Тайный брак 2

Появление Эйлерта в молельном зале стало для храмовников полной неожиданностью. Глава храма и его ближайшие помощники, которые уже знали нового короля в лицо, на пару мгновений онемели, а затем быстро подошли и опустились перед ним на одно колено.

– Мы уже знаем, что его величества Кантора больше нет, - пояснил глава темпларов.
– Примите клятву преданного служения, король Эйлерт!

– Это долго?
– Эйлерту было не до клятв.
– Я не знаю, чем завершилось сражение на площади, не знаю, жива ли моя супруга!

– Ваше слово - закон, мой король. Позвольте, я открою для вас дорогу Ночи!

– главный темплар соображал быстро.

Он прошел в круг, очерченный точно посередине между четырьмя статуями. Поклонился на четыре стороны, призывая мощь Столпов, а когда в него ударили четыре луча - зачерпнул силы из того, который смотрелся, как черная лента, и сотворил окно на дорогу Ночи.

– Готово, мой король!
– кивнул Эйлерту.
– Позвольте отправить вместе с вами пару воинов-темпларов.

– Хорошо, но пусть идут следом!
– Эйлерт почти бегом преодолел расстояние в пять шагов и без сомнений ступил на дорогу Ночи.

Вышел, как и следовало, на противоположном от дворца краю площади. Сразу же, издалека, разглядел живую и здоровую Анналейсу, окруженную толпой стражников, подруг, магов из королевской гвардии, остававшихся внутри дворца для его защиты.

Лейса, похоже, вовсю распоряжалась и раздавала людям указания. Смело, уверенно, без сомнений и колебаний.

Эйлерт знал, что его Синеглазка - девушка бойкая, но тут чуть угасший гнев начал разгораться с новой силой. Получается, он там, в храме, мечется, сходит с ума, не представляя, что с женой, а она, вместо того чтобы перенестись к нему, порядки тут наводит? Не спросив ни совета, ни дозволения!

Полный кипучего негодования, он торопливо зашагал к замку. Первой его заметила одна из подруг Анналейсы. Кивнула в его сторону, сказала что-то Синеглазке. Та мигом сгорбилась, поникла, даже обхватила себя руками, будто испугалась, и оглянуться не решилась. Так и стояла, будто уменьшившись ростом, и ждала его приближения.

Эйлерта вдруг обожгло догадкой, а потом - и стыдом: похоже, Лейса боится его! Но это неправильно! Не должно так быть…

Гнев улетучился. Осталась глухая тоска: не страха он ждет от Синеглазки, а любви! Но любовь, похоже, предстоит еще заслужить.

Он подошел. Встал за спиной Анналейсы. Положил ладонь на ее плечо, отчего Лейса сжалась еще больше. Заставил ее обернуться, поднял пальцем подбородок, заглянул в осунувшееся бледное лицо.

– Посмотри на меня, жена, - попросил тихо.

Анналейса подняла на него взгляд.

– Ругать будешь?
– спросила глухо.

Вместо ответа Эйлерт наклонил голову и приник к ее пересохшим губам и не отпускал до тех пор, пока Лейса не расслабилась, не обмякла в его объятиях. Только тогда оторвался от ее рта и ответил:

– Буду ругать. И благодарить - тоже буду. Ты ведь снова мне жизнь спасла.

– Тогда за что же меня ругать?
– не поняла Синеглазка.

– За то, что явилась на площадь, вместо того чтобы сидеть в храме. За то, что меня с площади в храм дорогой Ночи отправила, как несмышленыша какого. Я - мужчина, Лейса! Этомойдолг - рисковать, воевать, получать раны, а если придется - то и погибнуть, защищая тебя и других. Как я буду выглядеть в глазах наших подданных, если стану за твоей юбкой прятаться? Об этом ты думала?

Анналейса пристыженно опустила голову.

– Не думала, - призналась озадаченно.
– Не до того было. Знала только, что, если тебя не станет, Лантерра сразу и без короля, и без наследника окажется. И что тогда с нами было бы?!

Ответа на этот вопрос у Эйлерта не нашлось. Не случалось еще в истории королевства Лантерра такого, чтобы король погиб, не успев назвать имя своего наследника.

– Не знаю, что было бы, - шепнул он.
– Но пообещай, что больше рисковать собой ты не станешь!

– И меньше - тоже, - вдруг ухмыльнулась осмелевшая Синеглазка.
– Ты ведь сам меня такую выбрал и полюбил, Эйлерт! Уверен, что хочешь видеть рядом скучную чопорную аристократку или робкую серую моль?

– Уверен, что хочу видеть тебя, Лейса. Каждое утро и каждый вечер. Живую, теплую, родную!
– Он снова впился в губы Лейсы поцелуем.

В этот раз - не бережным и успокаивающим, а требовательным, властным и жадным.

– На первый раз, думаю, этого наказания будет достаточно, - дождавшись, когда жена начнет задыхаться, Эйлерт отпустил ее, но отстраниться не позволил.

Развернул, прижал к боку, чтобы не смела шелохнуться, и обратил, наконец, внимание на людей, что стояли совсем рядом и старательно делали вид, что их здесь нет.

– Докладывайте, - приказал ровно, будто не задыхался только что, терзая мягкий рот любимой женщины, - кто чего имеет сообщить?

Желающих доложить нашлось немало. Прежде всех отчитался первый секретарь. Он, похоже, почти не сомневался, что останется на своей должности и при новом правителе.

– Стражников ко всем выходам с площади отправили. Целителя к вашим магам пригласили. Младших маг-дворецких для наведения порядка на площади вызвали, - сказал он. Чуть подумал и добавил честно.
– Это все - распоряжения нашей королевы.

Эйлерт вдруг понял: если он хочет, чтобы Анналейса с ним не спорила прилюдно и не пыталась отдавать приказы, которые пойдут вразрез с его указаниями, тогда и он должен отвечать тем же. Не дело это - прививать подданным неуважение к супруге.

– Королева распорядилась мудро, - заявил Эйлерт вслух. Услышал, как с облегчением выдохнула его Синеглазка. Но теперь его волновало другое: товарищи, о которых он вспомнил сразу, как только убедился, что жена цела и достаточно бодра.
– Где целитель? Что там с моими побратимами?

– Мы тут, ваше величество!
– Раздался голос из-за спин людей, стоящих вокруг Эйлерта. Они, повинуясь жесту своего нового короля, торопливо расступились.

Друзья Эйлерта обнаружились там, где он их и оставил: прямо под стеной замка. Мор Дэгри, похоже, пострадал меньше всех: он уже сидел, прислонившись спиной к холодным камням, и аккуратно разминал затекшую шею. Глаза его все еще казались затуманенными.

Нэйт Маракс встать был еще не в силах, но уже вернулся из беспамятства и слабо постанывал сквозь сжатые зубы. Целитель как раз заканчивал напитывать силой заклятие снятия боли, которое наложил на раздробленную и уже закованную в лубок ногу нэйта.