Тайный враг

Борюсик валялся на диване, рядом на полу стояла недопитая бутылка пива и грязный стакан. Борюсик устроил себе «кукольный театр», натянув на руки носки, на левой руке красовался «оптимист» — розовый носок, а на правой — «пессимист», серый. Он, дурачась, вел диалог:

— Боря, ау, ты еще жив?

— Жив, жив, — кивал розовый носок.

— А кто это отвечает? Боря, ты, часом, не выжил из ума? Ты не сам ли с собой разговариваешь? Ну, неважно, жив — и хорошо. Хотя что, собственно, хорошего? Хорошего ничего нет. И уже не будет… — Мутными глазами смотрел Борюсик на серый носок, который был с ним совершенно согласен.

— Боря, а Боря? А ты не хочешь подумать, чем закончится твое бездействие? — вмешался розовый носок.

— Не-а, думать не хо-чу, — скривился серый.

— Очень плохо, Боря, очень плохо. Это свидетельствует о том, что ты опускаешься. На самое дно. Так же нельзя, Боря, ты еще сравнительно молодой человек!

Не мальчик, скажем прямо, но и не старик! У тебя впереди будущее, как минимум лет тридцать в запасе.

— Ха-ха-ха! Интересно знать, какое будущее? — Серый носок явно был настроен скептически. — Ради кого Боре держаться на плаву? Пациентов у него нет, Доминика исчезла, Ритка… Не будем сыпать соль на раны.

— Можно было бы переехать в другой город. И там открыть практику, — настаивал розовый носок.

— Так дурная слава и туда добежит! А почему это вы, доктор Медведев, сбежали из родных мест в столь отдаленные? Да, понимаете, отвечу я, то ли я убил, то ли меня убили…

Раздался звонок в дверь, и носки прекратили препираться. Борюсик, не сразу встав на ноги, тряхнул тяжелой головой. Сознание возвращалось к нему с трудом, но он кое-как дополз до двери и открыл ее. На пороге стояла Ольга Алексеевна.

— Извините за вторжение, Борис Михайлович. Дело в том, что я позвонила Мариночке и узнала от нее жуткую вещь, — начала она.

— Говорите, Ольга Алексеевна. Меня жуткие вещи не пугают, потому что все самое жуткое уже стряслось, — с трудом ворочая языком, ответил Борюсик.

— Мариночка сказала, что вы перестали выходить из дому. И я решила, что вам нужна моя помощь.

— Спасибо вам, милая Ольга Алексеевна, но у меня все отлично, вы совершенно зря беспокоились. — Борис пошатнулся, и Ольга, оглядев разгром в комнате, горестно всплеснула руками:

— А я вижу, что не зря. Борис Михайлович! А давайте я вам наведу порядок? По себе знаю, когда в квартире чистота и все лежит на своих местах, то и в голове все упорядочивается, раскладывается по полочкам и будущее уже не кажется таким мрачным.

— Ну что вы, Ольга Алексеевна! — Борюсику вдруг стало ужасно стыдно.

— Умоляю вас, не стесняйтесь. Я в таком же положении, как и вы. Меня практически отстранили от любимой работы, но я не сдаюсь. Мне почти удалось убедить руководство вернуться к теме ток-шоу собственного производства. Правда, в записи. Что позволит избежать инцидентов, подобных последнему. Если я представлю убедительный список интересных людей нашего города и области, способных заинтересовать аудиторию и поддерживать интерес к программе, то, может быть, может быть…

— Боюсь, самое интересное вы уже показали. Что вы предложите зрителю после смерти в прямом эфире? Чем удивите? Абортом, расчлененкой, суицидом? — горько пошутил Борюсик.

— Ну зачем вы так? Есть же среди зрителей и нормальные люди, которые интересуются искусством, природой… — перечисляла Ольга.

Борюсик отмахнулся:

— А это легко проверить. Объявить, что в одно и то же время один канал будет транслировать в прямом эфире смертную казнь, а другой — репортаж из музея или ботанического сада. И сравнить рейтинги.

— Мне не нравится ваше душевное состояние, — забеспокоилась Ольга.

— И мне тоже, — признался Борюсик.

— Усталый от дневных блужданий, уйду порой от суеты… — продекламировал Сергей, открыв дверь в кабинет Амалии.

Амалия смерила его ледяным взглядом:

— Вы уже устали? Любопытно, от чего? Ах да… От дневных блужданий… Желаете отдохнуть здесь?

— Просто меня, как преступника на место преступления, тянет в ваш кабинет. Как вы думаете — почему?

— По этому поводу я не думаю ничего, — нахмурилась Амалия. — Понимаете ли, я работаю. Вы слышали когда-нибудь такой глагол, Сергей Анатольевич? Ра-бо-тать. Это значит заниматься делом. А не… дневными блужданиями.

Сергей поудобнее устроился в кресле:

— Работа — это пошло. Как сказал поэт: «Работай, работай, работай, ты будешь с уродским горбом. За долгой и честной работой. За долгим и честным трудом».

— Этот поэт вы? Сочинили бессонными ночами? — парировала Амалия, но Сергей в долгу не остался:

— Особе польской королевской крови гувернантка в детстве должна была читать Блока… А с бессонницей я не знаком. Сплю отлично. Впрочем, как любой человек с чистой совестью. Чистой, как слеза комсомолки. И я тружусь. Я, как Юлий Цезарь и Эйнштейн в одном лице, тружусь и на ходу, и во время беседы, и даже во сне. Работаю 24 часа в сутки, 7 дней в неделю.

— Вы, пожалуй, правы. Расставлять сети на дам — это тоже труд. Но на сей раз у вас ничего не выйдет, — усмехнулась Амалия.

— Полагаете? Я бывалый охотник, не знающий промахов, — возразил Сергей.

— А теперь промахнетесь. У Маргариты роман с Борисом Михайловичем, — ехидно сообщила Амалия.

— Что-о-о? С Борюсиком? Да не может быть. Откуда такие фантазии?

— Фантазии и домыслы — не мой профиль. Я оперирую фактами, — пожала плечами Амалия. — Я была свидетельницей их бурной ссоры. А такое бывает только у влюбленных.

— И все-то вы знаете, как оно у влюбленных! — поднял брови Сергей. — Тогда я хочу посоветоваться с вами как с гуру романтических отношений. Скажите, как добиться победы?

— Что ж, раз вы так просите… Чтобы победить, вам придется убрать Бориса, — отрезала Амалия.

— Какие советы вы мне даете! — покачал головой Сергей. — То натолкнули на мысль избавиться от акций Доминики. А теперь призываете уничтожить Борюсика. Выражаясь при этом, как криминальный авторитет.

— Я не советовала вам продавать акции. Напротив — предостерегала от шага, чреватого потерей власти… — начала Амалия, но Сергей ее перебил:

— Вы намекали мне, что продажа акций сохранит деньги за мной.

— Я уже выразила свое отношение к вашему поступку. Я говорила, что играю на Никиной стороне…

Сергей не дал Амалии шанса договорить:

— Но сыграли против нее. Хотя это ничто по сравнению с вашим новым ноу-хау: замочить Медведева! У стороннего наблюдателя может сложиться впечатление, что вы преследуете некие корыстные цели. А достичь их намерены моими руками.

— У вас гипертрофировано воображение. Вступите в долю к Юрию Владимировичу. Пусть платит вам за сюжеты, — предложила Амалия. — Сергей Анатольевич, может быть, сделаем перерыв на работу?