Тайные судьбы

– Здравствуйте, миссис Хобарт, – ответила бойкая секретарша. – Как вы поживаете? Я вас давно не видела...

– Дженис, – прервала ее болтовню Чарли, – мне надо поговорить с мужем.

– Что-нибудь случилось, миссис Хобарт?

– Мне надо с ним поговорить.

– Боюсь, он не может...

– Соедините меня с ним. Даже если он совещается с самим президентом Соединенных Штатов.

– Я не могу...

– Я беру на себя всю ответственность, Дженис. Соедините меня с ним. Немедленно.

В последнее время Питер был особенно часто «занят» даже для своей жены. До смерти Элизабет Чарли всегда до него дозванивалась. Но тогда в этом не было особой нужды, не то что теперь.

– Миссис Хобарт, прошу вас, поймите. Его здесь нет.

– Тогда вызовите его по сотовой связи.

В последовавшем коротком молчании Чарли услышала голоса, доносившиеся из кухни.

– Четверть миллиона зелеными? – допытывался Джо. – За яйцо?

– Это яйцо Фаберже, – уточнила Тесс. – Некоторые стоят несколько миллионов. Да разве тебе понять?

– Не будем торопиться, – вступила в разговор Делл. – Нам следует подождать еще хотя бы день.

Чарли барабанила пальцами по стене.

– Я не могу туда дозвониться, – наконец объявилась Дженис.

– Так все-таки где же находится мой муж?

– Я как раз пытаюсь вам это сказать, миссис Хобарт. Я не могу до него дозвониться, потому что он в самолете нашей компании.

– В самолете? Он летит в Нортгемптон?

– Он ничего не говорил о Нортгемптоне. Мне только известно, что он летит на совещание. В Сингапур.

– Вы сказали, Сингапур?

– Сегодня утром возникли кое-какие проблемы, и мистер Хобарт...

К черту мистера Хобарта!

– Я попытаюсь связаться с ним, как только самолет поднимется в воздух.

– Не стоит беспокойства, Дженис, – сказала Чарли и бросила трубку.

Она решительно направилась обратно на кухню. Тесс по-прежнему сидела за столом, Делл по-прежнему стояла у раковины, а Джо Лайонс у задней двери, прижимая к уху свой полицейский телефон.

– Я иду искать Дженни, – объявила Чарли и схватила со стола свою сумку. – Вы можете тут просиживать штаны, а мне надо действовать.

Она прошествовала к двери в прихожую.

– И с чего же ты собираешься начать? – сухо спросила Тесс.

Чарли остановилась, прижимая к груди сумку. Опять заныло плечо.

– Не имею ни малейшего представления, – призналась она.

– Нет никакого смысла куда-то идти, – заметил Джо, заканчивая связь. – Я вызвал Федеральное бюро расследований. Они уже на пути сюда.

– ФБР? – резко повернулась к нему Чарли.

– Мне кажется, тут дело посерьезнее, чем просто убежавший подросток. И это яйцо, которое она взяла с собой. Что она с ним собирается делать? Продавать у нашего супермаркета? А если она его не продаст, на какие шиши она будет жить?

– Может, она взяла с собой яйцо, потому что оно ей нравится, – высказала предположение Делл.

– Нет, – вмешалась Тесс. – Подставка от яйца осталась дома. Дженни никогда бы не взяла яйца без подставки. – Чарли заметила странное, отсутствующее выражение ее глаз. – Она любит смотреть на него, когда оно стоит на подставке. Можно просто любоваться прекрасными вещами, не беря их в руки. Можно восхищаться красивой вещью издалека.

«Глупая привычка, которой она научилась у тебя», – со злостью подумала Чарли.

– Как бы там ни было, я хочу, чтобы все оставались на местах до прибытия агентов, – предупредил Джо.

– А я никуда и не собиралась, – заметила Тесс.

– Я тоже, – подхватила Делл.

Чарли переводила взгляд с одного на другого, возмущенная их пассивностью. Тесс, как всегда, будет сидеть сложа руки. Сидеть и горевать о своей печальной судьбе.

Чарли швырнула сумку на стол и направилась в гостиную. Там она сбросила на пол кучу журналов со старого дивана, села на него и принялась барабанить пальцами по колену, а другой рукой растирать себе плечо и шею.

Глава 19

Прошло еще целых два часа, прежде чем прибыли агенты ФБР. Все это время Чарли просидела в гостиной, упорно не желая ни с кем разговаривать. Делл посоветовала Тесс оставить Чарли в покое, но Тесс была слишком обижена. Она понимала, что Чарли винит ее в исчезновении Дженни. Она понимала, что подруга ни за что на свете не признает свою собственную вину, свою и Питера. Они сделали Дженни несчастной, отняли радость у ребенка, который мог бы принадлежать ей, Тесс.

И вот теперь в кухню набилась куча людей: двое мужчин в штатском, трое полицейских главного массачусетского полицейского управления, Джо Лайонс, женщина-полицейский из Нортгемптона, Делл и Тесс.

– Мы хотели бы побеседовать с каждым из вас наедине, – сказал один из штатских. – Лучше всего на улице.

Тесс поднялась, с шумом отодвинув стул.

– Начинайте с меня, у меня нет больше мочи здесь сидеть.

На улице Тесс повела агента, который представился Коннорсом, к двум старым садовым стульям на крошечной лужайке. На этих стульях они обычно сидели с Дженни. Неужели это было только вчера? Нет, наверное, позавчера. Тесс прижала руки к вискам, пытаясь привести в порядок мысли.

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне о вчерашних событиях.

Коннорс закурил сигарету и бросил спичку на траву. Тесс устремила взгляд на сожженную спичку и удивилась тому, что агент курит. В ее представлении полицейским теперь это было запрещено. Интересно, считаются ли полицейскими агенты ФБР?

– Мисс Ричардс!

Тесс с трудом сосредоточилась на агенте Коннорсе.

– Да?

– Я попросил вас изложить по порядку вчерашние события.

Напрягая память и думая, с чего начать, Тесс нахмурилась, так что ее лоб превратился в сплошные складки.

– Мы делали елочные игрушки...

Осторожно подбирая слова, она рассказала об их с Дженни споре. Тесс помнила, как важно избегать деталей, и уж ни в коем случае не намекать, какая Чарли ужасная мать, или, Боже упаси, проболтаться, что она вообще не родная мать Дженни. Она помнила, что следует надежно хранить секреты, но не знала для чего. А вдруг ее арестуют за то, что она слишком много знает?

Наконец Тесс дошла до того места, когда Дженни выбежала из мастерской.

– Я хотела пойти за ней, – завершила она рассказ, – но подумала, что лучше дать ей остыть. Дженни уже подросток. Почти взрослая девушка. – С чувством облегчения Тесс повернулась к агенту Коннорсу. – Вы помните, каким были в этом возрасте? Это очень непросто, в голове такая путаница.