Тайный коридор

– Писатель, стало быть? Тогда охотно вас просвещу. С раннего средневековья и вплоть до восемнадцатого века Крым в Европе называли Готией, а местную православную епархию – Готской. Не знаете, почему?

– Вероятно, потому, что здесь были с набегами готские племена, – предположил Алексей. – Оставили по себе память.

– Хорошие набеги! – Незнакомец поднялся, запахнул поглубже тулуп. – Ломбардия не потому так называется, что там были с набегами лангобарды, а потому, что они там жили. И готы сюда с низовьев Вислы пришли, к теплому морю, чтобы жить, а не грабить. Это было в третьем веке от Рождества Христова. Правда, часть крымских готов ушла в пятом веке в Италию вместе с Теодорихом (помните, у Блока: «Чтоб спящий в гробе Теодорих о буре жизни не мечтал»?), но часть осталась. Жили готы в основном в Юго-Западном Крыму – то есть там, где мы с вами сейчас находимся. В шестом веке они служили византийскому императору Юстиниану I, могли выставить до трех тысяч отлично подготовленных воинов. Вот этот автор, – он постучал ногтем по обложке книги, – писал о них – в другом, правда, труде: «В военном деле они превосходны, и в земледелии, которым они занимаются собственными руками, они достаточно искусны; гостеприимны они больше всех людей». Но главная историческая интрига начинается дальше. В десятом веке в Западной Европе никаких готов уже не существовало. А вот в «Слове о полку Игореве», написанном, как известно, в двенадцатом веке, читаем: «Се бо готьскыя красныя девы въспеша на брезе синему морю, звоня рускым златом…» Что это – очередная загадка «Слова» или исторический факт? Если факт, то получается, что крымские готы пережили европейских на два века! Но вот век спустя Крым посещает знаменитый Рубрук, который пишет, что между Керсоной и Солдаей, то есть Херсонесом и Судаком, живет много готов, «язык которых немецкий». Получается, что и через тысячу лет после прихода в Крым готы сохранились как этническая общность и вполне еще прилично шпрехали на своем германском диалекте!

– А разве Рубрук был немец? – усомнился Звонарев.

– Он был фламандец. А фламандский язык, как известно, близок немецкому. Однако, объективности ради, допустим, что Рубрук все же ошибся. И что же? Прошло еще два века. В Крым приплывает генуэзец Иосафат Барбаро и свидетельствует, что ЗА Каффой, то есть Феодосией, по изгибу берега находится Готия, а населяющие ее готы говорят по-немецки! Сам Барбаро немецкого не знал, но у него был слуга немец: он говорил с готами, и они вполне понимали друг друга – «подобно тому как поняли бы один другого фурланец и флорентиец». А это то же самое, как если бы мы с вами разговаривали без особого труда с киевлянами времен Аскольда.

– Невероятно, – отозвался Звонарев.

– Вам недостаточно свидетельств о крымских готах? Так есть еще одно, самое ценное! В середине шестнадцатого века другой фламандец, Бусбек, встретился с двумя крымскими готами в Константинополе. Бусбек был дитя Возрождения и поэтому сделал то, чего ни Рубрук, ни Барбаро сделать не догадались. Он записал около семидесяти слов и фраз из крымско-готского языка. Вот послушайте некоторые из них: «брое» – это хлеб (а по-немецки, как известно, «брот»); «хус» – дом, а по-немецки – «хаус»; «брудер» – брат, и по-немецки – «брудер»; «шууестер» – сестра, а по-немецки – «швестер»; «альт» – старый, и по-немецки – «альт»; «стерн» – звезда, а по-немецки – «штерн»; «таг» – день, и по-немецки – «таг»; «ваген» – повозка, и по-немецки – «ваген»; «шлипен» – спать, а по-немецки – «шлафен»; «зинген» – петь, и по-немецки – «зинген»; «лахен» – смеяться, и по-немецки – «лахен»; «коммен» – идти, и по-немецки – «коммен»; «статц» – страна, земля, а по-немецки – «штат»; и тому подобное. Готский характер этих слов не вызывает у ученых-языковедов сомнений. Выходит, не соврали Рубрук и Барбаро! Это практически тот же самый язык, на который готский епископ Вульфила в четвертом веке от Рождества Христова перевел Библию. Правда, готы уже ко временам Барбаро породнились с аланами, предками современных осетин, поэтому в беседе с Бусбеком употребляли некоторые ирано-аланские заимствования: например, числительное сто называли «сада» (а осетины говорят «сэдэ»), тысяча – «хазер», а у персов – «хазэр»… Судя по сообщению собеседников Бусбека, численность крымских готов сократилась к тому времени примерно в три с половиной раза: будучи вассалами крымского хана, они выставляли уже не три тысячи воинов, как византийскому императору в шестом веке, а всего восемьсот. Но есть основания предполагать, что готы и готский язык существовали в Крыму и в восемнадцатом веке. Экспедиции Куфтина и Бернштама в 1925 и 1935 годах обнаружили в горных деревнях Бахчисарайского района старинные бревенчатые дома с высокими крышами, совсем не похожие на традиционные крымско-татарские постройки из самана и плетня. Это была скорее какая-то северогерманская или скандинавская архитектура. Седлообразные стропила, крыши надвинуты на стены, как капюшон на лоб… Местные старожилы подобную систему обрешетки кровли, когда горизонтальные балки выступают за периметр стен дома, называли «разан» или «разна». Это слово не имеет аналогий в тюркских языках, а вот по-готски «разн» – это «дом». Сами крымские татары считали эти постройки древнейшими. Хороший бревенчатый дом в среднем стоит сто пятьдесят – двести лет, вот и получается, что разны эти были построены в восемнадцатом или даже в конце семнадцатого века.

Алексей глядел на него с изумлением.

– Вы вот меня спрашивали, кто я по образованию… – наконец сказал он. – А вы-то сами кто? Историк?

– Да, – скромно склонил голову экзотический продавец. – Пора, полагаю, представиться. Альберт Пепеляев, несостоявшийся кандидат исторических наук.

– Алексей Звонарев. А почему же – несостоявшийся?

– Потому что моя диссертация под названием «Метаморфозы истории Крыма III–XVIII веков» так и осталась не защищенной.

– Неужели из-за того, что вы провели в ней эту готскую линию?

– Нет, – улыбнулся Пепеляев, – до этого не дошло, хотя и раздавались голоса ортодоксов, что Гитлер, намереваясь назвать Крым Ост-Готландом, исходил из тех же предпосылок, что и я в своей диссертации. Но с данными археологических раскопок, особенно захоронений, не поспоришь. Все это, – он кивнул на кейс, – скопировано с предметов, найденных в Юго-Западном Крыму. Не устроила моя историческая концепция.

– Вы что же, заявили, что готы – титульная нация Крыма? – предположил Алексей.

– Да нет, – развеселился Пепеляев. – Титульную нацию Крыма еще долго надо искать. Не в этом вообще дело. Исторические пути многих народов сокрыты от нас. Это как железная дорога под Севастополем, то и дело ныряющая в туннели. Мы можем судить только о тех отрезках пути, что проходят по поверхности. А как же те, что пролегали под землей? И какие важнее с точки зрения философии истории? Готы жили в Крыму около пятнадцати веков, а что мы знаем об их пути? А между тем нам, русским, это было бы очень интересно. Из неславянских народов Европы готы ближе всего нам по духу. Ближе, между прочим, некоторых славянских.

– Неужели? – скептически усмехнулся Звонарев. – Впервые слышу.

– То-то и видно, что впервые! Ну-ну, не обижайтесь. Ведь вы действительно многого не знаете. В популярной исторической литературе ничего подобного не пишут. Ну что вы, например, можете сказать о первом германском алфавите?

– О рунах, что ли?

– Нет, не о рунах. Я имею в виду ранний христианский период.

– А что о нем можно сказать? Заимствованная у римлян латиница… Ведь готический шрифт не является каким-то оригинальным алфавитом…

Пепеляев засмеялся.

– Вот вам незнание тайных коридоров истории! А если бы я вам сказал, что они употребляли кириллицу?

Алексей покраснел. В обществе несостоявшегося кандидата исторических наук он порой чувствовал себя неуверенно и даже глупо. Боясь попасть впросак, он молчал.

– Готы были первым из варварских племен Европы, имевших книжную письменность, – с улыбкой поглядывая на Алексея, продолжал Пепеляев. – Ее создал легендарный готский епископ Вульфила уже вчетвертом веке от Рождества Христова. Это была кириллица, мой друг! Или, если быть точным, вульфилица, потому что в четвертом веке, естественно, не существовало еще ни Кирилла, ни Мефодия! Да, да, в основе готской азбуки лежал греческий алфавит, а также некоторые знаки рунического письма и латиницы! Точно так же, как вы помните, создавалась и наша азбука, только вместо рунических знаков Кирилл и Мефодий использовали славянские черты и резы. Немцы начали писать на готском алфавите, а перевод Библии Вульфилой создан даже раньше, чем Вульгата – канонический латинский перевод блаженного Иеронима! И до Лютера не было у немцев лучшего перевода! Специалисты называют его образцовой германской прозой. Что же до упомянутого вами готического шрифта, то он, будет вам известно, готами не применялся и прямого отношения к ним не имеет. Как и пресловутый готический стиль.

– Н-да… Очень интересно, – признался Звонарев. – Но все равно мне ваша логика не очень ясна. Если наша письменность, как и готская, создавалась на основе греческой, то нам, наверное, все-таки ближе греки, чем готы?

– Оправданное замечание, – кивнул Пепеляев. – Но дело не только в письменности. Мы же с готами были варвары. Греки как христиане сопоставимы с римлянами, мы же – с готами. Да, православные греки одинаково близки нам в качестве духовных учителей. И мы, и готы приняли христианство не из Рима, а из Константинополя. По некоторым сведениям, Вульфила, как и Солунские братья, тоже был по рождению греком. Но как ученики мы с готами друг другу ближе. Что сделал Вульфила, когда подошел в своем переводе Ветхого Завета к Книгам Царств? Ну, к тем, знаете, где про врагов Израиля сказано: «Бейте их, чтобы ни один не ушел!», «И поразил Менаим Типсах и всех, которые были в нем… и всех беременных женщин в нем разрубил…», – и тому подобное. Он вообще не стал их переводить, заявив, что не хочет возбуждать еще больше и без того воинственный дух своего народа. А ведь это очень близко русскому пониманию Ветхого Завета! Почитайте «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона. Хотя я не знаю, где вы его сможете прочитать. А вот Лютер, не моргнув, перевел Книги Царств. Этого немца питало другое христианство, смешанное с молоком римской волчицы.

Увлеченно вещавшего историка прервал какой-то человек в длинном блестящем кожане, который подошел к Пепеляеву и что-то зашептал ему на ухо. Звонарев лишь разобрал слово «сигареты». Пепеляев поморщился, глазами попросил извинения у Алексея и спросил у «кожаного»:

– Сколько? Блоками я не ношу, ты знаешь.

– Ну, дай пачек пять…

– Три, – отрезал историк. Он огляделся по сторонам, запустил руку вглубь дохи, нашарил что-то там.

Человек в кожане распахнул пластиковый пакет, и Пепеляев, словно фокусник, легко уронил в него из широкого рукава три пачки сигарет («Кэмел», как показалось Алексею). «Кожаный» сунул в опустевший рукав дохи червонец и исчез.

«Да-а… – подумал несколько шокированный Звонарев. – Видать, твой маленький бизнес не ограничивается готскими сувенирами!»

– Детишкам на молочишко, – сказал с кривой усмешкой Пепеляев. – Зарплата, сами понимаете… девяносто рэ… Могу и вам… полтинничек сброшу, как собрату по разуму…

– Да нет, покурю «Яву». А то, знаете, привыкнешь к хорошему…

– Кстати, о «Яве». Если у вас большой запас явской, куплю по сорок копеек. Дукатскую – по тридцать пять. Или просто обменяю на американские сигареты в соотношении одна пачка к семи.

Алексей, потрясенный стремительной переменой темы разговора и многообразием коммерческих предложений опального историка, молча покачал головой. Пепеляев понимающе глядел на него.

– Несколько неожиданно: с научных небес и на грешную землю, не так ли? Но вы не забывайте: мы в Крыму, куда с незапамятных времен причаливали торговые корабли. Аугерий Бусбек записал куплет готской песенки, который переводится примерно так: «Мало-помалу, потихоньку наполняется всем, что есть в этой области, кораблик, когда пристанет здесь…» В обмен на злато, естественно. Не исключено, что это та самая песенка, которую распевали красные готские девы из «Слова». Видите ли, торговля в крови у жителей южных побережий. И никто не сможет за какие-нибудь шестьдесят лет поменять их. Давайте подведем черту под этой темой совместным раскуриванием контрабандного табаку. – Он опять полез за пазуху и протянул Звонареву раскрытую пачку «Кэмела».