Тайны темного мира

Мне, и правда, повезло, чаепитие шло полным ходом. Мое появление в комнате взволновало всех. Марта запричитала и принесла мне большую порцию омлета, ребята как-то все подобрались в ожидании дальнейших действий, а вот на лице Лори промелькнуло странное выражение удивления, сожаления и негодования. Но тут же все чувства были спрятаны под бездушную маску.

В причинах такого поведения девушки разбираться сейчас не было никаких сил, но тревога, где-то глубоко внутри, усилилась. Уставшее сознание пыталось что-то мне сказать, но я никак не мог уловить ускользающие мысли. Все потом, я со всем разберусь потом, главное, что она будет рядом. Портал к храму отнял последние силы и перед ступенями я еле стоял на ногах. Дурень, нет бы отдохнуть. Я почувствовал прохладную ладошку на своей руке.

— Куратор, вам плохо? — в ультрамариновом взгляде плескалась тревога.

— Нет, малыш, просто очень устал. — сам не понял, как притянул её к себе и обнимая уткнулся носом в макушку.

Дурманящий запах луговых цветов сводил с ума, но я чувствовал, как тело девушки каменеет под моими руками, как она упирается в мою грудь и пытается отстраниться. Руки разжались сами. Девушка тут же легко взбежала по ступеням храма и не оборачиваясь зашла внутрь.

— Лори, постой! — но было поздно.

Откуда взялись силы не знаю, но я взлетел следом, в надежде, что успею её задержать, пока она не успела войти. Но, вбегая в храм, услышал безжизненный, безэмоциональный и пробирающий холодом до самых костей голос богини.

— За непочтение накажу. Когда-то я одарила тебя милостью беспамятства, теперь я забираю свой дар.

Лаура Эвонс

Никогда не думала, что мне будет так плохо. Даже когда бежала к завесе, спасая свою жизнь, у меня была надежда. Сейчас же мне казалось, что у меня отняли всё. Мир рухнул и уже никогда не будет прежним. Обида, злость и ревность разъедали душу. Ревность… откуда она взялась? Я всегда считала, что ревнуют неуверенные в себе дурехи. Я знала, что у Вилларда были фаворитки, но никогда не ревновала его к ним. А сейчас я сходила с ума от ревности, потом накатывала апатия, жалость к себе и снова ревность, жгучая ревность, которая заставляла метаться по комнате и выть.

А ночами было еще хуже. Ночью приходила она, и звала, тянула силы. Завеса — проклятье! Эта черная клоака прорастала все глубже и глубже, распространяя свои миазмы во все стороны. Она пожирала всё, до чего могла дотянуться. Мне казалось, я слышу ее чавканье и утробное рычание. Я просыпалась в холодном поту, задыхаясь и долго не могла прийти в себя, куталась в одеяло, но меня все равно трясло. Было страшно ложиться спать, но усталость брала свое и я снова проваливалась в эту гнилостную вонь проклятья.

Теперь я понимала, почему она меня пропустила тогда… Родная кровь. Моя далекая прабабка прокляла не человека, нет! Она прокляла весь мир. А проклятье подпитала своей кровью. Откуда пришло это знание я не понимала, но была абсолютно уверена в его правильности. Осталось только узнать, чем отличаются проклятья на крови, от обычных. Также я поняла, почему при срыве я перенеслась к завесе. Проклятье питается магией, не просто питается, оно тянет силу со всего мира.

К назначенной дате посещения храма я еле стояла на ногах. Мои личные переживания наложились на выматывающие ночные кошмары. Куратор тоже был уставшим, это бросалось в глаза. Бледное лицо, круги под глазами, мне показалось что он даже похудел. Когда мы вышли из портала, он еле стоял на ногах. Объятья, такие теплые, такие желанные, дарящие спокойствие. “Мирабель, любовь моя“ всплыло в памяти и меня снова скрутила жгучая ревность, на глазах выступили злые слезы разочарования. И только вбежав в храм, где меня тут же окутала тьма, я опомнилась и услышала далекое “Лори, стой!“.

Тьма, обычно такая приветливая, была злой, колючей, агрессивной. Она клубилась вокруг меня, и я не знала, что делать, ведь на светлой стороне не поклоняются темной богине. Так я и стояла, пока не услышала леденящий голос богини: — За непочтение накажу. Когда-то я одарила тебя милостью беспамятства, теперь я забираю свой дар.

— Приму любое наказание, за себя и ученицу — услышала я тихий голос куратора.

Я сделала шаг в сторону голоса куратора. Но меня тут же остановила тьма, уплотняясь и не давая сделать и шагу. Я увидела перед собой очертания женской фигуры. Все верно, свой лик богиня смерти показывает в последний момент твоей жизни.

— Ко мне не приходят с пустыми руками. Что ты можешь мне дать? — этот голос подавлял, лишал воли, плечи сами собой опускались. Было жгучее желание упасть перед ней на колени.

Почему-то это вызвало раздражение. Хотя, если бы я могла тогда здраво рассуждать, я бы вспомнила, что в светлый храм мы всегда несли подаяние и совсем не зазорно было встать перед статуей на колени. Наоборот, это было так естественно и правильно. Но не сейчас. Раздражение и слабость сыграли злую шутку.

— Я пришла сюда не просить, ты сама пригласила нас в храм — дерзить богине, да еще и обратится на ты, наверно я искала легкой смерти.

Тьма сдавливала, силуэт стал четче и ближе. Я вглядывалась в темноту, силясь разглядеть лик смерти, когда услышала тихий, но полный нечеловеческой боли вой. Разом вспомнились слова богини про наказание, забвение и совсем, тогда непонятные, слова хранителей “Печати памяти сорвать, сойти с ума не дать“. Все внутри перевернулось. Руфус, что же я наделала?

— Эмоциональна, импульсивна, напориста, как и все ведьмы. Сначала делаете, а потом думаете, вся в бабку пошла! — хлесткие отрывистые слова богини ранили еще сильнее.

— Хочешь, чтобы он жил?

— Да!

— Я не заберу его сегодня, в обмен на услугу — я чувствовала запах крови, меня пугал этот спокойный разговор, но пошевелится я не могла.

— Какую?

— А тебе не все ли равно?

— Хорошо, даю слово, что выполню одну твою просьбу — где-то в глубине сознания стучали молоточки тревоги, но я только что подставила любимого человека и желала умереть сама, что мне одна услуга?

— Кровь, подтверди свои слова кровью — хватка чуть ослабла и я, сдернув ритуальный нож с пояса, полоснула по ладони. — Клянусь своей кровью.

Путы спали, тьма рассеялась, и я увидела куратора. Он стоял на коленях у статуи богини, руки были рассечены и тонкими струйками в чашу, у ног статуи, стекала кровь. Я в оцепенении смотрела на эту картину, не в силах сдвинуться с места. Его лицо — серая восковая маска, а в глазах клубилась тьма. Вот он пошатнулся и начал заваливаться в бок. Медленно, как будто воздух стал густым, я видела, как подворачивается рука, как голова ударяется о плиты черного мраморного пола и только через какое-то время до меня долетает звук падающего тела. Вдруг, всё снова приходит в движение, я вырвалась из оцепенения и побежала к упавшему телу.

Пришлось потрудиться, чтобы перевернуть мужчину на спину. Серое лицо, темные круги под глазами. Я не верила, что он ушел. Не хотела верить, но передо мной лежал любимый мужчина, в котором не было ни капли жизни. Я трясла его, била по щекам. Ведь богиня пообещала! А потом мой взгляд упал на руки. Раны! Надо залечить раны, он теряет кровь. Взгляд метнулся к чаше и меня передернуло, она была почти полной. Сколько же он потерял крови?

От волнения я не как не могла сосредоточится, руки тряслись. Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Помогло. Как учил мастер? Напитать тьмой и заставить регенерировать. Вот только напитать тьмой не выходило, я вливала силу, а она утекала. Я не сдамся! Пока есть силы — ты не умрешь! Я не смогу жить без тебя, любимый. Только живи! Пусть с другой, но живи! Злые слезы текли по щекам. Ты должен жить! Ты мне нужен, ну же, давай! Перед глазами уже плыли разноцветные круги, когда у меня, наконец-то, получилось. Рубцы вышли ужасными, но остановить кровь у меня получилось.