Тайные грехи

Мэтью улыбнулся. Кажется, он себя выдал. Есть ли в Голливуде хоть один человек, который бы не играл?

– Ладно, вы меня тоже вычислили. И всё-таки я не актер.

– Тогда кто же? Эстрадный певец?

– Писатель.

Мэтью не собирался откровенничать с ней о тех кошмарах, которые с возрастающей силой и частотой преследовали его во время второго срока службы во Вьетнаме. Вместо того чтобы по примеру других пристраститься к наркотикам, он по совету одной симпатичной медсестры, начал записывать жуткие видения в блокнот, который всегда носил с собой. Это уменьшало их власть над его душой, давало возможность продержаться еще один день, даже найти в себе силы убивать. Он возвратился в Штаты с кучей таких блокнотов и мечтал о том, как швырнет миру в лицо записанные там истории.

– Что ты пишешь? Романы? Или сценарии?

– Сценарии.

Тина поставила локоть на стойку и, подперев ладонью подбородок, с минуту внимательно изучала его лицо.

– Хорошие?

– Да.

Такой прямой, безыскусный ответ пришелся ей по душе. Если парень решил посвятить себя литературному творчеству, уверенность в своих силах не повредит. А с другой стороны, ничто так не подводит, как самоуверенность. Сколько она видела загубленных раздутым самомнением карьер!

– Если ты сможешь отдавать сочинительству все свое время, скорее добьешься успеха.

Она не сказала ничего такого, чего бы он сам не говорил себе – сотни раз. После демобилизации Мэтью воспользовался льготами и вступил в профсоюз сценаристов Калифорнии. На протяжении трех лет он вечерами учился, в утренние часы парковал машины на стоянке отеля «Беверли Хиллз», а по ночам работал барменом. Потом бросил: не выдержал приставаний дамочек с откровенными взглядами, которые не могли взять в толк, почему он не проводит свободные часы в их бунгало.

– Поверь, – настаивала Тина, – ты, с твоей внешностью «рокового мужчины», идеально подходишь на роль в «Опасном». Ты дико сексуален и, плюс к тому, неизвестен. Это именно то, что нужно Джошуа Бэрону.

– Не могу сказать, что комплимент насчет «рокового мужчины» доставил мне удовольствие.

– Карьере Джеймса Дина это не повредило, – парировала Тина. – Послушай. Деньги, полученные за роль в «Опасном», позволят тебе оставить халтуру и сосредоточиться на настоящей работе.

Действительно, думал Мэтью, небольшой капитал не помешает. Но стать актером?..

– Я подумаю, – сказал он, заметив, что Тина ждет ответа.

Она удовлетворенно кивнула. За двадцать лет работы с недвижимостью у нее выработалось чутье – когда можно нажать, а когда не стоит. Достаточно и того интереса, что вспыхнул в его глазах при словах о возможности оставить халтуру. Вполне достаточно – на данный момент.

– Отлично, подумай. – Тина достала из лиловой атласной сумочки визитную карточку – у нее всегда был с собой изрядный запас. – Вот координаты моего мужа. Позвони, когда будет что сказать. Хорошо?

Мэтью передернул плечами.

– Я ничего не обещаю. Только подумать.

– Это все, о чем я прошу. – Тина подарила ему прощальную улыбку, самую ослепительную из всех, которые расточала до сих пор, и повернулась, чтобы уйти. Однако, не успев сделать нескольких шагов, спохватилась. – Кстати, как тебя зовут?

Мэтью не удивился, что она не спросила раньше. Он был неизвестен – и, значит, по меркам этого города, полное ничтожество.

– Мэтью Сент-Джеймс.

– Мэтью Сент-Джеймс, – врастяжку повторила Тина, словно пробуя на вкус. – Мне нравится. Буду с нетерпением ждать, когда это имя появится на серебристом экране кинотеатра в Вествуде.

С этими словами она оставила Мэтью одного, с визитной карточкой в руке, – недоумевать, какого дьявола он согласился выслушать это не лезущее ни в какие ворота предложение.

Глава 7

Джеффа Мартина вел по жизни пенис.

Едва этот чуткий сексуальный радар нащупывал цель, как Джефф устремлялся в бой с точностью ракеты с ядерной боеголовкой. А чтобы понять, что Марисса Бэрон – лакомый кусочек, не нужно было разбираться в ракетах.

– Раздевайся, – скомандовал он, едва они вошли в заброшенную купальню.

Марисса была рада стараться. Она мигом расстегнула молнию на спине. Под платьем ничего не оказалось; сбрасывая золотую парчу, она поочередно продемонстрировала хищному взгляду Джеффа полные торчащие груди с розовыми сосками в коричневатом ореоле, изгибы талии и гнездышко огненно-рыжего пуха меж литыми золотистыми бедрами. Исходящий от ее тела терпкий аромат перебил запах хлорки.

– Повернись спиной.

Она выставила на обозрение упругие полушария и, почувствовав кожей молчаливое одобрение Джеффа, подумала: если он сейчас же не возьмет меня, я кончу.

– Можешь повернуться, – ровным тоном произнес Джефф. Безо всякого выражения. Как будто они – два незнакомца, разговорившиеся о пустяках в ожидании автобуса. Однако когда он тоже обнажился и Марисса увидела разбухший член, ей стало ясно, что Джефф вовсе не так неуязвим для ее чар, как хочет казаться. От этого в ней еще жарче разгорелся внутренний огонь.

Она сделала шаг навстречу, но Джефф предостерегающе поднял руку.

– Погоди.

– Но я хочу тебя.

– Не беспокойся, ты меня получишь. В свое время. Он протянул руку и обвел пальцем ее губы. Страстно желая физического контакта, Марисса взяла палец в рот и пососала.

– Эге, малютка, да тебе невтерпеж. – Джефф тихо рассмеялся, вынул влажный палец и обвел кончики ее грудей. – Как суке во время течки.

Мариссе не понравилось, что над ней смеются. Она надулась.

– Я думала, ты меня хочешь.

– Хочу. Но зачем спешить? – Он оглядел помещение и остановил взгляд на белом плетеном кресле-качалке. – Садись туда.

Марисса обрадованно залезла в кресло и даже не заметила, как сломанный прут впился в ягодицу. Джефф с холодным удовлетворением наблюдал за ней.

– Поласкай себя, беби. Я хочу посмотреть, как ты играешь со своими грудями.

Он произнес это таким властным тоном, что Марисса не посмела ослушаться. Приподняла груди ладонями, потеребила отвердевшие соски и почувствовала ответный зуд между ног.