Тайные страсти семьи Моцарелло

– Что?! Зачем?!

– Видите ли, все это время мы шли за двумя парами следов, - я счел за лучшее вмешаться, пока Хамского кто-нибудь случайно не пристрелил. Наша криминалистика не перенесла бы такой потери, хотя оная многих бы только порадовала.
– Но тут, у самого берега, одни следы внезапно оборвались.

– Зато трава примята так, будто кого-то тащили, - подхватил Хамский, всматриваясь в муть болота.
– А вот тут явно был небольшой, но тяжелый камень. Смотрите, как характерно примята трава. Так что, я бы на вашем месте занялся срочной рыбалкой.

– Водолазов из города придется долго ждать, - нахмурился Эванс.

– Пока выловят нужных кикимор, пока придут с ними к соглашению...

– А может, и ждать никого не нужно.
– Тихо произнес я. Хамский перехватил мой взгляд, проказливо улыбнулся, закатал повыше рукав идеально-белой рубашки, и схватился за ближайшую кочку.

Вопреки ожиданиям, та выразила свой протест куда громче, чем можно было ожидать от бессловесного кустика с чахлыми камышами. Истошно завизжав, кочка принялась отбрыкиваться. Хамский был настойчив. В который раз предоставив нам возможность убедиться в том, что за внешней худобой скрываются железные мышцы, Мордред победил подслушивающего нас водяного с впечатляющей легкостью.

Выуженный из привычной среды обитания, водяной оказался едва ли не хуже достопамятного синьора Винченцо. По крайней мере, голос у него оказался куда противнее.

– Ай!
– Словно несмазанное колесо визжало маленькое существо с рыбьим хвостом, тонкими, гнущимися во все стороны пальцами и белесыми глазками навыкате. Запах, который оно издавало, я предлагаю вам домыслить самим, ибо не имею ни малейшего желания его даже описывать.
– Отпустите следаки позорные, все равно я вам ничего не скажу! Вы мне ничего не пришьете, я даже не свидетель!

– Конечно не свидетель, - Хамский разглядывал водяного с интересом опытного вивисектора.
– Потому что ты - убийца.

Водяной булькнул.

– Что?! Ах ты пенек, собаками меченый!

– Но если ты достанешь со дна тело - мы можем поговорить о сделке, - вступил в познавательную беседу инспектор.
– Допустим, опишем все как самооборону, и ограничимся условным наказанием.

– А я ваще ничего не делал, - задрал острый подбородок обитатель болота.
– И вы ничо не докажете!

Горгул повернулся ко мне, отчаянно сигнализируя что-то вроде 'А кого он убил?!'. Я пожал плечами и указал на Хамского. Тот предпочитал свой стиль ведения диалога с подозреваемыми.

– Докажу, - ласково заговорил он.
– А если ты прямо сейчас не достанешь со дна тело - я не только повешу на тебя эти два убийства, но и все те трупы, что мы нашли в замке. И это еще не все. Я тебя прямо сейчас начну ощипывать. Камышинка за камышинкой, чешуйку за чешуйкой...

Дабы подтвердить весомость своих слов, Хамский действительно приступил к выполнению последней части своих обещаний. Готов спорить на шляпу Мордреда, что так водяной не визжал никогда в своей жизни. Он сломался ровно на седьмой минуте этого своеобразного допроса.

– Согласен на сделку!
– Просипел он после очередной выдернутой чешуйки.

Доверчивость никогда не входило в число уважаемых Мордредом качеств, поэтому соорудив из полицейского ремня какую-то совершенно невообразимую сбрую, он нацепил её на водяного. Привязав к ней веревку, Хамский размахнулся и забросил подозреваемого прямо в центр болотца.

– В яблочко.
– Улыбнулся я, разглядывая жирные круги, поднимавшиеся со дна.

– Ловись рыбка большая и мертвая...- Загадочно произнес мой коллега.

И она действительно поймалась! Ставший невероятно услужливым, водяной со всеми почестями положил на берег труп Сальваторе Моцарелло - старшего брата синьора Винченцо. Мы с Хамским приступили к его осмотру, а на заднем плане Эванс с пристрастием допрашивал недобровольного помощника.

– За что ты убил Кармен Моцарелло?
– Сурово вопрошал инспектор.
– Ну?! Или мне снова попросить сэра Хамского, чтобы он помог тебе расколоться?

Колоться вздрогнувший водяной предпочел самостоятельно.

А тем временем мы с Мордредом нашли в кармане убитого преинтереснейший мешочек, в котором находились стакан, тонкая спица и пачка фотографий весьма интересного содержания.

– Что думаете, Принстон?

– Смерть наступила явно не от утопления, - я повернул голову покойного и присмотрелся.
– Скорее всего, он умер от кровоизлияния в мозг, вызванного воткнутым в ухо острым тонким предметом.

– Совсем как эта спица, - Хамский довольно потер руки.
– Чудеса да и только.

***

– Хамский, что вы задумали? Хамский, я же знаю, вы уже догадались, кто убийца, так не желаете ли поделиться этим открытием со следствием? Хамский, я вас самого арестую, если будете молчать и дальше!
– Инспектор Эванс пытался выдавить из Мордреда правду уже полчаса как. Детектив лишь отстраненно-загадочно улыбался и пил чай.

Монотонный бубнеж Эванса действовал на меня не хуже колыбельной, и я уже совсем было собрался вздремнуть, как Хамский решительно поднялся.

– Семь часов, господа. Народ жаждет узнать правду? Так давайте заставим ею захлебнуться!

Появление Хамского в гостиной было встречено бурными аплодисментами. Похоже, представители прессы были искренне уверены в том, что всемогущий Хамский сейчас обличительно укажет им гнусного убийцу. Я подумал, что если бы Мордред сейчас заявил, что понятия не имеет, что произошло в замке прошлой ночью - их бы всех хватил удар. Надо сказать, народу набилось столько, что гостиная просто трещала по швам, невзирая на то, что само по себе помещение было довольно большим. Со всего замка были собраны всевозможные стулья, пуфики, подушки и даже коврики. В первом ряду сидели понурые месье Кальсони и синьор Моцарелло - в наручниках и под охраной горгулов-полицейских.

– Кто же убийца, сэр Хамский?
– В едином вопросе всколыхнулись все присутствующие.

Мордред оглядел их, снисходительно улыбаясь, ловким финтом снял шляпу, пристроив её на тот самый фальшивый канделябр, размял пальцы и выжидающе посмотрел на журналистов.

– Кто убийца?
– Словно бы не расслышав, переспросил он. Улыбнулся своей пугающей улыбкой.
– Господа, это же классика жанра. Убийца - дворецкий.

Наступившую на несколько секунд тишину прервал грохот упавшего тела. Месье Кальсони, не выдержав свалившейся на него славы, упал в обморок. Журналисты, явно навострившиеся забросать Мордреда тысячей вопросов, не успели задать ни один из них, поскольку мой коллега продолжил.