Тайны уставшего города (сборник)
Шрифт:
Отрабатывая связи Измайлова, Тыльнер вышел на хорошо вооруженную и мобильную банду.
По показаниям секретного сотрудника, Турова «накололи» в вагоне поезда Измайлов и Куликов, они же убили его и ограбили.
Измайлова брали в ресторане Курского вокзала. Операция была подготовлена безукоризненно, но вмешалась, как говорят оперативники, непредвиденная случайность.
В ресторан вошел сотрудник губугрозыска, которого Измайлов знал в лицо. Бандит открыл огонь, но был ранен в перестрелке.
На допросах он молчал, в тюремной больнице доверился сексоту Осипова и передал с ним записку.
Ночью
На допросах Корчагин сдал остальных подельников.
Банда Измайлова начала свою кровавую работу в Подмосковье с января 1927 года. Они держали в постоянном страхе местных жителей и дачников. За шесть месяцев банда Измайлова совершила несколько убийств и вооруженные налеты на поселки Александровское, Фергальшальское, Павловское, совхоз «Загорье», железнодорожные станции.
Начав дело об убийстве гражданина Турова, бригада Осипова ликвидировала одну из страшных банд, действовавших в Московской губернии.
Дело Турова было передано в суд.
Осипов встретился с Фрайманом. Тот искренне поблагодарил работников МУРа и поделился радостью, что, начав расследование по убийству Турова, ему удалось выйти на конспиративную квартиру белоэмигрантской организации на станции Салтыковка.
В 1980 году по этой замечательной истории поставят телевизионный фильм.
Дело курировал председатель ОГПУ Вячеслав Рудольфович Менжинский. Всех, кого замели случайно, естественно, отпустили. Тогда время было такое. Ну а с белогвардейской агентурой разобрались по всей строгости революционной законности.
Тем не менее бдительный Фрайман решил поработать с арестованными бандитами и выяснить, кто подбил их на совершение теракта против ответственного сотрудника.
Осипов с некоторой иронией отнесся к следственной инициативе Фраймана.
– Товарищ Осипов, – ответил молодой следователь, – вы слишком закопались в уголовщине и перестали правильно оценивать политическую обстановку.
Через десять лет Осипов наверняка вспомнит этот разговор.
Мы живем в странное время. Если в те далекие годы чекисты из некоторых уголовных дел выстраивали политические заговоры и попытки терактов, то нынче все наоборот.
Как только попадается крупный жулик, он немедленно начинает кричать, что его преследуют исключительно по политическим мотивам. В такое уж время мы живем. Мы много обращаем внимания на то, что было, на то, как спецслужбы фабриковали дела, делали из уголовников террористов, и забываем, что уже много лет подряд продажные чиновники разворовывают страну, продажные политики торгуют государственными секретами. А где же наши спецслужбы?
Но если мы проследим историю наших карательных органов начиная с семнадцатого года, то увидим, что они добросовестно выполняли задания политического руководства.
Так было, так есть и так будет.
«Кто не был – тот будет, кто был – не забудет»
Март 1953 года. На второй день всенародного траура мой дом был заблокирован работниками милиции и подразделениями внутренних войск, перекрывшими все подступы к Колонному
залу Дома союзов, где лежал прах великого вождя.Жители микрорайона могли свободно передвигаться по улице Москвина до Петровки, на Пушкинской – до Столешникова и по Козицкому переулку – до второго входа в Елисеевский магазин.
Все остальные улицы были перекрыты армейскими машинами и плотной цепью солдат и милиционеров.
Я сидел дома и перечитывал «Падение Парижа» Ильи Эренбурга, книгу достаточно модную в те дни борьбы за чистоту социалистического реализма.
Радио слушать было невозможно. Траурная музыка наводила чудовищное уныние. В перерывах признанные поэты читали скорбные стихи, посвященные великой утрате.
Правда, через несколько лет они станут двумя руками открещиваться от собственных сочинений, но все это будет после знаменитого съезда партии, на котором развенчали великого вождя.
К вечеру я решил пойти в Елисеевский для закупки фуража. Мороз был за двадцать градусов, да и ветер мало напоминал мартовский. У дома на Вахрушинке я встретил местного авторитетного вора Костю Лешего. Он в расстегнутом пальто волок из магазина полную авоську водки. Был весел, пьян и радушен.
– С праздником тебя, корешок мой дорогой! – Костя широко, как ворота, распахнул объятия. – С праздником и радостью великой.
Он обнял меня.
Прохожие, надевшие на эти дни печальные лица, с ужасом смотрели на нас.
– Пошли, корешок, пошли, отметим.
Костя потащил меня в лабиринт дворов.
Вахрушинка в центре Москвы была одной из самых криминогенных зон. Еще до революции в подвалах и на верхних этажах домов купца Вахрушина селился отпетый московский народ. А при власти большевиков Вахрушинку ставили в один ряд с Марьиной Рощей, Тишинкой и Таганкой.
Паренек с Вахрушинки был авторитетом в блатном мире Москвы.
Сквозным подъездом Костя довел меня до своего корпуса, и мы поднялись на второй этаж.
За столом сидел весь цвет вахрушинского блата. Народ мне знакомый.
– Ну, давай, корешок, выпьем за праздник. Надел усатый деревянный бушлат – значит, амнистия скоро. Братан мой и твой кореш Женька вернется, Золотой и Леня Лось придут. Много настоящих урок со шконок соскочит. Давай.
И мы выпили за праздник ожидаемой амнистии.
Указ Президиума Верховного Совета СССР об амнистии был принят 27 марта 1953 года. Из тюрем, лагерей и спецпоселений освобождалось 1 миллион 181 тысяча 264 человека. Новая власть отпускала на волю всех «социально близких», то бишь уголовников.
Политические оставались достраивать дороги, возводить города на вечной мерзлоте, добывать уголь, уран и сланец.
Амнистия – дело серьезное. Просто так не выдернешь из строя почти миллион двести урок и бытовиков и не откроешь ворота зоны.
В каждом лагпункте заседала специальная комиссия, она скоренько рассматривала зэковские формуляры и выносила свое решение.
Вполне естественно, что лагерное начальство всеми силами освобождалось от вредных блатняков и воров, диктующих зоне свои законы. Короче, комиссия, оформление документов, выдача проездных требований и денег – и бывший зэк, прижимая к сердцу справку об освобождении, устремлялся с чистой совестью на волю.