Тайный враг

Она быстро вышла.

— Я ее знаю, — охнул Артем и выбежал следом за ней.

Он выскочил на улицу, но Косареву не догнал. Увидел только отъезжающий автомобиль с номером «Самвел».

Сергея возмущала Татьянина бесцеремонность:

— Чего пришла? Компрометируешь меня в глазах коллег?

— Эти две болонки — твои коллеги?

— Так, закрыла рот и вышла отсюда. Вызову охрану, — строго приказал Сергей.

Но Татьяна уходить не собиралась:

— Серго…

— Что за идиотская кличка?

— Раньше тебе нравилось…

— Раньше земля была в форме куба, аскорбинка стоила пять копеек, а бабы все одевались в «Моссельпроме». «Раньше»! Я ненавижу это слово. Если при мне еще хоть раз его произнесешь… Ладно, пожалею… не тебя, конечно, а твой токсикоз.

— Пожалей ребенка. Это твой ребенок. — У Татьяны навернулись слезы на глаза.

— Повторяю для женщин и тупых: это ТВОЙ ребенок. И только.

— Знаешь, Сережа, прямо отсюда я пойду к Юрию Владимировичу. И расскажу ему про сейф Доминики.

Сергей искренне расхохотался:

— Денег на такси дать? Опоздала, дорогуша. О-поз-да-ла. В гробу я сейчас видал и твоего Юрия Владимировича, и его месть. Он теперь никто. Мираж. Дым от сигареты. Лопнувший шарик. Буква без вензеля. Нет у тебя на меня ничего, девочка. Финита ля шантажито.

Татьяна заплакала:

— Как ты можешь так относиться к тестю? Как я могла полюбить такого?

— Ладно, хватит рыдать. Я гуманист. И подкину тебе немного пиастров для поддержания здоровья. В рамках успокоения моей и без того спокойной совести. Но! Чтобы в ближайшие тысячу лет я тебя не видел! Тень, знай свое место. Будь бледнее тени белой!

С этими словами Сергей выпроводил Татьяну из кабинета. Когда она ушла, он обхватил голову руками и сказал себе:

— Да что я говорю про тень? Я теперь сам, как тень. Я тень себя, я тени тень…

Татьяна не помнила, как добралась до дома. К ней бросился Михаил.

— Где вы были? Я обегал весь двор. А где дети? — спросил он.

— А разве их Валя не привела? — удивилась Татьяна.

— Какая Валя? Где дети, я тебя спрашиваю? Ты пошла с ними гулять. И пропала. Вернее, они пропали.

Татьяна присела:

— Не кричи на меня, я плохо себя чувствую. Тебя не интересует мое здоровье?

— Меня сейчас интересует, где Лёля и Катюша. Почему ты ничего мне не объяснишь?

— Потому, что понятия не имею, где эти твои девочки.

— Ты соображаешь, что говоришь? Ты в себе? Где ты была?

— Я? — очнулась Татьяна. — В поликлинике. Мне стало на улице нехорошо. Я попросила Валю добыть с детьми и завести их к нам домой, если я быстро не вернусь. Она пообещала.

— Где она живет, эта Валя? Ты запомнила квартиру? — волновался Михаил.

— Вроде в соседнем парадном. Сказала — дочь Зинаиды Прокофьевны.

— Ты знакома с Зинаидой Прокофьевной?

— Нет, — равнодушно отмахнулась Татьяна.

Михаил в чем стоял ринулся на улицу.

Через некоторое время он вернулся сильно встревоженный. Оказалось, что никакой Зинаиды Прокофьевны в подъезде нет. Соседка сказала, что видела только Валентину, но та уже съехала. Дети пропали.

— Ты такая спокойная? — недоумевал Михаил, видя реакцию Татьяны.

— А мне вредно волноваться.

— Я обегал все, что мог. Их нигде нет. Их никто не видел! Никто!

— Тише! — попросила Татьяна.

— Я был в квартире у этой Вали — квартира не ее, съемная. Хозяйка в отъезде. Самой Вали и след простыл. И фамилии ее никто не знает, даже не она квартиру снимала, другая женщина. Она и месяца здесь не прожила! Ты понимаешь, что это?!

— Не кричи, пожалуйста.

— Как я могу не кричать — пропали наши дети! — возмущался Михаил.

— Наши дети с тобой еще не родились.

Михаила вдруг осенила:

— Как ты можешь так?… Какой же я дурак… Я все понял. Это ты подстроила. Это ты все организовала, чтобы от них избавиться. Я знаю, что мне делать! Я пойду в милицию. Я заявлю…

— На кого? Ты же сам сказал, что ни одной фамилии не знаешь, только имя — Валя. А имя какое угодно назвать можно.

— А я заявлю на тебя. Все им расскажу, как сперва поедом меня ела — давай усыновлять, проходу не давала, дырку в голове прогрызла. А когда усыновили, старая песня обернулась другим припевом. Зачем нам чужие дети? Что с ними сейчас? В голову лезут всякие ужасы, просто сознание теряю. Я пошел. С милицией нельзя тянуть. Всякое преступление раскрывается по горячим следам.

Татьяна судорожно соображала, как ей остановить мужа. Решение было найдено, она сделала вид, что упала в обморок. Михаил бросился к ней, потом к телефону:

— «Скорая»?

«Скорая» приехала быстро. Врач осмотрел Татьяну, спросил у Михаила:

— Вы в курсе, что ваша жена беременна?

— Да.

— Должен вас предупредить, что в ее положении она должна получать только положительные эмоции. Любое волнение ей категорически противопоказано. Это первая беременность?

— Да, — подтвердил Михаил, — она долго лечилась.

— Тем более. Не играйте с огнем. Никаких домашних сцен и выяснения отношений. Покой, витамины и свежий воздух. Не хочу вас пугать, но угроза выкидыша будет преследовать ее на всем протяжении беременности. Берегите ее, если хотите иметь здорового ребенка…

Юрий Владимирович что-то напевал и собирался в дорогу. Он все проверил: очки, портмоне. Выбрал шляпу, которую давно уже не надевал.

— Па, ты куда? — удивилась Диана.

— В Радужное.

— К маме? — ахнула девушка.

— Да, я просил её навести кое-какие справки. И она кое-что выяснила.

— Что же?

— Диана, это не телефонный разговор, и я как раз отправляюсь…

— Ага. Значит, вместо того чтобы сразу все узнать, ты ей предложил…

— Я… ничего не предлагал! — отрезал Юрий Владимирович.

— Так это она тебя к себе вызвала?

Но она ведь на работе. Она не может подобные вещи обсуждать по телефону — это некорректно.

— Э-э-э не-е-е-ет, я маму хорошо знаю. Она уже готова была все рассказать, а тут ты со своей коронной фразой: «Это не телефонный разговор».