Тайный дневник Розовой Гвоздики

— Ну ладно, — согласилась Генриетта.

— Пойдемте? — хрипло предложил Ричард, протянув Амели руку.

Едва закрылась стеклянная дверь, брат и сестра многозначительно переглянулись.

Широко зевнув, Генриетта упала на стоявшую на веранде скамейку.

— Я так устала! Если не возражаете, я тихонько посижу здесь, посмотрю на звезды…

— Спасибо, — беззвучно прошептал Ричард.

Крепко прижав к себе руку Амели, Селвик спустился с ней по каменным ступенькам в залитый лунным светом сад.

Глава 32

Амели не знала, как начать разговор.

Они медленно шли к фонтану, и мисс Балькур не могла заставить себя поднять глаза и посмотреть на того, кому мечтала отомстить. Как же он похож на Пурпурную Горечавку! Сердце болезненно сжалось… «Дура, романтичная дура!» — подумала мисс Балькур и, поймав вопросительный взгляд Селвика, натянуто улыбнулась. Конечно же, он похож на Пурпурную Горечавку. Этот лицемер и есть Пурпурная Горечавка.

Хорошо хоть хруст гравия заглушает громкий скрежет зубов…

— Неужели вы дрались на шпагах с живыми изгородями? — наконец спросила Амели.

Она будет сильной, а сердце — каменным.

— Только потому, что папа сказал, что это заколдованные драконы, — ответил Ричард с улыбкой, способной превратить любой камень в масло. Лорд Селвик махнул рукой в сторону темных кустов. — Но сад вашего брата в полной безопасности, можете быть уверены.

— Думаю, в данном случае пара ударов мечом не помешает, — отозвалась мисс Балькур, нагнувшись над бесформенным розовым кустом. — Ай!

— Колючие, правда? — Ричард быстро перевернул тонкую девичью ладонь и внимательно осмотрел уколотый палец. Боже, какая нежная кожа!

— Нужно же розам как-то защищаться, — вырвала руку его спутница.

— Кажется, вы вполне искренне им сочувствуете.

— Просто моя тетя Абигайль разводит розы, — уклончиво ответила Амели и, старательно игнорируя насмешливый взгляд Селвика, пошла по узенькой гравийной дорожке.

Пока все идет хорошо: удается вести дружескую беседу и сдерживать свой темперамент. Ну, почти удается. Ричард ведь не заметил, как бешено стучал ее пульс, когда он рассматривал ладонь?

— Нужно посоветоваться с ней насчет обрезки шипов…

Боже, что он делает? Амели чувствовала, как от одного взгляда зеленых глаз тело покрывается гусиной кожей.

— Вы ведь хотели посмотреть статуи? — сиплым от напряжения голосом спросила она. — Кажется, так вы сказали своей маме?

— Ах да! Кстати, простите, что мы свалились вам как снег на голову.

Нельзя его жалеть только за то, что он потупил взор и говорит тоном примерного школьника! Селвик-то ее не жалел и бессовестно играл с ее чувствами. В конце концов, у Синей Бороды тоже была мать!

— Кажется, в вашей семье все очень славные, — искренне сказала Амели.

— Ну, сегодня я с вами согласен, — пошутил Ричард, посмотрев на Генриетту, с преувеличенным интересом разглядывающую звезды.

— Вам очень повезло!

Вся нежность мира сосредоточилась в глазах лорда Селвика.

— Мне очень жаль ваших родителей. Искренне жаль.

— Думаю, не стоит к этому возвращаться, — нервно пожала плечами Амели.

— А мне кажется, стоит, — заявил Ричард и, остановившись у очередного бесформенного куста, потянулся за рукой Амели. — На пакетботе мы немного повздорили, и я хочу все исправить.

— Никакой необходимости нет!

Амели поспешно отдернула руку и, не зная, что делать с ней, а также с другой, не менее уязвимой рукой, сцепила их за спиной. Плечи выгнулись, и пышная грудь подалась вперед. Лорд Селвик тут же впился в нее хищным взглядом.

Поборов соблазн затянуть корсаж потуже, девушка устало ссутулилась.

— Все давно в порядке. Вы были так добры ко мне: подвезли в Париж, показали коллекцию, — с преувеличенным энтузиазмом начала она. — Можно сказать, что инцидент исчерпан.

Естественно, все было совсем не так, и чуткий Селвик прекрасно это знал.

— Ну как мне вас убедить, что я не подлый убийца?

Розовый шип больно уколол Амели руку. Когда же она выпустила разговор из-под контроля? Нужно было флиртовать, очаровать, одурманить, а потом раздавить носком туфельки. А что получилось? Она пьяна от цитрусового запаха одеколона, а колени дрожат от желания.

— Уже убедили, — пробормотала Амели, рассматривая кашне Селвика. Оно так близко, что накрахмаленная ткань почти касается ее лица. Еще один шаг, и его колени… — Правда убедили!

Накрахмаленное кашне отступило.

— Вот и отлично.

Амели подняла глаза и тут же об этом пожалела.

— Не хочу, чтобы вы плохо обо мне думали, — тихо проговорил Селвик, и, почувствовав, как трепещет его спутница, нежно убрал за ухо выбившийся локон.

В зеленых глазах отражаются звезды…

— Нет! — Мисс Балькур отстранилась так резко, что волосы зацепились за колючий куст. На бледном перекошенном лице читалась паника. — Нет! Я просто… просто не могу.

Звезды померкли, лорд Ричард отступил, опустив руки в карманы.

— Почему не можете? Неужели я вам так не нравлюсь?

«Не нравлюсь». Пальцем в небо! Больше всего на свете Амели хотелось схватить Селвика за плечи и трясти, пока не застучат зубы, а потом вместе с ним раствориться в бесконечном поцелуе. А он говорит «не нравлюсь». Как назвать свое чувство, она не знала: ни в английском, ни во французском не найдется слова, достаточно емкого, чтобы передать всю глубину ее переживаний. В любом случае это не «не нравлюсь».

Разве можно так сильно презирать кого-то и одновременно желать? Хоть в одном языке мира есть для этого подходящее слово?

— Нет, — хрипло сказала Амели, — дело не в этом.

На красивом лице мелькнуло облегчение.

— Тогда в чем?

Можно сказать ему правду. Пусть объяснит, почему он так себя вел. Амели жадно вбирала дорогие ее сердцу черты: тонкий нос, внимательные зеленые глаза, высокие скулы. Пурпурная Горечавка без маски.

Лгун, обманщик несчастный! Пусть страдает так, как страдала она!

Посмотрев на розовый куст, Амели решилась.

— Я люблю другого, — твердо сказала она.

Из всех возможных ответов — а Амели собиралась с мыслями достаточно долго, и Селвик успел просчитать все варианты — такого он ожидал меньше всего.