Тайные тропы
Шрифт:
Без всяких виражей и фигур высшего пилотажа мы по-деловому попилили к Ыныыр Хая, а именно к той её вершине, где антенны. Полетели и я начал искать место парковки. Навигационная система не работает, поэтому пришлось постараться визуально. Хорошо, что никто её не прятал, эту посадочную площадку. Я приземлился вручную, прямо к воротам, которые, разумеется, не открылись. Сайнара вышла из аппарата, как принцесса, Ичил просто вывалился. Мы вывалили на площадку свои мешки, рюкзаки и баулы, я хлопнул дверцей багажника. Паскудная машина, засвистела громче, обдав меня потоком горячего воздуха, отстранилась и боком скользнула в обрыв. Выровнялась и подалась вдаль, забирая явно в сторону Урун Хая. Я не успел даже клювом щелкнуть, как мы остались без средств передвижения.
Я подошёл к воротам, пнул их. Они гулко задребезжали, но открываться не захотели. Глянул вверх, глянул с обрыва, метров шестьсот до земли. Голова даже закружилась. Мда. И ни спуститься, ни подняться. Мы уподобились отцу Федору, только ливерной колбасы в руках не хватает. Впрочем, ни Сайнара, ни Ичил таки сложных аллюзий не понимают. Они мрачно смотрят на склоны гор и чувствуют себя явно неуютно. С непривычки, видимо. Да ещё и злятся на меня, что оторвал их от такого количества полезных вещей. А наверху прохладно, ветерок бодрит, свежо здесь, на высоте.
Но надо что-то делать. Я ещё раз постучал по воротам, поискал хоть какие-нибудь признаки замков или устройств ручного открывания. Нет ничего. Ичил очнулся от обид и тоже решил помочь мне в поисках. Мы обшарили каждый квадратный сантиметр не только самих ворот, но и стен, и пола. Ни-че-го. Я вспомнил про свой кинжал. Вроде он какой-то особенный, железо строгает. Достал его и с размаху воткнул в ворота. Тонкий, миллиметров трех, металл проткнул насквозь. Что ж, ещё один акт вандализма ничего нового к нашей карме не добавит. Я начал пилить ворота, металл поддавался в общем-то хорошо, если не считать толстых горизонтальных прутков, которыми был армированы двери. В целом эту процедуру можно сравнить с открыванием банки с тушенкой при помощи пряжки от солдатского ремня. Можно, но крайне неудобно. Кое-как мы провертели окно в Европу, в которое смогли протиснуться. И протиснулись, порвав свою одежду. Следом затянули свои манатки. Шайтан побери всю автоматику мира, электропривод и м… чудаков, которые их конструируют. Ветер гудел в дыре, которую мы провертели, полотнища ворот противно дребезжали. Я включил фонарь. Внутри ангара ничего не нашлось, ни аэросаней, ни гравилётов, ни простого самолёта. Я пошарил лучом по стенам и нашёл дверь. Не лифт, а аварийную лестницу. Шестьсот метров, это примерно как с Останкинской вышки вниз спускаться. Хорошо, что не подниматься.
— Ну, друзья, — подбодрил я спутников, — вперед и с песней.
Мы пошли, без песни, а так. Поскрипывали ступеньки, было слышно дыхание Ичила и Сайнары, шарканье подошв. Мрачная процессия. Я светил по сторонам, рассматривал пейзажи. Ничего жизнеутверждающего — кабельросты, забитые пыльной паутиной и кабелями, ржавые поручни и ступени. Через положенное время, когда терпение начало истощаться, мы достигли цивилизации. Технический этаж — стойки с безжизненной аппаратурой, холод, мрак и запустение. Та же фигня — нет липиздричества. Надо тащиться в подвал, чинить источники питания. На одном из этажей, похоже, с такой же, как и на ремзаводе, кают-компанией Сайнара сказала, что она дальше не пойдет. Я злорадно ухмыльнулся. Конечно, баул-то с тряпьем неподъемный, я вообще удивлён, что она его со скалы не выкинула. Но извивы тонкой женской психики нам, грубым мужланам, недоступны. Я сказал Ичилу, чтобы он посидел с Сайнарой. Я и сам справлюсь с силовой установкой. Они попадали на пол, а я пополз вниз.
Внизу ничего нового я не нашёл. Не считая того, что нулевой уровень был весь разгромлен. При свете фонаря мало что видно, и поэтому я пошёл искать вход на уровень минус один, где должна быть энергетика. По-моему, отдельные фрагменты базы строились по типовым проектам, которые потом сводили до кучи методом простого сопряжения. Электростанция нашлась там, где ей и положено было быть, то есть шесть пролётов вниз. Когда всё заработало и свет воссиял, я подался исследовать, что же полезного можно поиметь на сей раз.
Первым делом я осмотрел нулевой этаж. Душераздирающее
зрелище. Тяжкое зрелище. Наше вскрытие входа на посадочной площадке теперь варварством назвать можно было только с точки зрения милицейского протокола, которое в нём бы квалифицировалось, как «детские шалости». Вандалы разгромили всё, что можно было разгромить, сломать, выворотить, сплющить, разбить. Нет даже признаков того, что отсюда что-то вывезли. Тупая бессмысленная ненависть. То, что тупая — это было понятно из того, что часть дверей в смежные помещения была выломана, часть просто погнуты, а часть, скрытая в переходах — нет. Но это всё лирика. Я прошёлся к выходу, или входу, как кому нравится. Двери вынесены, а снаружи завалены мелким щебнем вперемешку с валунами. Да, мы бы никогда не нашли этот вход, даже если бы прошли прямо над ним. Ну и трупы, кости, черепа, сгнившие остатки одежды, ржавые сабли. Все как всегда — кругом смерть и насилие, насилие и секс. Это, правда, из другой оперы, из «Мира животных». Я развернулся и пошёл искать лифт. Пешком я находился на неделю вперед.Дверь лифта на этом ярусе тоже покорёжена. Пришлось спускаться вниз и оттуда уже ехать на поиски кают-компании. Благолепие открывшийся картины меня поразило. Ичил сидит, Сайнара сидит и оба молчат. Надулись на меня, как мышь на крупу. Свет горит, мусор не убран, следов поспешной прежних обитателей эвакуации не видно. Ну и ладно.
— И что сидим? — вопрошаю я сычей.
— А что делать? — равнодушным тоном спрашивает Сайнара, — мы не знаем, зачем ты нас сюда привёз.
Вот как. Они — это уже «мы». Кооперация с целью поднять бунт на корабле. Здесь надо разделять и властвовать, иначе они от депрессняка хрен знает до чего договорятся.
— Ичил! Ты хотел силу? У тебя её вагон и ещё чуть-чуть. Что сидишь, ничего не делаешь? Иди на первый этаж и посмотри, что за скелеты там в шкафах. Доложишь. И поживее, расселся как король на именинах!
— Сайнара! Что за помойка вокруг? Почему ты не войдешь в систему и не прикажешь навести здесь порядок? Сидите, как в штаны насрали, и не шевелитесь. Что, я за тебя прибираться буду? У меня своей работы навалом!
Нехотя, через силу зашевелились. Я пошёл смотреть оборудование, что там работает, а что нет. Энергией мы себя вроде обеспечили, надо теперь обеспечить связью, раз транспорт так бездарно прое… проворонили.
— Ичил, у тебя твой мох остался еще?
— Осталось чуть-чуть. Ты камлать будешь? С машиной разговаривать?
— Да. Пока иначе не удаётся. Только Сайнара может разговаривать с ними просто так.
Поскольку поход мог затянуться, я прихватил с собой рюкзак и фляжку. По дороге в кабинет начальника я свернул в какой-то не тот отнорок и заплутал. Мне попалась тяжелобронированная дверь, которая, впрочем, легко открылась. Очередная операторская. Ряд кресел, экраны. Те же мнемотрасляторы на столах, когда-то бывшие мягкими, кресла. Мне, собственно, сейчас всё равно, что изучать. Всё будет новое.
Натянул шлем на голову, ничего такого явного. Достал самокрутку, вкурил ичиловой травы. Запашок таки у него специфический, с тухлецой и едва заметной ноткой палёной шерсти. Амбрэ это у нас называется, и совершенно не шанель номер пять. Одно радует — никаких тебе ароматизаторов, идентичных натуральным, по нашим временам и это редкость. В голове зазвенело, мир там, за шлемом приобрёл прозрачность и резкость. До меня начали доноситься голоса, а один из них такой неприятно-скрежещущий:
— Сборка ядра закончена. Необходимо присутствие персонала для окончательной инициализации БД пользователей.
— Где присутствие? — подумал я
— Присутствие в точке 00/01 необходимо персоналу для первичной идентификации и восстановлению БД либо идентификация с удаленного терминала…
Но даже не голос. В моей голове сразу образовалось понимание того, что происходит. Безо всяких слов. И всё совсем не так, как через мнемотранслятор на базе. Там всё кружилось и откровенно давило на мозг, а тут я воспринимаю всё вполне нормально. Может это адаптированная версия для начинающих? Одни вопросы, как и прежде, и пока никаких ответов.