Тайный брак

Лейса кивнула. Кто ж такое забудет-то?

– Прекрасно!
– наставница довольно хлопнула в ладоши.
– Откроешь туда дорогу Ночи для своей четверки и для нас с квеллом Лёре. Мы с братом будем рядом с вами и в пути, и потом, когда доберемся до Фраккана.

Анналейса закрыла глаза, стиснула салфетку, которую до того теребила в руках. Сделала пару глубоких вдохов. Потом спросила насколько могла смиренно:

– Смогу я еще раз навестить няню с сестрой, чтобы проститься? 

– Отправляйся утром, сразу после завтрака, но за хвалю до полудня будь добра вернуться!

– А можно и мы с Лейсой?
– влезла с просьбой неугомонная Бася. 

Впрочем, Нанна и Ювина тоже закивали, загомонили:

– И мы хотим к рейве Тордис заглянуть, поблагодарить ее за любовь и ласку! Она к нам всегда добра была!

– Хорошо. Ступайте все. Но не вернетесь вовремя - пеняйте на себя.
– Квелла Далия отставила почти опустевшую кружку и ушла.

Подруги остались сидеть за столом - оглушенные новостями, придавленные свалившейся на них ответственностью. Шутка ли - им предстоит изменить судьбу целого королевства! 

– Ох, что-то мне боязно… - выдохнула впечатлительная Нанна.

– Хватит ли нам силенок?
– подхватила Ювина. 

И даже Бастинда опустила подбородок на ладони, сложенные на столе, на миг прикрыла глаза:

– Ой, и меня пробрало!
– призналась тихо.

Спать в эту ночь девчонки улеглись с трудом. Долго сидели в спальне Анналейсы, шептались, гадали, как они могут повлиять на Совет, и клялись помогать и защищать друг дружку до последнего. 

Утром, с первым ударом колокола, означающим шесть хвалей до полудня, все четверо вскочили, умылись, оделись и сразу после завтрака вместе отправились к дому рейвы Тордис. Прощание вышло душевным и трогательным настолько, что и сама Лейса, и ее подруги вышли в слезах. 

Анналейса и вовсе держалась за уши, в которых все еще звенел отчаянный крик Мауры: «Ты как мама и папа! Уйдешь и не вернешься! Не уезжай!»

– Что-то я за тебя переживаю, Лейса!
– подхватила подругу под локоть Нанна. Ее Дар улавливать чужие чувства говорил, что нэйта близка к обмороку. 

– А давайте заглянем в храм Четырех, попросим Столпы о милости к нам и к тем, кто остается, - Бастинда подхватила Анналейсу под второй локоть, тревожно заглянула ей в лицо. 

– Не успеем. Четверть хвали до полудня, - попыталась остановить подруг Ювина.

Но Анналейсе вдруг показалось, что в храме им следует побывать обязательно. 

– Дорогой Ночи пойдем - всюду успеем, - решила она и открыла окно во тьму.
– Ну же, смелее! 

Храм был пуст, тих и полон света. 

Девчонки разбрелись по сторонам - каждая к своему Столпу. Затеплили лампадки, сложили ладони лодочкой, зашевелили губами, прося о милости. 

Каменные изваяния, как всегда, молчали. 

Равнодушно смотрел на Анналейсу Черный Змей. Безразлично витал взором где-то вдали покровитель рассветников - Белый Лебедь. Сурово, свысока сверкала пламенными очами Огненная Ящерица - символ Дома Дня. Холодно и кровожадно скалил зубастую пасть тотем Дома Заката - Серый Крокодил. 

Если Лейса ждала каких-то чудес и знаков, то напрасно. Алтарь не отозвался на ее прикосновения, Черный Змей не пошевелил даже кончиком хвоста, а колокола под четырехгранным сводом так и не ожили. 

– Пора, - окликнула Анналейса подруг.
– Иначе даже дорога Ночи не спасет нас от опоздания. 

Удивительным образом тишина и покой, царящие в храме, заполнили и ее мятущееся сердечко, наполнили уверенностью в необходимости ехать в столицу, действовать, бороться! 

– Да, пора, - Бастинда, Нанна и Ювина подошли к Анналейсе, убедились, что ее губы и скулы снова порозовели, а в глазах вместо слез появилась решимость.

Вчетвером, плечом к плечу, девушки вышли из храма. На верхней ступеньке Лейса заметила мужчину в плаще темпларов, с покрытой капюшоном головой. Плащ выглядел выцветшим и поношенным, а мужчина, похоже, был таким худым, что его костистые плечи выпирали даже из-под плотной ткани верхней одежды. 

Подруги спустились по четырем широким ступеням, миновали незнакомца, отошли на пару десятков шагов.

– Лейса, давай скорее!
– потребовала Бастинда. 

Анналейса шевельнула губами, очертила рукой круг и, пока подруги одна за другой исчезали в темном провале, зачем-то оглянулась. Словно ее окликнул кто-то. Скользнула взором по колоннам храма. Пробежалась рассеянно глазами по костистой фигуре темплара, который вдруг поднял голову и уставился ей вслед. 

«Не думала, что храмовники бывают светлыми, как сыны Ночи, и носят бороды», - подумала, как о чем-то незначительном Лейса и, отвернувшись, шагнула во тьму.

33. Эйлерт

Река Пустоловка, в верховьях почти прямая, к югу становилась все более извилистой. Она петляла между холмами и взгорьями, словно сапожник, перебравший бракаренсы, в незнакомом квартале. Ее берега, высокие, скалистые, были почти необитаемы. 

Отряд магов особого назначения, к которому присоединились Эйлерт и два брата-темплара, потратил три дня, чтобы отыскать хоть один поселок, а в нем - проводника, способного подсказать дорогу к пещерам. Еще половину дня пришлось потратить на то, чтобы вернуться вверх по течению реки: пещеры, как оказалось, отряд проскочил, так и не заметив. 

– Вот, вот он - спуск!
– Парнишка из селян, нанявшийся к отряду провожатым, указал на одному ему заметную тропинку через густые заросли колючего кустарника, когда солнце уже почти скрылось за подернутыми сизой поволокой холмами на другом берегу реки.
– Только лошади тут не спустятся, нет! Да и вам, господа маги, лучше утра дождаться. 

– Что нам мешает спуститься сейчас?
– Эйлерт не хотел терять ни хвали. 

– Так дождь прошел. Размыло тропинку! Скользко там сейчас, как бы вам ноги не поломать, - рассудительно пояснил парнишка. 

– За свои ноги бойся, - проворчал Витт, но в колючую чащобу не полез. Оглянулся на командира отряда, дэя Бреннана.
– А что, дэй, может, превратите узкий лаз в торную дорогу? 

– Спалить предлагаешь всю эту поросль?
– приподнял бровь командир отряда, уже примериваясь к ближайшим веткам. 

– Не надо всю!
– всполошился мальчишка.
– Тут же птичьи гнезда и змеиные норы! Вся живность поляжет под огнем!

– Ты смотри, защитник живности выискался!
– хмыкнул Витт. 

– Он прав. Негоже безвинных тварей губить, - возразил Валь.
– Давайте я мечом дорогу прорублю. 

– Руби, коли рук не жаль, - с усмешкой отошел дэй Бреннан.
– Мы пока лагерь разобьем, раз уж все равно до утра тут торчать придется. 

Валь взялся за меч и с молодецким уханьем принялся рубить ветки, расчищая путь к обрыву. Через четверть хвали его сменил Витт. Эйлерт тем временем разбил палатку, сложил костер, присел на траву у весело потрескивающего огня и принялся чистить мучнистые коренья, чтобы запечь их потом на углях.