Тайный советник вождя
Шрифт:
Слова Иосифа Виссарионовича не вызывали с моей стороны никаких возражений. Более того, я готов был развить его мысль таким образом. После разгрома Наполеона стала наша Россия самой могучей военной державой. И не только военной. Быстро развивалась экономика. Блистательных высот достигли многие виды искусства: литература, музыка, живопись. Девятнадцатый век стал золотым веком России, когда она десятилетиями возглавляла и вела за собой цивилизованное человечество. Наша промышленность могла выпускать что угодно: от паровозов, на которых ездила вся Америка, до прекрасных тканей; от самолучших артиллерийских орудий и огромных дредноутов до сложных, тончайших приборов. У нас родился электросвет, родилось радио. Американские Соединенные Штаты были еще в ту пору слабой страной. Нажились, разбогатели они на чужом горе во время мировой войны, сверхвыгодно торгуя оружием и продовольствием. Западная Европа одряхлела и топталась на месте, почти не пополняя своих экономических и духовных богатств. А огромная Россия,
Русское правительство воздвигало на пути миллионов евреев, пытавшихся прорваться на просторы страны, крепкий заслон, определив черту оседлости, протянувшуюся через западные районы Украины и Белоруссии. Это — граница. За ее пределами, в глубине России, разрешалось селиться лишь людям, образованным, одаренным, полезным государству. Много нареканий и проклятий раздавалось по поводу этой черты оседлости, но что в ней, собственно, было плохого? Каждый народ должен иметь какую-то основную территорию, трудясь там, жить за счет собственного производства. Сохраняются язык, обычаи, традиции. Возьмите хоть башкир, хоть хакассов, хоть чукчей — разве они против того, что имеют свой район расселения, где основные вопросы решают единородцы, где изучают в школах свой язык, издаются свои газеты и книги? Это же превосходно! Но, оказывается, не для всех. Евреи отвыкли создавать, производить такие первичные ценности, как зерно, мясо, уголь, железо. Им нужна нация, обосновавшись ВНУТРИ которой, они могут торговать, развлекать, советовать, руководить. А поселившись кучно в местечках за чертой оседлости, они оказались в трудном положении. Рядом такие же «специалисты»: ювелиры, музыканты, маклеры, спекулянты, часовщики, организаторы, в лучшем случае сапожники и портные. Народ такой, что пенок не снимешь. А кто побогаче, кто поголовастей — получили разрешение жить в России. Они там инженеры, врачи, ученые, денежки у них шевелятся…
Конечно, я упрощаю, по хочу, чтобы читатель понял особенность обстановки: несколько миллионов евреев жили у нас плохо, всеми силами и средствами старались опрокинуть заслоны, хлынуть в российские города и веси, оттеснить с выгодных мест, с управленческих постов добродушных аборигенов, не имевших навыка в беспощадной борьбе на выживание.
Иосиф Виссарионович напомнил мне одну из заповедей сионистов: "Не еврейское имущество — свободное имущество". Эта циничная заповедь, не устаревшая и теперь, развязывает иудеям руки и избавляет от угрызений совести… А ведь в России нееврейского имущества было много! И кто же его захватил?!
Сталин рассуждал таким образом. Коренное население берет из окружающего мира лишь то, что нужно, инстинктивно заботясь о будущем, о внуках и правнуках. Тут жили предки, тут будут жить и потомки. А пришельцев это не заботит. Они нынче здесь, через полвека — в другой стране. Пришельцам лишь бы взять. Вот они и раздергивают, растаскивают материальные и духовные ценности, составляющие национальное богатство страны. Торопятся, создают ажиотаж, развращают неустойчивую часть местной молодежи. Особенно проявилось это в Германии, где велика плотность населения, а природные ресурсы ограничены. Немцы веками привыкли к кропотливому труду, к бережливости, пунктуальности, а ведь эти качества не назовешь плохими. Немец рассчитывал возможности своей семьи, своего города на несколько поколений вперед. А пришелец в стремлении взять все сегодня путал его карты. Ловкий, смекалистый, привычный к деловому риску еврей начал вытеснять медлительного и сентиментального немецкого купца, интеллигента. И юристов, и артистов, и ремесленников. Вот и росла, копилась в Германии черная ненависть, на этом и сыграл потом Гитлер, объявивший евреев врагами рода человеческого.
Это не оправдание идеологии фашизма, это лишь объяснение.
В многообразной и огромной царской России, где природных богатств хватало для всех (только трудись!), деятельность сионистов была менее ощутима. Разве что в верхах: сионисты постепенно пробирались к руководству промышленностью, имея надежную поддержку богатых зарубежных предпринимателей. А трехмиллионная еврейская масса, томившаяся за чертой оседлости, напоминала сжатую до предела пружину, готовую при первой возможности распрямиться, сломать все барьеры. "Равноправие и еще раз равноправие: остальное сделаем мы сами!" — таков был лозунг.
Сталин хорошо знал идеологию и устремления руководителей мирового сионизма, таких, как пресловутый Герцель и иже с ним. Эти руководители мечтали о том, чтобы образовать постоянную богатую страну — базу для еврейства, рассеянного по всему свету, воссоздать "землю
обетованную", где господствовали бы иудеи, а трудились представители других наций. Такая "обетованная земля" стала бы центром и штабом сионистского движения, туда сходились бы тайные и явные нити управления всей мировой экономикой, оттуда оказывалось бы влияние на политику всех правительств. Необходимость подобного государства была настолько злободневной, что руководители сионизма перешли от слов к делу, подыскивая территорию. Еврейские миллиардеры семейства Ротшильдов предложили использовать английскую колонию Уганду. Герцель даже соответствующее соглашение заключил с министерством колоний Великобритании. Но что такое в конечном счете Угавда? Клочок земли под жарким африканским солнцем. Предприимчивым людям не развернуться, если их много приедет. Расовая проблема опять же: как бы не занести в будущие поколения иудеев большой процент негритянской крови.Начинание угасло.
Взгляды сионистов все чаще обращались к России. Богатство, территория, выгодные условия — это само собой. Кроме того, там много национальностей, легче действовать среди них. И обстановка подходящая: назревает бунт, революция, идет сложный процесс, результаты его будут зависеть от энергичных людей…
Руководители сионизма никогда не проявляли себя слишком открыто, не делали широковещательных заявлений. Поменьше слов — больше денег, так убедительней, считали они. Пример — Троцкий. Проведя за границей много лет, он никогда не испытывал финансовых трудностей. За это время он побывал в кабинетах всех ведущих сионистских деятелей в Париже и Лондоне, в Мадриде и Нью-Йорке. Он мог выступать под любым знаменем, мог выкрикивать любые лозунги — сионисты не только не мешали, но тайно способствовали ему во всем, потому что главная цель его полностью совпадала с устремлениями сионистов: создать богатое государство под их эгидой.
Сионисты радовались, что еврейская прослойка в России значительно возросла с началом мировой войны за счет беженцев из Польши, Прибалтики, Бессарабии, устремившихся в глубь страны, подальше от немцев. Фронты взломали черту оседлости, еврейские массы неуловимо и неудержимо, как ртуть, разлились по стране, концентрируясь там, где больше богатств или возможностей для карьеры. Старая власть в стране была уничтожена сверху донизу, новый аппарат управления, судебные, карательные и другие органы создавались с трудом, везде не хватало грамотных людей, желающих служить Советам. Иудею не требовалось даже проявлять особой старательности, чтобы занять перспективную должность. Он кто? Пролетарий, сын несчастного портного, которого беспощадно эксплуатировал царский режим. К тому же он представитель народности, угнетавшейся самодержавием и увидевшей солнечный свет лишь после революции. Ну, а еще он лишен предрассудков, имеет друзей на высоких постах.
За два-три года еврейские местечки обезлюдели. Оттуда вышло более половины новых руководящих кадров на всю страну и по любым отраслям, начиная от чекистов и кончая экономикой. От учителей до дипломатов. От директоров и начальников до идеологов. Еще процентов десять постов заняли латыши, немцы, венгры, и лишь в волостях и уездах заметную часть руководителей представляли местные жители.
Сталин говорил: нельзя утверждать, что сионизм полностью поддерживал Октябрьскую революцию. Тактика мирового сионизма была скорее выжидательной. Точнее: благосклонно-выжидательной. Во главе нового государства — стоит еврей Свердлов. Прекрасно! Не стало Свердлова — всей Красной Армией, всей военной силой, всеми военными делами в стране руководит Троцкий. Вторая фигура после слабого здоровьем Ленина. Сам-то Владимир Ильич понимал, разумеется, ситуацию, считал, что в борьбе с врагами надо использовать всех возможных союзников и попутчиков.
Хочу особенно выделить вот что. Исходя все из той же формулы — "Нет плохих или хороших национальностей, есть плохие или хорошие люди" (с политической, разумеется, точки зрения, — Н. Л.) — Иосиф Виссарионович проводил четкую грань между евреями, как представителями одной из национальностей, и между носителями сионизма. Он говорил так: основная масса еврейского населения в ходе революции и после нее добилась того, чего хотела: равных прав, возможности свободно работать, учиться, выбирать место и образ жизни. Они — как все. Другое дело — сионизм; сионисты — ударный захватнический отряд мирового империализма. А Троцкий и его сторонники это агрессивные агенты сионизма. За господство над Россией троцкисты ведут с нами непримиримый бой на всех бастионах: на экономическом, на идеологическом, национальном…
Большую ошибку допускает тот, кто считает Троцкого человеком недалеким, чрезмерно упрямым, как его изображают некоторые прямолинейные авторы. Лев Давидович был безапелляционен, нетерпим, полон спеси — это верно. Вел себя с вызывающей наглостью. На заседания Политбюро ЦК (даже при Ленине, а после Ленина еще чаще) приходил с толстым томом иностранного словаря. Пока дело не касалось лично его — сидел и демонстративно занимался, выписывал на узкий лист слова. Обсуждались важнейшие вопросы, а Троцкий лишь изредка поднимал голову, усмехался скептически, бросал ядовитую реплику и опять — за словарь. Все, дескать, что вы говорите чепуха! Как надо поступать, знаю один я… До поры до времени Сталин терпел.