Тайные операции «Моссад» и «Мухабарат»

Министры молчат. Говорит только Шарон. Он требует принятия решения и добивается своего.

Отныне в случае нарушения соглашения о прекращении огня, заключенного между израильтянами и палестинцами, Израиль приступает к осуществлению операции «Ораним».

В тот же день это решение было доведено до сведения американской администрации. В письме к президенту Рональду Рейгану Бегин подчеркнул, что «если в результате террористического акта будет убит или ранен хотя бы один еврей, ЦАХАЛ (Армия обороны Израиля) войдет в Ливан, чтобы раз и навсегда уничтожить палестинские базы».

Вашингтон, 19 мая 1982 г.

Шарон считает, что настало время действовать и вылетает в США. Официально он отправился за океан для участия в конференции Ассоциации американских евреев. В действительности он получил письмо от госсекретаря Хейга. Тот писал, что «вместе с министром обороны Каспаром Уайнбергером хотели бы видеть г-на Шарона в Вашингтоне, чтобы обсудить дальнейшее претворение в жизнь меморандума о «стратегическом сотрудничестве» и решить вопрос о будущих поставках оружия».

Между Уайнбергером и Шароном не было дружеских отношений, поэтому их встреча была короткой. Шарон проинформировал американского коллегу о решении кабинета начать вторжение в Ливан и объяснил причины.

Выслушав, министр обороны США дал вполне определенный ответ:

— Вопрос о вторжении вы должны обсудить с государственным секретарем. Мы с вами можем рассмотреть практическую сторону. Например, какую военную помощь мы можем вам оказать..

Вашингтон, 25 мая 1982 г.

Шарон снова в Вашингтоне. Он прибыл туда для встречи с госсекретарем Хейгом.

С американской стороны присутствовали: посол США в Израиле Льюис, специальный посланник президента на Ближнем Востоке Хабиб, высокопоставленные чиновники Пентагона и ЦРУ.

Израильскую сторону представляли: посол в США Моше Аренс, дивизионный генерал Тамир, начальник военной разведки Егошуа Саги и адъютант Шарона майор Одед Шамир.

Окна кабинета Хейга, где проходила встреча, были плотно прикрыты тяжелыми шторами. В углу громоздился огромный двухтумбовый стол с массивным письменным прибором из серого мрамора. Рядом, на специальной подставке, возвышался развернутый звездно-полосатый флаг. Высокая настольная лампа с темно-зеленым абажуром излучала неяркий свет, создавая атмосферу интимности и доверия. Со стены на собеседников смотрел президент Рейган. Он улыбался натренированной голливудской улыбкой и махал ковбойской широкополой шляпой.

Одетый в серый двубортный костюм, Хейг прохаживался по кабинету, изредка поглядывая на Шарона. Они уже давно испытывали симпатию друг к другу. Оба были генералы в отставке, которых судьба поставила на ключевые посты в правительствах. Правда, Шарон считал, что американские генералы, с которыми он встречался, ровным счетом ничего не смыслят.

— Когда в последний раз они участвовали в боевых действиях? — любил задавать он риторический вопрос и добавлял: — У каждого нашего командира батальона опыта больше, чем у пентагоновского генерала…

С трудом втиснув в мягкое кожаное кресло свое грузное тело, Шарон подробно рассказал шефу американской дипломатии о напряженном положении на израильско-ливанской границе и намерении правительства очистить Ливан от палестинских террористов. Чтобы упредить возможную негативную реакцию Хейга, он сообщил, что на одном из последних заседаний кабинета министров уже принято решение о вторжении в Ливан.

— Таким образом, наши войска уничтожат военную и политическую инфраструктуру ООП, и мы избавимся от нее на долгие годы, — последние слова Шарон подчеркнул энергичным взмахом руки.

— Нам понятны ваши цели, — живо отозвался Хейг. — Мы не раз говорили об этом с премьер-министром Бенном. Как ваши союзники мы не можем заставить вас отказаться от защиты своих интересов, но…

— Ни одна страна не вправе рекомендовать другой, как наилучшим образом обеспечить защиту своих граждан, — резко перебил Шарон, которого насторожило это «но».

Хабиб, желая сгладить неловкость, поспешно вставил:

— Я вскоре прибуду в Израиль. Так что в случае необходимости можно будет продолжить обмен мнениями.

Он поправил тяжелые затемненные очки, оседлавшие крупный нос, и с улыбкой посмотрел на Шарона.

— Когда вы намерены прибыть? — поинтересовался тот, глядя в упор на специального посланника, и тут же добавил: — Торопитесь! Военные действия могут начаться в любой момент, даже сейчас, во время нашей беседы…

— Каковы масштабы будущей операции? — с непроницаемым лицом спросил Хейг.

— Мы понимаем ваше беспокойство, — усмехнулся Шарон. — Я не думаю, что речь идет о крупной военной операции. Мы попытаемся, по возможности, ограничить ее. Разумеется, не в ущерб эффективности.

— Но при этом следует помнить об одной вещи… — Хейг все же решил высказать свою мысль до конца: — Как оправдать вторжение?

— То есть, каким должен быть предлог? — прямо спросил Шарон.

Хейг на мгновение задумался, потом, словно размышляя вслух, ответил:

— Я думаю, что наилучшим предлогом для вашей операции могла бы стать смерть какого-нибудь израильтянина…

При этих словах Шарон едва не подпрыгнул вместе с креслом: ему стало ясно, что американцы дали «зеленый свет» вторжению. А Хейг между тем продолжал:

— Без подобного инцидента ваше нападение не будет ни понято, ни принято на международной арене. Короче, нужно найти достаточно веские основания, чтобы стало понятно, что ваши действия спровоцированы. — Он помолчал, потом заключил: — Как и вы, мы хотим видеть в Бейруте правительство, которое станет союзником Израиля. Мы также желаем, чтобы ООП покинула Ливан…

После этих слов Шарон окончательно убедился, что администрация США откровенно рекомендует израильскому правительству позаботиться о предлоге для развязывания новой войны.

Хейг после ухода израильской делегации сказал своим приближенным:

— Нельзя приготовить омлет, не разбив яйца…

Лондон, 3 июня 1982 г.

В Британской столице совершено покушение на израильского посла Шломо Аргова. Выходя после банкета из лондонского отеля «Дорчестер», он был ранен в голову выстрелом террориста.

Бегин узнал о покушении утром 4 июня. Он тотчас созвал экстренное заседание кабинета. Начальник Генштаба Эйтан предложил министрам подвергнуть бомбардировке девять объектов в Бейруте и семь — в Южном Ливане.