Тайные корреспонденты "Полярной звезды"

В своей «Записке» о деле Петрашевского, составленной в 60-х годах, И. П. Липранди, снова разоблачая своих недоброжелателей, сообщает довольно любопытные подробности: директор департамента общих дел министерства внутренних дел Гвоздев, «подсидевший» некогда Липранди, оказывается, «обнаружился в своих действиях по винному откупу в Пермской губернии вместе с Сукськиным, правителем дел Комитета министров, и с Н. И. Огаревым, куда этого с целью назначили губернатором». Разоблаченный Гвоздев «бросился из вагона на Николаевской железной дороге и был раздавлен <…>. Замечательно, что об этой винно-откупной стачке указал Герцен в „Колоколе“, и тогда только обнаружился подложный откуп»⁹.

Эти любопытные признания опального Липранди объясняют обстоятельства, при которых он решился написать письмо Герцену.

Опубликовал этот документ еще М. К. Лемке в своем издании сочинений Герцена¹⁰. Судя по копии письма, сохранившейся в ленинградском историческом архиве¹¹, Липранди составлял этот документ в июне — ноябре 1857 г.

Липранди убеждал Герцена в том, что «виновность Петрашевского и его сообщников не подлежит сомнению» и что, следовательно, разоблачая это тайное общество, он действовал согласно своим убеждениям. При этом Липранди требовал, чтобы письмо его было опубликовано в одном из Вольных изданий. Он не скрывал, что в самом деле Петрашевского видит свое оправдание и весьма заинтересован в том, чтобы документы процесса, разумеется секретные, распространялись в России и за границей. Отсюда понятно и появление нескольких списков совершенно секретного «Мнения» Липранди, изготовленных явно по инициативе самого автора. Один список хранится среди бумаг Липранди в ЦГИАЛ¹², другой — в отделе письменных источников Государственного Исторического музея¹³ (видимо, поступивший от П. И. Бартенева, публиковавшего в конце 60-х — начале 70-х годов некоторые материалы Липранди). Несколько томов документов и материалов о процессе Петрашевского, среди которых «Мнение» Липранди и приложения к нему, он передал в 1870 или в 1871 г. в Общество истории и древностей российских¹⁴.

Но мало того, в 1872 г. восьмидесятидвухлетний Липранди самолично передал свои документы о деле Петрашевского М. И. Семевскому для «Русской старины».

Публикуя ту же самую «Записку», что появилась 11 годами прежде в «Полярной звезде»¹⁵, редакция «Русской старины», видимо, чувствовала неловкость перед читателями за предоставление места для такой личности, как И. П. Липранди: «Просим читателей не забывать, что „Русская старина“ есть не более как сборник, которого задача сохранять на своих страницах документы, имеющие значение в новейшей истории <…>. Замечания, помещенные в „Мнении“ г. Липранди, написаны не теперь, а в августе 1849 года»¹⁶.

Все копии «Мнения» Липранди — рукописные и печатные — абсолютно сходны. Однако приложения в разных списках даны по-разному. В «Русскую старину» Липранди их вообще не дал. В других списках они представлены в сокращенном виде.

Зато в архиве Общества истории и древностей российских хранится текст, содержащий не только все приложения, напечатанные в «Полярной звезде», но и несколько документов, не попавших в этот альманах¹⁷.

Любопытно, что на копии каждого документа, напечатанного в «Полярной звезде» (из собрания Общества истории…), почерком Липранди обозначено: «Полярная звезда на 1862 г. Лондон, 1861 г. Книга VII, вып. 1» — и указаны соответствующие страницы. Начинаются все копии, как и текст «Полярной звезды», со слов: «…за сим, по поводу, упомянутому мною при пояснении на донесение под № 15, считаю долгом войти в некоторые подробности касательно моего взгляда на дело, в продолжении года находившееся под моим направлением» (ПЗ, VII — 1, 26).

Ясно, что перед этим текстом в «Записке» были какие-то малосущественные фразы. Поскольку именно «с полуслова» начинаются все копии, как принадлежавшие самому Липранди, так и другие, можно заключить, что сам автор «Мнения» был источником распространения этого документа.

Липранди настойчиво стремился доказать, что он раскрыл опасного противника и действовал как убежденный сторонник власти.

Один из списков попал в «Полярную звезду». Видимо, корреспондент, приславший этот материал, располагал самым полным вариантом приложений (вроде того, который Липранди передал в Общество истории и древностей российских), ибо в одном из примечаний Герцен и Огарев сообщают, что «приложения эти напечатаны нами почти целиком» (ПЗ, VII-1, 47. Выделено мною — Н.Э.).

Публикация «Полярной звезды» была лишь одним из этапов рассекречивания дела Петрашевского, происходившего в течение нескольких лет на страницах «Колокола», «Исторических сборников» и других изданий Вольной печати.

Можно не сомневаться, что Липранди был доволен появлением своего «Мнения» в «Полярной звезде». Гипотеза о том, что он сам послал свою «оправдательную записку» в Лондон, конечно, возможна, однако ей противоречит следующее примечание издателей «Полярной звезды»:

«B эту статью вкралась неисправимая ошибка, в тексте Липрандьевской записки пропущены нумера, соответствующие примечаниям» (ПЗ, VII — 1, 90).

Аккуратный Липранди, решившись печатать свои материалы у врага, такой оплошности, конечно, не допустил бы. 3ато в дневнике А. Н. Афанасьева имеются строки, помогающие более просто объяснить, как материалы Липранди достались Герцену и Огареву.

.

В записи 1849 г., очевидно перебеленные Афанасьевым, вклиниваются следующие строки, не имеющие определенной даты: «Позже, в бытность мою в Санкт-Петербурге, я имел случай прочитать некоторые бумаги по делу Петрашевского, которые в копиях были у М. Н. Муравьева. Здесь был донос Липранди, любопытный по тому, что в нем старается он придать делу большую важность и значение, нежели какие оно имело, и по тому, с каким иезуитским искусством защищает он звание шпиона. За обществом следил шпион Антонелли и передавал ему <Липранди> все сведения; принятый Петрашевским, он хорошо знал обо всем. Рассказывая о нем, Липранди говорит: „обыкновенно подобных людей клеймят позорным названием шпиона. А потому, сколько нужно было геройской решимости и благородной энергии и пламенной любви к отечеству, чтобы взять на себя обязанность наблюдать за людьми опасными и открыть их намерения <…>“. Кроме доноса Липранди в упомянутых бумагах были десять заповедей, сочиненных Григорьевым и исполненных социальных убеждений, несколько писем, ничего особенного не представляющих, и два или три сочинения <…>, например, взгляд на Александра Невского, о характере и деятельности которого отзыв сделан неблагоприятный»¹⁸.

Афанасьев говорит, конечно, о той самой «Записке» с приложениями, которая появилась в «Полярной звезде», где мы находим и «защиту звания шпиона» (см. ПЗ, VII -1, 35), и «десять заповедей петрашевца Григорьева, найденных в бумагах петрашевца Филиппова» (см. ПЗ, VII-1, 74–79), и отрывки из неблагонамеренных сочинений, выписанные из учебных тетрадей Ламанского (см. ПЗ, VII — 1, 81–82).

Ответственным чиновником при Муравьеве-вешателе (министр, как отмечалось, был личным врагом Липранди) состоял Петр Александрович Ефремов. Скорее всего именно он и показывал Афанасьеву липрандьевские бумаги, а в свое время переслал их в Лондон. Положение материалов Липранди в VII книге непосредственно перед «Рассказами о временах Николая I» еще более подтверждает гипотезу о роли П. А. Ефремова.

Герценовская Вольная печать притягивала самые секретные, забытые, запретные документы: всего за два месяца до выхода VII «Полярной звезды» не кто иной, как сам И. П. Липранди, большой специалист по добыванию всякого рода агентурных сведений, отдал должное необычайным способностям противника.

В «Записках», посланных в конце июня 1861 г. крупному чиновнику III отделения Гедерштерну¹⁹, Липранди развивал некоторые мысли о перестройке тайной полиции (по его мнению, охранка должна пользоваться активной поддержкой населения, так как «с идеями, волнующими сейчас молодое поколение, должно воевать идеями»).

Все эти соображения были повторением тех мыслей об «академии шпионства», на которые в 1857 г. Герцен обрушился в «Колоколе».

И поэтому Липранди завершает одну из «Записок» следующим красноречивым призывом: «Письмо это останется между нами и должно быть истреблено, ибо ужасно подумать: каким образом лондонско-русский типографский станок сделался как бы ухом Дионисия Сиракузского, выслушивающего самые секретные из некоторых документов».

Глава XII 1825–1862

…Когда в 1826 Якубович увидел князя. Оболенского с бородой и в солдатской сермяге, он не мог удержаться от восклицания: «Ну, Оболенский, если я похож на Стеньку Разина, то неминуемо ты должен быть похож на Ваньку Каина!» <…> Народ не признавал этого сходства <…>. Может, они думали: «Наши-то сердечные пешечком ходят туда, а вот господ-то жандармы возят».

А. И. Герцен «Полярная звезда». Книга VII, выпуск 2