Тайные грехи

На другом конце города Джилл Кочеран заметила угрюмое выражение лица Мэтью и подивилась: в чем тут дело? Человеку только что дали сказочную роль. А он злится.

– Ли Бэрон сама тебе звонила?

– Через секретаршу. Но потом сняла трубку. Предложила выпить.

– Когда?

– Сегодня в шесть, в «Поло Лаундж». Джилл присвистнула.

– События развиваются с головокружительной быстротой.

Неожиданный звонок посеял в его душе тягостное чувство неловкости. Что у нее на уме?

– Похоже на то. Придется нам с тобой перенести ужин на более позднее время.

– Конечно. Я ни в коем случае не собираюсь стоять между тобой и твоим шансом прославиться и разбогатеть.

Как ни старался, Мэтью не нашел в ее тоне и следа иронии.

– Ты правда не обижаешься?

– Мэтью! Я же тебе говорила: терпеть не могу смешивать удовольствие с ненужными обязательствами. Миленький, я ни на что не претендую.

Если бы все остальное в его жизни было так же просто, как отношения с Джилл! Он привлек ее к себе.

– Джилл Кочеран, ты – классная женщина!

Когда она обняла его за шею, скомканная, пропитавшаяся ароматом страсти простыня съехала на пол.

– А ты, Мэтью Сент-Джеймс, – классный мужчина!

Глава 15

Марисса лежала на спине в центре необъятной круглой кровати и прилежно стонала по знаку режиссера, в то время как другие женщины – белая и черная – занимались с ней любовью. Сверкающие софиты освещали кровать под разными ракурсами, стараясь не упустить ни одной влажно мерцающей клеточки ее тела.

– Ради Бога, побольше чувства! – не в первый раз взмолился режиссер. – Мы не можем тратить весь день на один эпизод.

– Я стараюсь.

Закрыв глаза, Марисса изо всех сил побуждала свое тело отвечать на страстные манипуляции обеих партнерш. Но ничего не получалось. На заброшенном товарном складе, где проводились съемки, было ужасно душно; пот с Мариссы лил в три ручья; равнодушие съемочной группы расхолаживало.

– Хватит, – в сердцах объявил режиссер и обратился к Джеффу. – Ну, Мартин, даю тебе пять минут, чтобы завести эту чертову бабу, или придется найти ей замену.

Джефф отер пот со лба.

– Не волнуйтесь, мистер Би. Я обо всем позабочусь.

– Да уж, позаботься, – сурово предупредил Джо Бомпенсьеро, откусывая кончик толстой черной сигары. – Каждую минуту, когда мы просиживаем задницы в ожидании, пока эта падаль воскреснет из мертвых, энное число долларов утекает в канализацию. А мистер Минетти не любит терять денежки. Ясно?

– Да, сэр. – Джефф схватил алое кимоно и набросил Мариссе на плечи. Потом он помог ей встать и завел ее за пирамиду ящиков с цветной пленкой.

– В чем дело, крошка? – спросил он вкрадчиво, стараясь не выдать своего истинного желания сделать из нее отбивную.

– Попробуй сам потрахайся перед этой сворой неандертальцев! От блондинки разит чесноком; каждый раз, когда она меня целует, меня выворачивает наизнанку.

– Это страх съемочной площадки. – Джефф погладил ее по плечам. – С каждым бывает – даже с прославленными актерами. Но тебе не о чем волноваться, киска, старый доктор Джефф припас для тебя лекарство. – Он вынул из кармана тенниски маленький прозрачный пакетик и высыпал немного белоснежного порошка себе на ладонь.

– Я не употребляю коку. – После того как один из ее приятелей, ударник рок-группы, умер от сердечного приступа, нанюхавшись на вечеринке, Марисса испытывала страх перед кокаином.

– Много теряешь. – Джефф окунул палец в порошок и зарядил одну ноздрю, потом другую. – Твоя очередь.

Марисса заколебалась. Ей было ясно: это – последний шанс. Если она провалит этот эпизод, Бомпенсьеро даст ей пинка под зад и все дороги для нее будут закрыты.

Она зажала нос, чтобы не чихнуть, – и в ту же секунду кокаин добрался до мозга, и все вокруг вспыхнуло бриллиантовыми блестками; тело обрело необыкновенную чувствительность. Она вернулась на кровать – с дерзко торчащими сосками и подрагивающими от вожделения бедрами. Черные руки гладили ей живот; влажные алые губы сосали груди; острые белые зубки вонзались в ягодицы; пальцы ощупывали, дразнили, проникали в потаенные местечки ее тела – и наконец Марисса начала кататься по простыне. Однако уголком глаза ухитрилась подметить неприкрытую похоть в горящих взорах всех участников съемочной группы. А бурные аплодисменты в миг кульминации превратили ее триумф в апофеоз страсти.

Часы показывали двадцать минут седьмого.

И все эти двадцать минут Ли терпела адские муки, тщетно пытаясь вызвать Мэтью Сент-Джеймса на откровенность. Пока не пришла к выводу, что могла бы с большим успехом общаться со сфинксом.

– Из вашего личного дела я узнала, что вы служили во Вьетнаме. Туго вам приходилось?

Мэтью пожал плечами. Кто там не был – ни за что не поймет.

– Да, не похоже на пикник.

– Корбет сказал, вы пишете сценарий о войне. Он, конечно, предупредил вас, что это – не популярная тема?

– Да – в настоящее время. Но так не будет вечно. После упорного замалчивания наступит пора национального отрезвления. И стыда.

– И вы надеетесь приблизить этот момент?

– Кто-то должен сказать правду. Почему бы это не сделать тому, кто там был, вместо прохвоста-штафирки, в это время изучавшего английскую литературу в тихом канадском колледже?

– Понимаю, – сказала Ли. – Но, судя по тому, куда качнулся маятник общественного интереса в наши дни, вам придется долго ждать, пока наша страна созреет для непредубежденного взгляда на эту проблему.

– Возможно. Я привык ждать.

– Однако не любите.

– Нет. – Он поймал ее взгляд и долго не отпускал его. – И вы тоже.

Не зря он являлся ей в грезах в облике пирата, одинаково наслаждающегося награбленными сокровищами и женщинами… Решив, что пора сменить тему, Ли откинулась на спинку кресла и устремила на Мэтью задумчивый взгляд.

– Я также прочла в вашем личном деле, что вы относитесь к редкой категории коренных жителей Калифорнии.

– Я родился в Лос-Анджелесе. – Он всегда так говорил, хотя теоретически мог появиться на свет в любом другом месте.

Тон его ответа не располагал к дальнейшим расспросам, однако Ли явилась на встречу с твердым намерением получше узнать этого человека и не собиралась отступать.

– Ваша семья живет здесь?

– Нет.

– Что – ни одного человека?

– Я подкидыш и первые семь лет жизни провел в приюте для мальчиков «Священные сердца». А потом переходил из одного семейного детского дома в другой.

– Простите.

– Ничего. Судя по моим наблюдениям, семья не всегда оправдывает свое предназначение.