Тайные грехи

Бесполезно было бы отрицать тот факт, что Мара Тэйт вызывала у него сильнейшее физическое влечение, большее, чем вызывала любая другая женщина, не исключая и его жену Рут. Фидлер попытался овладеть собой, не выходить за рамки профессиональной этики. Выпустив руку Мары, он поднялся со стула. Физический контакт с пациенткой теперь казался ему совершенно недопустимым и даже неприличным.

– Но ведь вы сами так сказали. Вы сами назвали свой интерес к предкам нездоровым. Хотя традициями Тэйтов можно гордиться. Немногие могут похвастать такими удачливыми и блестящими предками. Лично я очень интересуюсь историей вашей семьи.

Мара была польщена и не скрывала этого.

– В таком случае я дам вам прочитать кое-какие из моих книг о Тэйтах. О них написано много, начиная с Гвен и Дрю и с того времени, когда он и мальчики работали на угольных шахтах Кардиффа.

– Мне было бы очень интересно…

– Послушайте, сколько мне еще оставаться здесь?

– Я полагаю, что вы можете покинуть больницу в любой момент. Физически вы вполне здоровы.

– Значит, у меня только непорядок с головой, верно? – В ее интонациях появились резкие нотки.

Фидлер вздохнул.

– Как я уже сказал вам, Мара, у всех у нас свои странности. Вы должны считаться с неопровержимыми фактами, а именно: должны считаться с тем, что внезапно потеряли сознание. И находились в беспамятстве трое суток. И этот факт мы – особенно вы – не можем игнорировать. Подобное может повториться в случае сильного стресса, сами понимаете.

– Я всю жизнь живу в состоянии стресса. И мне нравится такое состояние. Мне просто необходимо напрягаться, чтобы решить очередную проблему.

– Пусть так, но ведь случается, что последняя капля переполняет чашу. Я очень вам советую, нет, умоляю вас: продолжайте лечиться у меня.

– И что это за лечение?

– Это методы, о которых я вам рассказал, – гипноз и возрастная регрессия. И знаете, я убежден: вам понравится лечение.

– Возвращение в прошлое, – сказала Мара, уже нашедшая определение методу Фидлера.

Она смотрела на собеседника, но не видела его: ее сознание заполнилось образами далекого прошлого.

– Ну что за черт? – пробормотала она наконец. – Ладно, я пойду вам навстречу, уважу вас, Макс. А теперь позовите сестру, чтобы вытащила эту проклятую иголку из моей руки. Пора выбираться отсюда!

Спускаясь по лестнице Павильона Харкнесса, поддерживаемая с обеих сторон Фидлером и Томкинсом – на случай, если бы у нее вдруг закружилась голова, – Мара подшучивала над собой:

– Боже! Я чувствую себя древней старухой!

– Ты три дня пролежала без движения, – напомнил Томкинс. – Тебе еще предстоит привыкнуть держаться на ногах. Эй! Такси! – Он остановил проезжавшее мимо такси.

– Хочу поехать в офис, – сказала Мара, устроившись на заднем сиденье.

– Ни в коем случае, – заявил Томкинс. – Тебе понадобится еще несколько дней, чтобы оправиться окончательно и набраться сил.

– На моем письменном столе наверняка громоздится гора бумаг. До потолка! И все это невозможно решить без меня.

– К черту! – с раздражением выпалил Томкинс. – Пора тебе умерить свое рвение и прервать гонку, которая продолжается, сколько я тебя знаю. Ты переоцениваешь свое… значение для мира, воображаешь, что солнце восходит и заходит по мановению твоей руки. У тебя типичный синдром, который называется «земля перестанет вертеться без меня». Послушай, Мара, «Т.И.И.» прекрасно существовала еще в те времена, когда ты носила подгузники, и будет процветать много лет после того, как ты ляжешь в могилу. Холмс, Касл и О’Тул уже очистили твой стол от бумаг. Ручаюсь!

Ей было неприятно это слышать.

– А теперь погоди-ка минутку, Лес… Кто дал им право…

– Ты! – перебил он. – Именно поэтому ты их наняла и платишь им баснословное жалованье. Черт возьми!.. По сравнению с деньгами, которые у тебя получает Уэнделл Холмс, жалованье президента Соединенных Штатов – просто смехотворная сумма.

– Президент Соединенных Штатов! – Она мгновенно все вспомнила. – Выборы! Джек, конечно, их выиграл.

– Выиграл, но до последнего утра, до среды, все висело на волоске. Кое-кто из твердолобых сторонников Никсона требовал, чтобы подсчет голосов был произведен заново… Кстати, тебе пришли телеграммы с пожеланиями здоровья от Джо Кеннеди и от президента.

Она хмыкнула:

– Президент! Подумать только! Следует привыкнуть к этому. Больше нет никакого Джека или Джонни. Мистер президент! А звучит приятно… – Она улыбнулась Фидлеру: – Ладно! Когда у нас следующий сеанс, мистер Мозгоправ?

Он уловил в ее интонациях провокационные нотки.

«О! Как бы мне хотелось уложить тебя на кушетку!»

Фидлер улыбнулся:

– Некоторое время я хотел бы видеть вас три раза в неделю. Можно начать послезавтра?

– Идет. Это будет вроде свидания. У меня или у вас?

И снова в ее голосе послышалось что-то похожее на намек.

– Лучше у меня. Там есть сестра, которая введет вам пентотал.

Мара смотрела на него так, будто все, что он говорил, очень ее забавляло.

– Знаете что, Макс? Вы вовсе не похожи на мозгоправа. Я представляла себе психиатров совсем другими – высокими, тощими, с трубкой в зубах и в очках в роговой оправе. Что-то вроде Грегори Пека…

Фидлер усмехнулся:

– Одна из моих пациенток сказала, что я напоминаю ей большого плюшевого медведя, теплого и мягкого, с которым так приятно улечься вечером в постель.

Улыбка, которой ответила Мара, показалась ему загадочной.

– Да, похоже, ваша пациентка права.

Глава 6

В день свидания с Фидлером Мара вышла из такси на Пятой авеню, там, где начинались шестидесятые номера, и протянула шоферу пятидолларовую банкноту.

– Я вам должен двадцать центов, – сказал он.

– Оставьте сдачу себе, – отмахнулась Мара.

Она бодрым шагом вошла в здание. При этом отметила, с каким восхищением взглянул на нее швейцар. Наряд Мары выгодно подчеркивал ее прекрасную фигуру. Она надела черный блейзер с красной оторочкой понизу, черную узкую юбку с разрезом, тем самым открыв для обозрения стройную ногу, обтянутую шелком, и красную крепдешиновую блузку с галстуком. Под мышкой держала газету «Нью-Йорк таймс».

Выйдя из лифта на десятом этаже, она принялась искать по указателям на стенах комнату номер 1067 и вскоре нашла ее. Секретарша провела Мару в зал ожидания, совершенно непохожий на те залы ожидания, какие ей прежде доводилось видеть. Этот зал походил на теплую и уютную гостиную – мебель в колониальном стиле, деревянный пол и карты, представляющие американскую революцию. Мара направилась к большому аквариуму, стоявшему у окна фонарем, и принялась разглядывать диковинных тропических рыб, порхавших в воде, пузырившейся от поступающего по трубке воздуха.