Тайны военной агентуры

В целом, офицерам было сообщено не больше того, что было необходимо для выполнения их конкретных обязанностей, и некоторые дивизионные командиры до последнего часа не знали, куда они направляются. Во всех Соединенных Штатах лишь маленькая группка людей знала день, на который была назначена высадка,— день «Д».

Дональд КОСТЕР «МЫ ЖДАЛИ ВАС В ДАКАРЕ!»

Однажды ночью, осенью 1942 года, зловещие «волчьи стаи» немецких подводных лодок получили приказ немедленно идти на полной скорости к Дакару. В результате через несколько дней у самого западного африканского мыса собрались и приступили к патрулированию более 100 нацистских субмарин. А на побережье войска вишистской Франции заняли мощные оборонительные позиции, благодаря которым им удалось отбить два года назад поддержанное британцами нападение свободных французов под командой генерала де Голля,. Идущие через Атлантику силы вторжения американцев должны будут попасть в засаду, которая окажется для них смертельной,— так считало германское верховное главнокомандование.

Однако ночью 7 ноября немецкие радиостанции неожиданно передали поразившую всех весть: «Ахтунг! Ахтунг! Огромная вражеская армия высадилась на северном побережье Африки!»

Наши экспедиционные войска выгрузились в 2000 миль от того места, где их ожидал противник. Дакарский план прикрытия, одна из наиболее эффективных военных хитростей той войны, сработал

Одно из самых важных звеньев в цепи уловок, посредством которых удалось ввести в заблуждение противника, было «выковано» Дональдом Костером, молодым ныо-йоркцем с тихим голосом, прежде служившим в рекламном агентстве.

В 1940 году Костер стал водителем санитарной машины американской медицинской службы во французской армии, оказался в плену, проведя у немцев несколько малоприятных недель, потом был отпущен и вернулся домой, чтобы вступить в военно-морские силы. Благодаря своему знанию Франции он попал, в военно-морскую разведку, а оттуда позднее был переведен в Управление стратегических служб (УСС) полковника Уильяма Донована.

Фредерик Сондерн—мл

Однажды в воскресенье я был вызван к полковнику Доновану.

— Вы отправляетесь в Африку, в Касабланку,— сообщил он.— На данный момент это самое важное место в мире.

Я молча и изумленно моргал.

— Недалек день,— продолжал полковник, когда произойдет вторжение во французскую Африку либо немецких, либо наших войск. Вам предстоит помочь осуществлению второго варианта. При этом нам нужно знать планы немцев.

— Есть, сэр,— выдавил я из себя.

— Немецкая комиссия по контролю за соблюдением условий прекращения военных действий, навязанных нацистами Франции в 1940 году, находится в Касабланке. Вы должны попытаться заставить ее поверить, что если мы решимся на вторжение, то будем осуществлять его в Дакаре. Методы, которыми это лучше сделать, я оставляю на ваше усмотрение.

Я с трудом сглотнул — так, словно через мое горло проскочили и упали в желудок все огромное значение и смысл, стоявшие за этими небрежно произнесенными словами, а полковник Донован, завершая разговор, сказал:

— Лучше всего вам отправиться туда через Лондон, Лиссабон и Гибралтар и собрать там сведения, которые вам сможет предоставить британская разведка. Это все.

Я чувствовал себя, как Красная Шапочка, которой предстояло войти в полночь в лес, полный волков. Мое воображение немедленно принялось рисовать ожидавших меня зловещих агентов гестапо, нацистских супершпионов и применяемые ими хитроумные способы убийства.

Несколько дней спустя я узнал, что являюсь «вице-консулом» и служу в государственном департаменте. Донован использовал такое прикрытие для своих агентов, действовавших на официально нейтральной территории вишистской Франции.

Я прошел в Вашингтоне краткий курс инструктажа по пользованию кодом и еще кое-каким мелочам. На тот момент разведывательной школы с продолжительной и разносторонней подготовкой, в которой наши агенты обучались бы всему — от взламывания сейфов до техники общения с другим агентом на углу улиц во вражеском городе с минимальным риском быть разоблаченным — еще не существовало. Я даже не знал, как вскрыть ящик стола, и, летя в Лондон, прекрасно сознавал свою неподготовленность.

Затем произошло первое из Удивительных Совпадений. Английская девушка, с которой я познакомился через своих друзей, каким-то образом догадалась, что я собираюсь в Северную Африку, и стала просить меня найти очень дорогого ей друга, австрийца по имени Фредди, который служил во французском Иностранном легионе и теперь, видимо, находился в вишистском концентрационном лагере у Касабланки, и помочь ему. Я был отзывчивым и безотказным шпионом и, хотя никто не должен был знать, куда я направляюсь, смущаясь, пообещал, что постараюсь разыскать ее друга.

В Лондоне, Лиссабоне и Гибралтаре у меня состоялись встречи с высокими чинами британской разведки. Все это были подтянутые, сурового вида люди, державшиеся со спокойной самоуверенностью и заставлявшие меня чувствовать себя не в своей тарелке. Они рассказали мне о генерале Теодоре Ауэре, руководителе немецкой комиссии по контролю за выполнением условий перемирия. Судя по всему, это был весьма грозный противник, и организованная им контрразведывательная служба действовала эффективно и безжалостно.

Англичане с сомнением качали головами, когда заходила речь о моих шансах убедить герра генерала в чем-то важном, что на самом деле не являлось правдой: это был старый лис. А мне самому следует быть очень осторожным, предупреждали они, нацисты умеют управляться с причиняющими им беспокойство людьми — их заманивают в глухие переулки и там убивают. Когда мой самолет готовился к вылету из Гибралтара, один англичанин похлопал меня по плечу и сказал:

— Удачи вам, старина. Мы будем думать о вас.

Мне показалось тогда, что я слышу в его голосе похоронные нотки.

В Касабланке лишь несколько наших высших дипломатов знали о том, чем занимались люди полковника Донована. Профессиональные сотрудники основного штата консульства испытывали постоянное раздражение и недовольство своими молодыми и какими-то странными помощниками, которые проявляли мало интереса к консульской работе и имели совсем не консульскую привычку общаться с десятниками докеров, рыбаками и тому подобными личностями. А излишне любопытные сотрудники даже создавали для нас некоторые проблемы, так как приходилось прятаться от них во время работы с радиопередатчиком.

С Военным крестом (Croix de Guerre) в петлице и со своим французским я без труда заводил друзей и добывал нужные сведения. Множество надежных антинацистски настроенных людей помогали проверять надежность наших источников информации. Владелец рыболовной флотилии нарисовал для меня карту удобных морских подступов к марокканскому побережью. Один французский архитектор, убежавший с принудительных работ в Германии, два воскресенья встречался со мной в церкви, где под прикрытием спинок скамей передавал мне чертежи ближайших немецких зенитных укреплений, возведению которых ему пришлось содействовать. Все это были, конечно, ценные сведения, но к генералу Ауэру я пока никак подобраться не мог.