незамеченным.

В некоторых окнах уже загорелся свет, и мне показалось, что издалека доносятся голоса перекрикивающихся людей, хотя не исключаю, что услышанное было лишь плодом моего разыгравшегося воображения.

Однако, когда раздался шорох отодвигающейся раздвижной рамы, я знал, что это не галлюцинация, и, оставив укрытие, со всех ног бросился к дому. У одного из раскрытых окон первого этажа уже ждал Холмс. Протянув руки, он помог мне вскарабкаться на подоконник и залезть внутрь.

– Прекрасная работа, Уотсон! – торжествующим голосом прошептал он. – Теперь давайте фонарь.

Вспышка спички показалась мне ослепительно яркой. Заметавшись, пламя постепенно успокоилось и превратилось в спокойный розовый язычок. В его свете я увидел высокую худую фигуру Холмса, в халате и тапочках, которая скользнула к столу в комнате миссис Роули, виденной мной мельком через дверной проем во время первого визита в клинику. В руках великий сыщик сжимал набор отмычек.

Пока я держал фонарь, Холмс без особых усилий открыл ящик письменного стола. Замок найденного внутри небольшого сейфа оказался куда менее уступчивым. Я услышал раздосадованное восклицание друга, который, нахмурившись, ковырялся в замочной скважине одной из маленьких отмычек.

Тут я уловил за дверью звук шагов. Раздался голос доктора Росса Кумбса, требовавший зажечь свет.

Однако это меня не особенно взволновало: я знал, что мой друг даст фору любому медвежатнику [20] . Наконец неподатливый замок тихо щелкнул. Потянув на себя дверцу, Холмс вытащил из несгораемого ящика пачку каких-то бумаг, сунул ее в карман халата, быстро запер сейф и убрал обратно в стол, который также запер.

– Пора уходить, Уотсон, – бросил мне он и, погасив фонарь, двинулся к раскрытому окну, а я последовал за ним.

20

Шерлок Холмс владел «первоклассным, последнего изобретения воровским набором», состоявшим из «никелированной фомки, алмаза для резания стекла, отмычек и всех новейших приспособлений, требуемых прогрессом цивилизации». См. «Конец Чарльза Огастеса Милвертона».

Когда я взобрался на подоконник, чтобы вылезти наружу, мой друг сказал мне на прощанье:

– Я очень надеюсь, что сегодня утром вы в точности исполните завершающую часть нашего плана. А теперь ступайте, дружище. Желаю вам удачи и доброй ночи.

Стоило мне только спрыгнуть на землю, как Холмс тут же опустил раму, задвинул защелку и задернул занавески. Однако между занавесок осталась маленькая щелочка, и, должен признаться, вместо того чтобы немедленно пуститься наутек, я, не в силах побороть соблазн, приник к окну, желая убедиться, что моему другу удастся благополучно скрыться. У меня во рту все пересохло от волнения: я очень боялся, что Холмса схватят.